Те, кто охотится в ночи. Драконья Погибель - Барбара Хэмбли

— Мы не тронем ни вас, ни ваших близких, — продолжал вампир. — Чего вам еще желать? Это не плата — это обычная предосторожность. Человек, чей бык не был зарезан волком, редко становится настойчивым охотником. Охотиться за нами — все равно что охотиться за дымом, Джеймс, ибо у нас есть то, чего нет у вас. У нас есть время. Дни и часы счастья драгоценны вам, и вы знаете, как мало их у вас осталось. А в нашем распоряжении все время или, по меньшей мере, — добавил он с иронией, — та его часть, которая нам потребна.

Мгновенное помутнение сознания заставило Эшера обернуться в предчувствии ловушки… Но Гриппен и Антея исчезли.

Он снова повернулся к конторке и обнаружил, что кабинет пуст…

Его шаги отдавались приглушенным эхом в пустом доме. Двинувшись вниз по ночной улице, Эшер увидел язык золотого пламени в окне кабинета и серый клуб дыма, но не остановился. Вокруг поднялась суматоха, люди забегали, закричали. Полный бумаг дом должен был сгореть быстро.

На углу Харли-стрит он взял кэб и направился к дому, где Лидия лежала на кровати и, рассыпав по плечам рыжие волосы, листала медицинские журналы, терпеливо дожидаясь его возвращения.

Драконья погибель

Глава 1

Бандиты часто подстерегали путников в развалинах на распутье, и Дженни Уэйнест уже почувствовала, что сегодняшним утром их там засело трое.

Сказала ли ей об этом ее магия, или же просто сработало чутье на опасность, присущее любому, кто сумел дожить до зрелых лет в Уинтерлэнде, но только Дженни натянула поводья — как раз у самых развалин крепостной стены. Здесь, под густыми деревьями, ее скрывали сразу и осенний туман, и сумрак раннего утра. Машинально она отметила, что лошадиный помет на глинистой дороге ещё не тронула изморозь, окаймлявшая палую листву, отметила также тишину в развалинах: не было слышно и шороха кроличьих лапок в желтизне ракитника, обрызгавшего склон холма, на котором стояла когда-то церковь Двенадцати Богов, столь почитаемых прежними королями. Дженни показалось даже, что она чует дым костра в развалинах придорожной гостиницы. Будь это добрые люди, они бы двинулись туда напрямик и оставили бы след в россыпи росы, покрывающей заросли сорняков. Белая кобыла по кличке Лунная Лошадка дернула ушами, почувствовав близость других лошадей, и Дженни, оглаживая косматую гриву, шепотом успокоила животное.

Скрытая тенью и туманом она притаилась, как куропатка, слившаяся с коричневатыми тонами леса. Дженни и впрямь слегка напоминала куропатку: маленькая, неприметная в блеклых северных пледах, худощавая, но крепко сбитая, жесткая, как вересковый корень. В сосредоточенном молчании она вплела заклинание в струю тумана и направила его вдоль дороги — к безымянным руинам.

Она умела это делать еще ребенком, еще до того, как старый бродяга-колдун Каэрдин указал ей пути власти. За тридцать семь лет, прожитых в Уинтерлэнде, она хорошо научилась распознавать запах опасности. Запоздавшие с перелетом черные дрозды, встрепенувшиеся в охристом плетении плюща, который скрывал полуразвалившуюся стену гостиницы, тоже притаились. А минуту спустя Дженни почуяла и запах коней, и смрад грязных мужских тел.

Один из бандитов наверняка прятался в обрубке башни, господствовавшей когда-то над южной и западной дорогами, — части укреплений разрушенного города — наследие тех времен, когда королевские законы еще кого-то могли защитить… Бандиты всегда прятались именно там. Второй, надо полагать, засел за стеной старой гостиницы. А вскоре Дженни почувствовала и третьего: этот наблюдал за перекрестком из желтой чащи сыплющего семенами тамариска. Она уже чувствовала зловоние их душ: застарелую алчность и неуловимые, как костная гниль, воспоминания о каком-то давнем то ли насилии, то ли убийстве… Все это давало им минутное ощущение полноты жизни, заключавшейся в том, чтобы причинять и терпеть боль. Прожив всю жизнь в Уинтерлэнде, Дженни знала, что эти мужчины едва ли могли стать иными, и нужно было отбросить как ненависть, так и жалость и попробовать сплести подходящее заклинание.

Она сосредоточилась и принялась нашептывать им сонливую усталость людей, слишком долго простоявших в засаде. А на тот случай, если она в чем-нибудь ошибется… Дженни высвободила на треть из чехла свою алебарду, перепоясала потуже куртку из оленьей кожи и тихонько толкнула Лунную Лошадку вперед, к руинам.

Того бандита, что притаился в башне, она так и не увидела вообще. За разрушенной стеной, скрытой коричневато-красной листвой боярышника, переминались две стреноженные лошади — их дыхание клубилось белыми султанами в утреннем воздухе. А мгновением позже Дженни увидела второго — рослого мужчину в грязной и старой кожаной одежде, присевшего на корточки за остатком стены. Сначала он следил за дорогой, потом вздрогнул, выругался и принялся с остервенением скрести в паху — раздраженно, но без особого удивления. Дженни он не заметил — она призраком скользнула мимо. Третий бандит, восседающий на костлявой черной лошади между проваленным углом гостиницы и рощицей рваных берез, просто уставился в пространство, погруженный в наведенную на него дрему.

Она уже почти миновала его, когда со стороны южной дороги донесся отчаянный мальчишеский голос: «БЕРЕГИСЬ!»

Дженни выхватила алебарду из чехла, и бандит, вздрогнув, очнулся. Он увидел ее и проревел проклятие. Краем уха Дженни слышала приближающийся топот копыт.

«Еще один путник, — с мрачным раздражением подумала она. — Как вовремя!..»

Бандит устремился к ней, но Дженни еще успела бросить взгляд на слякотную, тонущую в тумане дорогу, по которой (к ней на выручку, надо полагать) скакал во весь опор какой-то юноша.

Бандит, вооруженный коротким мечом, ударил плашмя, стараясь не слишком искалечить жертву и сберечь для предстоящего изнасилования. Дженни отбила удар как можно выше и тут же послала длинное лезвие на шесте в образовавшуюся брешь. Ноги впились клещами в бока Лунной Лошадки, иначе бы Дженни вылетела из седла, когда оружие вонзилось мужчине в живот. Доспех был из толстой кожи, но металла под ним не оказалось. Дженни выдернула окровавленное лезвие, а бандит взвыв, сложился пополам, все еще пытаясь ухватиться за древко. Оба коня танцевали и кружили, одурманенные запахом горячей брызжущей крови. Бандит еще валился на грязную, изрытую копытами дорогу, а Дженни уже развернула коня и поспешила на выручку своему нечаянному спасителю, вовлеченному в нелепую и отчаянную битву со вторым бандитом — тем, который прятался за развалинами крепостной стены.