Девятое правило волшебника, или Огненная цепь - Терри Гудкайнд

Она повернулась к окружающим.

— Вам лучше бы побыстрее приняться за выполнение того, что мы обсудили. Я думаю, у нас в запасе не более нескольких часов.

Люди выглядели удивленными и встревоженными.

— Вы думаете они не подождут до завтра? — спросил один из них.

— Нет. Я уверена, что они начнут атаку этим вечером. — Она не сказала, почему думает именно так.

Мужчины кивнули и ринулись выполнять задания.

Подбежал задыхающихся Ицхак. Его лицо было почти таким же красным, как его шляпа.

— Никки, письмо! — Он помахал бумагой перед ее лицом. — Письмо для мэра.

Никки внутренне сжалась.

— Группа мужчин въехала в город, — сказал он. — Они несли белый флаг, так как ты и сказала. Они передали письмо для «мэра». Откуда ты знала?

Она проигнорировала вопрос.

— Ты уже прочитал?

Он покраснел.

— Да. Виктор сказал. Он был очень зол. Не очень умно злить кузнеца.

— У тебя есть лошадь, как я просила?

— Да, да, у меня есть лошадь. — Он передал ей бумагу. — Но думаю, тебе лучше сначала прочитать это.

Никки развернула письмо и начала читать про себя.

Гражданин мэр,

Мне стало известно, что жители Алтур-Ранга желают отречься от своих грешных путей и снова склониться перед мудрой и милосердной верховной властью Имперского Ордена.

Если это правда, и вы действительно хотите избавить людей Алтур-Ранга от тотального наказания за мятеж и язычества, тогда в знак своих добрых намерений и желания подчиниться правосудию Имперского Ордена, вы свяжете руки своей прекрасной и преданной жене и пошлете ее ко мне в качестве скромного подарка. Откажетесь передать мне свою жену, как был приказано — и каждый человек в Алтур-Ранге умрет.

В служении милосердному Создателю,

Никки смяла письмо в кулаке.

— Поехали.

Ицхак вернул на место свою шляпу, пытаясь догнать Никки, идущую к повозке.

— Серьезно, Вы же не собираетесь сделать то, что требует эта скотина, ведь так?

Она поставила ногу на железную ступеньку и забралась на широкое сиденье фургона.

— Поехали, Ицхак.

Он забормотал что-то себе под нос, залезая в фургон. Он сняв тормоз и слегка хлестнув поводьями, начал разворачивать фургон, покрикивая людям, чтобы те? освободили дорогу. Вокруг колес спиралями закручивались грязь и пыль. Он ударил хлыстом по спинам лошадей и прикрикнул, чтобы поторопить их. Фургон наконец-то развернулся и выпрямился, а лошади потянули его вперед.

Никки придержалась одной рукой за бортик фургона, когда он покачиваясь, покатился вперед, спрятав скомканное в кулаке письмо за корсажем алого платья

Невидящими глазами смотрела она на улицы Алтур-Ранга, проезжая мимо зданий и витрин магазинов, повозок и пешеходов. Позднее солнце пробивалось сквозь стволы деревьев слева от них, проезжающих на север по широкой улице. Около овощных, сырных, хлебных и мясных лавок под яркими и полосатыми навесами толпились люди, скупая все продукты, которые только могли, в свете предстоящей угрозы.

Дорога сузилась, едва они достигли старых кварталов города, теперь фургоны, лошади и люди затрудняли движение. Ицхак без промедления развернул своих больших тяжеловозов, съезжая с главной дороги и направляясь прямиком мимо тесно стоящих домов, где в одной комнате ютились целыми семьями. Посреди небольших дворов было развешено белье для просушки, кое-где оно висело на веревках, протянутых между противоположными квартирами на вторых этажах, или растянуто прямо около входа, над головами. Почти каждый крошечный кусочек земли на заднем дворе домов использовался для выращивания еды или содержания цыплят. Крылья хлопали, а перья разлетались, когда испуганные птицы замечали фургон на своем дворе.

Ицхак искусно управлял двойкой лошадей, бегущих с пугающей скоростью, ловко огибая препятствия в виде хижин, заграждений, стен и беспорядочно растущих деревьев. Он выкрикивал предупреждения, проезжая по запруженным улицам. Люди отпрыгивали в испуге, пропуская его.

Фургон свернул на улицу, которую Никки так хорошо знала. Они проехали мимо короткой стены, которая вскоре поворачивала к дороге, выводящей их ко входу склада транспортной компании Ицхака. Фургон прогромыхал по изрезанной бороздами земле внутреннего двора строения и, накренившись, остановился в тени громадного дуба, возвышающегося над стеной.

Никки слезла, как только одна из двойных дверей отворилась. Очевидно, услышав шум, Виктор вышел узнать, в чем дело, смотря зверем, будто готов был убить первого, кто попадется ему в руки.

— Ты читала письмо? — требовательно спросил он

— Да. Где лошадь, о которой я просила?

Большим пальцем руки он указал себе за спину.

— Ну, и что мы будем делать теперь? Атака, наверное, будет на рассвете. Мы не можем позволить этой солдатне забрать тебя с собой в их армию. Мы не можем позволить им уехать и сообщить Кроносу, что мы отказались от его требований. Что мы им скажем?

Никки кивнула головой в сторону здания.

— Ицхак, не приведешь ли ты лошадь? Пожалуйста.

На лице возчика появилась кислая гримаса.

— Вы должны выйти замуж за Ричарда. Вот это будет парочка. Оба — сумасшедшие.

Пораженная, Никки уставилась на него.

Наконец-то она смогла говорить.

— Ицхак, пожалуйста, у нас не так много времени. Мы не можем позволить этим парням уехать с пустыми руками.

— Да, Ваше Высочество, — он усмехнулся, — позвольте мне привести вашу царскую кобылу?

— Я никогда не видел, чтобы Ицхак вел себя так, — сказала она Виктору, наблюдая как мужчина гордо вышагивает по направлению к двери, тихо бормоча проклятья.

— Он думает, ты сумасшедшая. Также считаю и я. — Виктор уперся кулаками в бедра. — Уловка с этим шпионом в конюшне не сработала? Или это и был твой план?

Будучи не в настроении обсуждать это, Никки также посмотрела на него.

— Мой план, — процедила она сквозь сжатые зубы, — это покончить с этим как можно скорее и спасти жителей Алтур-Ранга от перспективы быть зарезанными.

— И как это связано с тем, чтобы отдать тебя Брату Кроносу в качестве подарка?

— Если мы позволим им атаковать на рассвете, то у них появятся преимущества. Нам необходимо, чтобы они атаковали сегодня.

— Сегодня! — Виктор глянул на запад, на низкое солнце. — Но скоро уже будет темно.

— Именно, — сказала она, наклоняясь к фургону и вынимая оттуда длинную веревку.

Уставившись в направлении города, Виктор обдумывал ее слова.