Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

– Дымники, – поясняет Сандр побледневшей Даре: девчонку того гляди стошнит. Не очень это приятное зрелище – наблюдать, как расправляется с добычей нежиль. – С ними почти сладу нет, если не знаешь, как остановить. Один минус: наедятся и уходят в твердь. Но вас бы с Гелланом они не тронули: магическое влияние, очень мощное.

– Что-то ты слишком спокоен, – Геллан пытается охватить взглядом оставшихся врагов и прикидывает, как лучше защищаться.

– Ну, если ты заметил, это не весь наш боевой арсенал. Сейчас начнётся, – и стакер снова улыбается.

Где-то сзади раздаются сдавленные крики.

– Это Айбин, – комментирует Сандр: тёмный вихрь сносит нескольких человек. Кровочмаки безжалостны, когда нападают.

В воздухе раздаётся боевой клич. Вспыхивает молния – настолько яркая, что невольно хочется прикрыть глаза.

– А это Юла, – вторит Сандру Ренн и с гордостью поглядывает вперёд, будто появление мохнатки – его персональная заслуга.

– Юла?.. – растерянно щурится Дара. – Это она?

– Настоящий боевой енот, шаракан нас всех забери! – ликует Ренн.

Её не узнать. Она уже не слабая женщина с покалеченными ногами. Полутрансформация. Голова – мохнатки, тело – человека. Единственный глаз сверкает, как драгоценность. Чёрная повязка придаёт её лицу-морде зловещий, кровожадный вид. Немощные ноги поддерживает огненная подушка, что брызжет во все стороны искрами. Короткая юбка с разрезами на бёдрах не сковывает движения. В руках плавно вращаются длинные блестящие стило. Юла движется быстро, летит, маневрирует и нападает с особой целеустремлённостью. Её стило поют, рассекая воздух и лишая врагов жизни.

– Боже, – судорожно втягивает воздух в лёгкие Дара, – ты об этом говорил, Геллан? Ты знал, да? Она прекрасна! Это не бой, а искусство какое-то!

«Пригляди», – даёт он мысленный посыл Россе и ловит её уверенный кивок: лендра обнимает Небесную за плечи, частично прикрывая собой. Не сговариваясь, Ренн, Геллан и Сандр кидаются в атаку.

Жестокий затяжной бой: нападающих много. Но и помощь приходит вовремя: беззвучным криком сбивает с ног Инда. Рядом Раграсс рвёт кому-то глотку.

Ферайя стреляет из лука, стоя поодаль, и каждая её стрела находит цель. Рыча и мотая лохматой башкой, сбивает мощной лапой врага Йалис. Не отстаёт от него Вуг: его клыки и когти лео рвут добычу на страшные кровавые полосы.

Рина мечет заклятия одно за другим, и в какой-то момент воины остаются почти без одежды, что слазит с них клочками, как гнилое мясо и сковывает движения.

Мечет огненные перья Тинай, что атакует сверху. Лерран движется, как в танце: легко, изящно, с затаённой мощью.

Поют стрелы, звенят мечи, свистят глухо стило. Музыка боя. Кровавая песня жестокой борьбы.

А в отдалении – Тёмный брат разводит руки в стороны.

– О нет! – вскрикивает Дара, и Геллан не успевает: девчонка, поднырнув под Россу, вырывает вперёд. Руки её сжаты в кулаки. Сама она – как струна, натянутая до предела. От неё идёт волна такой силы, что способна сбить с ног, но Тёмный лишь пошатнулся, готовясь атаковать. Огнешары, выпущенные из Дариных рук летят в него, но не достигают цели: опадают, шипя, головешками, что побывали в воде.

Геллан летит быстрее ветра, но знает: не успеет. Это выше его сил – остановиться. Сдаться. Принять не подчиняющуюся разуму реальность. И тогда он выдыхает так мощно, так сильно, что почти теряет сознание от слабости, которая остаётся после слишком большой самоотдачи.

Воздух замерзает глыбами. Сверкающими льдинами. Айсбергами на тверди. Воздух переполнен острыми пиками, что готовы изрешетить Тёмного, измолотить в фарш. Так бы и случилось. Но все иглы уходят мимо: цель исчезает. Больше нет фигуры в отдалении.

Геллан падает на колени. Перед глазами – круговерть, безумная пляска, в которой небо меняется местами с твердью. Он чувствует привкус крови на губах, но крепче сжимает рот. Рядом падает Дара, прижимая его к себе. Опрокидывает на грязный снег и накрывает собой. В последний момент ему удаётся напрячься, извернуться и поменяться с ней местами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты живой, Геллан? – шепчет испуганно Дара и гладит его по щекам. Он слабо кивает, боясь ответить и забрызгать девочку кровью, что наполнила рот.

Бой стихает. Всё почти кончено. Геллан знает: они победили. Только мысль о исчезнувшем Тёмном не даёт покоя. Его поднимают Сандр и Ренн. Рядом Айбин хмурит недовольно брови: кровочмак чувствует его кровь и понимает: Геллан надолго выбыл из строя. В нем нет силы, что выпита до дна, вложена в тот мощный выброс, который не достиг цели.

А потом они находят его – Тёмного. Тело лежит, распластавшись по тверди, как распятая тварь. Раскиданы в стороны руки и ноги. На лице – застывшее удивление. А в груди – рукоять розового стило Дары.

– Второй вкус крови, – бормочет Айбин и останавливает всех повелительным жестом лохматой лапки: – Подойди сюда, Дара.

Небесная плетётся нехотя. Она знает, что нужно сделать. Зажмурившись, девчонка крепко сжимает стило в руке и одним рывком вытягивает стило. Она прячет оружие в складках плаща. Не вытирает, не смотрит, лишь содрогается всем телом.

– Нужно уходить, – беспокоится Росса. – Пока главный монстр не вернулся.

Геллан видит, как раздувает ноздри Лерран. В его взгляде скользит что-то опасное и тёмное, как дно заброшенного глубокого колодца. Но что означает его странная мимика и чем она вызвана, спросить не успевает: его чуткий слух улавливает размеренный хриплый вой. Сорванный и жуткий. Отчаянный и призывный.

Челия

Она слышала звуки боя и знала: это её шанс. Может быть, последний. Единственный шанс выбраться, избавиться от плена, вырваться из оков. Пока лязгают клинки и льётся кровь, бесполезно надрываться. Нужно ждать. Ждать Челия умела. Только сил оставалось совсем мало.

Она чутко, как животное, до которого ей осталось всего лишь шаг сделать, уловила мгновение тишины. И тогда завыла. Громко, насколько хватало голоса. Срывая связки, кричала и подвывала, чтобы её услышали, не прошли мимо, не бросили, не оставили гнить заживо.

Она не перестала выть даже тогда, когда в её замаскированную тюрьму заглянуло чудовище. Так показалось ей в полутьме. Если оно пришло сожрать её, пусть это случится сейчас. Пусть всё закончится. Лучше умереть, чем влачить никчемную жизнь.

– Она здесь, – глубокий бархатный голос заполонил пространство и странно успокоил. – Пленница.

– Магические оковы, – произнёс златоволосый, прикоснувшись к её путам. И только тогда она замолчала. Рухнула в изнеможении на каменный пол, но сознание не покинуло её – витало рядом серой тучкой, отчего всё остальное казалось ей какой-то нереальной картиной, за которой она наблюдает со стороны.

– Давай я, – потеснил златоволосого красавца высокий мужчина. Обруч на челе. Маг. Челия посмотрела в его глаза и сжалась. Хотела кричать снова, но только хрип вырывался из сорванного горла. – Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Мягкость. Невероятная доброта окутывала её со всех сторон, как пушистое одеяло – непозволительная роскошь из очень далёкого прошлого.

Незнакомый маг легко касался её оков, будто ощупывал и думал. Искал и пытался понять. Она так и не поняла, в какой момент оказалась свободна. Хотела подняться на ноги и не смогла. Слишком долго её держала магическая цепь. Слишком долго не было возможности нормально двигаться.

– Забираем её и уходим, – вьётся спиралью тревожный женский голос.

Кто-то сильный берёт её на руки. Не брезгуя, не воротя нос. Кто-то добрый кутает в накидку, пряча от холода. Челия бы заплакала, если б смогла. Но слёзы давно иссякли, высохли до дна её измученной души.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В фургоне её принимают женские руки.

– Спасибо, Раграсс, дальше мы сами.

И только когда парусиновый домик начинает мерно покачиваться, Челия чувствует, как становится легче дышать. И, видимо, Небеса, сжалившись, дарят ей забвение – беспамятство, в которое так приятно скользнуть и ничего не чувствовать.