Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

Он выглядел так, словно ему на десять лет больше. Горькая складка у рта. Резкая чёрточка между бровями. И глаза, как у древнего старца. Не усталые, а горькие.

– Всё плохо, да? – спросила, вглядываясь в его красивое лицо.

– Всё будет хорошо, Дара, – ответил он машинально, сел на лавку и опустил плечи.

– А у нас есть вода и еда, – улыбалась я, пытаясь спрятать поглубже слёзы, но чувствовала: они близко, от них жарко, а веки горят так, будто внутрь песка насыпали. – Можно умыться. И погреться.

Я крутилась юлой, доставала тарелки, суетилась.

– Сядь, Дара, – горячая ладонь накрыла мою руку, и я застыла, сникла, понимая: судьбу не обманешь, если старательно будешь делать вид, что всё хорошо. – У нас есть сутки. Давай просто проживём их, не гадая, что будет дальше.

Не знаю почему, но после его слов стало спокойнее. Может, он как-то повлиял на меня, а только не хотелось ни плакать, ни метаться, ни искать выход. Я лишь заметила вскользь:

– Может, не стоит сидеть, сложа руки?

Геллан лишь плечами пожал. Подошёл к узким окошкам и провёл рукой. За ладонью потянулись зелёные искры и дымчатые нити.

– Магия, – пояснил он. – Нам не выбраться никак. Хоть головой бейся, хоть двери плечами выбивай. Нас даже охранять не нужно – запечатаны, пока не придёт тот, кто замуровал нас здесь. Или тот, кто сумеет снять чары. Но если учесть, что мы в заброшенном селении, а помощи ждать неоткуда, вряд ли стоит надеяться на случай. Только на Обирайну, которая мудра и дальновидна.

Он умылся и поел, а потом мы сидели, обнявшись, и разговаривали. Словно ничего не случилось. Будто нам дали шанс получше узнать друг друга. Спросить то, на что вечно не хватало времени.

– Есть некоторые вещи, что не дают мне покоя, – признался Геллан. – Поначалу я боялся спрашивать, чтобы не выдернуть тебя из равновесия, не покачнуть ту грань, за которой осталось всё то, что было тебе привычным. Чтобы тот, твой мир не украл тебя, не съел, не поглотил полностью и без остатка. Чтобы ты не впала в тоску. Я видел, как люди тают, окунаясь в воды прошлого. Поэтому – другое имя. Поэтому – никаких лишних вопросов.

– Так спроси сейчас, – разрешила я, поудобнее устраивая голову на его плече. – Так много всего произошло, что иногда кажется: здесь мой дом, мои близкие, а там – какой-то далёкий сон. Там мои родители, и, наверное, много привычных вещей, но только здесь я по-настоящему научилась тому, что, возможно, никогда бы не пробудилось во мне. Так сказал Айбин. И я согласна. И благодарна. Спрашивай.

Его губы у меня на макушке. Дыхание шевелит волосы, и от этого – тепло внутри. Оторванные от мира, а на руках – всего несколько часов, после которых – неизвестность. Но мне никогда не было так хорошо, как в эти мгновения.

– Там, на конюшне, помнишь? Ты восхищалась и гладила лошадиные морды, а потом, увидев Савра, обрадовалась ему, как родному. Что-то такое было в вашем единении, чего я не смог уловить. Какая-то недосказанность.

Я смущённо хмыкаю и прикрываю глаза рукой.

– Ладно, скажу. Только обещай, что не будешь смеяться.

– Постараюсь, – он не обещает, ну и правильно. Зато я чувствую улыбку в его голосе.

– У нас есть сказки – такие придуманные истории, что-то вроде ваших баллад или представлений. Ненастоящие, но прекрасные. Там каждая девушка грезит о любви и ждёт, что появится принц на белом коне, влюбится и увезёт её в сказочную страну, женится на ней и сделает своей королевой. Я когда увидела тебя первый раз в замке без шлема, подумала: наверное, такими бывают принцы: красивые, статные, сильные. О таких грезит каждая нормальная девчонка.

– А потом я повернулся к тебе лицом. И сказка превратилась в кошмар.

– Не совсем, – смущаюсь я, но не смею лгать. – Но со спины ты понравился мне больше. А ещё мне было стыдно. За логово и вообще. Я ругалась.

– И там, на конюшне, увидев Савра, ты подумала о принце на белом коне. И тебе стало смешно.

Геллан всегда мыслит чётко и никогда не тупит. Ну, разве что из упрямства, как было с Сильвэем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Не смешно, а… не могу точно объяснить. Восторг, наверное. Восхищение. Я словно в сказку попала. Только местами она оказалась грустной, а иногда – страшной.

– Не жалеешь? – Геллан водит губами по моему виску, и я прикрываю глаза.

– Нет. Я никогда не буду жалеть. Зеосс – самое лучшее, что случилось в моей жизни. Самое настоящее и прекрасное. Понимаешь?

Он не отвечает, а только стискивает меня в объятьях так, что перехватывает дух. Мы долго молчим, пытаясь справиться с волнением.

– Я хотел бы стать твоим принцем. И увезти на белом коне. И подарить царство или мир. А может, всё сразу. Лишь бы ты была счастлива.

– Я и так счастлива, – говорю искренне и твёрдо. – И не нужны мне какие-то там скучные королевства, подданные, замки, лакеи – чушь всё это. Нам бы Милу вылечить. Айбина пристроить. Кровочмаков от печатей освободить. А ещё – деревунов и мохнаток. Чтоб никто не смел издеваться.

Геллан хочет что-то мне сказать, но не успевает: бабахнув, распахивается настежь дверь и появляется голова Ренна.

– Хватит рассиживаться, – суровый рот, сдвинутые хмуро брови. – Насилу нашли вас. Поднимайтесь, а то неровен час твердь разволнуется.

Мы вскакиваем и лихорадочно натягиваем плащи. Но уйти никуда не успеваем: в дверях появляются огромные тени – уродливые и могучие. Сильные и готовые сделать всё, чтобы отрезать нам путь к свободе.

Глава 45. Битва в мёртвом селении

Геллан

– Ляг на пол, Дара, – шепчет Геллан одними губами, принимая из рук Ренна мечи. – Ляг и не поднимайся.

Дара не спорит. Падает, как подкошенная. Она учится доверять. Не спрашивать и не сопротивляться. Да и что может противопоставить девочка, пусть и Небесный груз, непредсказуемой и опасной силе?

– Лучше посторонитесь, – распрямляет плечи Ренн и начинает плести заклинание. Воздух наполняется гарью.

– Это нежиль, Ренн, – у Геллана всегда хватает спокойствия, когда приходится действовать быстро и решительно. – Магия не поможет.

Он кидается вперёд и успевает располовинить одну фигуру. Нечеловеческий вой корёжит стены, брёвна раскалываются, но держатся каким-то чудом.

Нужно выбраться отсюда во что бы то ни стало, иначе хлипкое дерево похоронит их под собой. Неожиданно всё заканчивается, не успев начаться. Слишком быстро, чтобы быть правдой. Но в дверях сияет улыбкой Сандр, стягивая в кулаке верёвку, которой он опутал оставшихся трёх Первозданных тварей.

– Сковывающий сок эхоний, – зачем-то поясняет он, – уходим, быстро!

Дара поднимается. Вначале в дверях растворяется Сандр, что тянет за собой окаменевшую нежиль, затем выходит Ренн. Геллан подталкивает Небесную вперёд и успевает выскочить последним: за их спинами бревенчатая избушка складывается, как карточный домик.

– Успели! – блестит глазами бледная, как выбеленный холст, Росса. Но отойти далеко они не успевают: со всех сторон приближаются к ним воины. Тёмный стоит в отдалении и кривит бескровные губы в усмешке.

– Ах, ты тварь! – вспыхивает Дара и сжимает кулаки.

– Охо-хо, – веселится Сандр, поигрывая верёвкой в руке. – Кажется, сейчас будет жарко!

Кольцо вокруг них сжимается. Нападающих много. И они не головорезы с большой дороги.

– Пиу! – одним махом разрезает Сандр верёвку и кричит: – А ну, поработайте, ребята! Нежиль на глазах разрастается в размерах, становится уродливо могучей и большой.

Геллан видит, как сливаются в едином порыве Росса и Сандр. Сжимают руки друг друга. Ведьма чертит в воздухе знак, и лицо её становится жестоко страшным. Сандр теряет улыбку и выверенным жестом подхватывает нарисованный символ и направляет его в спины Первозданным тварям.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От воя кажется, что небо крошится, как подсохший, плохо вымешанный хлеб. Самые ближние бойцы исчезают в клубах гари: это нежиль поглощает их, заполоняет собою, превращая в ничто – сизый туман, плотный дым, в запахе которого уже слышен привкус палёной плоти.