Герои битвы за Крым - Юрий Викторович Рубцов

В ходе ночного боя противник потерял несколько сотен человек убитыми и до 65 танков. Дерзкие, умелые действия подчиненных Кошевого позволили несколько сбить наступательный порыв врага. С наступлением утра в бой втянулись и соседние дивизии. Эпицентр событий переместился в район соседних хуторов Васильевка и Верхне-Кумский, где вперед рвалась ударная группировка Манштейна.

Несколько дней на берегу ранее безвестной, а с тех пор вошедшей во все учебники по военному искусству степной речушки Мышковы кипело ожесточенное сражение. Отразив удар танкового кулака противника, 2-я гвардейская армия с рассветом 24 декабря сама перешла в наступление. 29 декабря дивизия Кошевого совместно с 7-м танковым корпусом генерал-лейтенанта танковых войск П. А. Ротмистрова освободила Котельниково, откуда за две недели до этого Э. фон Манштейн начал наступление (с его войсками Кошевой вновь повстречается зимой — весной 1944 г. при освобождении Крыма). Все попытки врага вызволить окруженную группировку Паулюса, таким образом, провалились.

В сентябре 1943 г. генерал-майор Кошевой возглавил 63-й стрелковый корпус, с которым принял активное участие в освобождении Левобережной Украины.

Через Сиваш

«После боев на Днепре 63-й стрелковый корпус в середине января 1944 г. был выведен в резерв фронта»{320}. Правый сосед, 3-й Украинский фронт, как, впрочем, и ряд других фронтов наступали. Находясь в резерве, подчиненные Кошевого да и сам комкор, конечно, хотели побыстрее узнать, когда они сами пойдут вперед. «Каждый разговор по телефону со штабом фронта мы, командование корпуса, использовали не только для докладов начальству всякого рода сводок, но и старались что-нибудь выведать о предстоящей задаче. Штабники фронта, сохраняя тайну, отмалчивались, а С. С. Бирюзов коротко отсек мои вопросы: придет время — узнаешь»{321}.

«Солдатский телеграф» сообщил: 4-й Украинский фронт тоже вскоре перейдет в наступление. И это соответствовало действительности, однако направление наступления стало неожиданностью. Вместо того чтобы принять участие в начавшейся 30 января Никопольско-Криворожской наступательной операции, 63-й корпус был возвращен в состав 51-й армии, в рядах которой полгода назад он освобождал Донбасс, и получил приказ начать переброску на подступы к Крыму.

Решение Ставки ВГК было разумным. Прошло время, когда Ставка Гитлера имела хотя бы какое-то основание надеяться, что ей удастся восстановить связь Крымской группировки с главными силами 6-й армии, развернутыми на правом берегу Днепра. Немцы все еще удерживали плацдарм в районе Никополя, откуда можно было нанести удар на Перекопском направлении. Но теперь счет существования Никопольского плацдарма уже шел на дни, и германскому Генеральному штабу пришлось оставить планы прорыва в Крым или из Крыма к Днепру.

К двадцатым числам февраля 63-й корпус завершил «комбинированный марш в новый район сосредоточения на северном берегу Сивашского залива»{322}. Командующий армией генерал-лейтенант Я. Г. Крейзер не скрывал своей радости по поводу прибытия в состав армии еще одного корпуса, к тому же такого, боевые возможности которого ему были хорошо известны. Он поставил Кошевому задачу, «не теряя времени, подготовить соединения для переправы на плацдарм»{323}, захваченный еще в ноябре 1943 г. на южном берегу Сиваша. Отсюда корпусу предстояло в дальнейшем наступать.

Командующий армией приказал назавтра же разведать район переправ, с тем чтобы совместно провести рекогносцировку района на плацдарме, где предстояло разместиться дивизиям корпуса. Его беспокойство было легко объяснимым. Как позднее вспоминал сам Я. Г. Крейзер: «Военному совету и штабу нашей армии пришлось решить ряд сложных задач, связанных с инженерным оборудованием исходного района, строительством и поддержанием в исправном состоянии переправ через Сиваш, сосредоточением и маскировкой крупной группировки войск на открытом плацдарме»{324}.

Приказ Я. Г. Крейзера заставил Кошевого вместе с командирами дивизий и начальниками родов войск уже наутро быть на Сиваше. Погода была такой, что знающий Крым только по книгам ни за что не поверил бы: «Мороз был легкий, шел редкий снег, но порывистый, пронзительный ветер пробирал до костей сквозь полушубки»{325}.

Существовавший мост на рамных опорах был серьезно поврежден вражеской авиацией, и Кошевой стал свидетелем того, как переправлялась вброд группа саперов и связистов из 263-й стрелковой дивизии, оборонявшейся на плацдарме. Нагруженные катушками кабеля, коробками с взрывателями для мин и другим имуществом бойцы шли по наледи босиком. «Они сняли обувь и шаровары, связали их тюком и приспособили на голову. Полы шинелей высоко подоткнули за поясные ремни»{326}. Другого выхода не было, потому что на том берегу не было ни малейшей возможности обсушиться.

«Когда я думаю, что человек способен перенести самые большие трудности, — писал участник переправы широко известный в СССР балкарский поэт Кайсын Кулиев, — каждый раз мне вспоминается Сиваш и особенно саперы. Какой это был громадный труд! Какие это были люди!»{327}

Переброска войск на плацдарм вброд, по примеру тех саперов и связистов, как имел возможность лично видеть Кошевой, могла быть проведена лишь в чрезвычайной ситуации — слишком велика была опасность массовых заболеваний от переохлаждения, а также воспаления суставов. Следовательно, нужно было ориентироваться на инженерные переправы. Их было две. «Одна переправа по земляной дамбе и понтонному мосту вела с северного берега Сиваша на Русский остров, а отсюда по другому понтонному мосту и продолжающей его земляной дамбе выходила на южный берег залива. Общая длина переправы достигала почти трех километров. Неподалеку от этой переправы находился мост на рамных опорах, протяженностью 1865 метров, которым законно гордились инженерные войска армии.

Мы внимательно осмотрели земляную дамбу и нашли, что она не выдержит, если по ней начнут переправляться войска корпуса. Основа дамбы оказалась недостаточно прочной, и надо было сделать, чтобы она не разрушилась под ногами тысяч людей, колесами орудий и автомобилей, под гусеницами танков. Требовалось усиление и для мостов, которые не выдерживали танков и САУ»{328}.

Как вспоминал П. К. Кошевой, требовались и другие меры, в первую очередь усиление противовоздушной обороны, так как переправы были одной из главных целей авиации противника. А транспортные заботы? «Глинистая почва, насыщенная солью, размокла, и грязь засасывала любой транспорт. Обстоятельства вынудили создать непредусмотренную никакими штатами и долгосрочными прогнозами „службу проталкивания машин“. Задача этой доморощенной организации состояла в том, чтобы вызволять из грязевого плена транспортные средства… Только так удавалось подвозить землю, бревна и доски к переправам, доставлять продовольствие, горючее, боеприпасы войскам, эвакуировать с плацдарма раненых и заболевших… Не помню, однако, случая, чтобы кто-нибудь хоть словом обмолвился о нелегкой службе, зароптал на горькую долю или пожаловался, — писал позднее маршал Кошевой. — Воинский коллектив, сплоченный боями, был нашей надежной опорой. В его рядах любой солдат оказался способен на такой, пусть не боевой, но настоящий человеческий