Жуть - Алексей Жарков

— Что ты сделал?

— Три раза ввёл неверный пароль.

— Какой ещё пароль?

— Нажал отмену. Хотел развернуть корабль.

Алан поднял брови:

— Что?! Ты хотел развернуть корабль?! — разделяя слова паузами, повторил он.

Брайан кивнул. Сирена выключилась.

— Куда?

— Домой, — ответил Брайан и едва не зарыдал. — Домой! На Землю.

— Ты знаешь, как управлять кораблём?

— Нет.

— Ты знаешь, что надо нажать, чтобы вернуться на Землю?

Тишина в ответ.

— Ты не хочешь, чтобы тебе заплатили деньги?

— Да мне уже пофиг на эти деньги! Я хочу домой, твою мать. На планету. На свою планету. У меня в этом грёбаном космосе ничего нет. Только одна планета у меня есть. Я живу на ней. У меня там города. Красивые, разные. Я люблю города. У меня реки, леса, понимаешь, небо у меня там. Не-бо! Солнце. Это мой дом! Я люблю его! — он не выдержал и разрыдался, некрасиво скорчив лицо.

Алан стоял и, презрительно щурясь, тёр переносицу.

— Родители у меня там. Брат. Друзья. Много друзей. Они меня ждут. Я буду работать, я готов работать кем угодно. Мне деньги не нужны, я отдам всё, и не буду играть. Просто хочу быть на Земле. Хоть кем. Хоть мусорщиком. Но только на Земле, а не в этом чертовом космосе. Я не могу без своей планеты, понимаешь?

— Никогда не трогай этот компьютер. У тебя свой есть, — зло отозвался Алан и вернулся в темноту.

* * *

Алан вышел из душа и облегченно вдохнул. Несмотря на то, что он окончательно потерял счёт времени, он, в общем-то неплохо держался. Прошелестел тапками по коридору в комнату, вытирая на ходу голову. В углу, как и прежде, сидел Брайан. От него уже начинало слегка пованивать, едва заметно. Алан обложил тело хладогенераторами, вынутыми из холодильника. Общаться с мёртвым Брайаном оказалось намного проще.

— Привет, Брайан! — Алан сел за стол и налил в салатник чай, — может, чаю? Ну, как хочешь. Может, расскажешь чего? Как там твои монстрики? Всех укокошил? Нет, ну давай-давай, кокошь дальше, Рэмбо чертов.

Он подошёл к мертвому телу и присмотрелся. В шлеме, за компьютером, клавиатура, заклеенная скотчем и без каких-то клавиш.

— Не стоило тебе соглашаться. Как же все твои друзья расстроятся, когда узнают, что ты сдох? А?! А ты сдох, сволочь, и теперь сидишь и воняешь. При жизни гадил и после смерти продолжаешь, — Алан постучал по пластику шлема.

— А почему ты в шлеме? Сними, — он сдвинул защелку на затылке и шлем упал на грудь.

— Какой ты красивый! Хотя, мама тебя, конечно, не узнает. Что же ты так глаза выпучил? Спросить меня о чем-то хочешь? Ну, спроси. А? Почему я полетел? Тебя же только этот вопрос мучает, верно? Почему я полетел, если знал, что не вернусь? Потому что я не хотел возвращаться! Я был уверен, что люди… этим своим жалким умишкой как всегда просчитались, и вселенная нифига не замкнута. Но я полетел. Полетел, потому что мне надоело смотреть, как ты и такие как ты уделываете собственную планету. «Реки», «моря», «небо». Ты это любишь? Нет! Ты на это гадишь! Из каждого окна, каждого дома, каждого города ты гадишь на свою планету. Загадил всю! Но нет, тебе этого мало, тебе надо ещё. Тебе надо больше планет. Их ты тоже загадишь, ведь правда? Закидаешь радиоактивными отходами, одноразовыми тарелками и полиэтиленовыми пакетиками. Устроишь там высокие горы и обширные континенты. Исключительно из мусора. Будешь покупать новые вещи каждый месяц, будешь плодить животных, чтобы сожрать их, да? Ты же не можешь без этого. Ты же обеспеченный человек, куда там! Надо же всё новое, надо покупать. Покупать, покупать, а потом выбрасывать, выбрасывать и гадить. Это ты называешь жизнью.

Алан бросил мокрое полотенце на белое лицо убитого им попутчика и вернулся к столу пить чай.

* * *

«Моя планета. Солнце. Мой дом. Мои реки. Хочу домой. Моё Солнце. Живая. Она живая. Моя планета живет. На ней есть люди».

— Чёрт! — Алан дёрнулся во сне и очнулся. Яркий монитор полоснул глаза белым светом. «День сто двадцать пятый». Он осмотрел кромешную темноту и взялся записывать:

«Я в открытом космосе. Пора возвращаться. Миссия провалилась. Вселенная не замкнута. Она сейчас вся вокруг меня, и чем дальше, тем она становится меньше. Сейчас вообще вся вселенная сосредоточилась только во мне. Я есть начало и я есть конец этой вселенной. Пора домой».

Он отодвинул компьютер и включил подсветку предметов. Войдя в комнату управления, подошёл к компьютеру и дёрнул мышь. Экран ожил и появилось окно ввода пароля. Алан достал бумажку, которую дал Боб. На ней пароль. Он внимательно ввел символы, но система выдала ошибку. Оказалось, что у него только первая часть пароля, вторая у Брайана.

— Чёрт, — вырвалось у Алана, — Брайан, дружище, скажи свой пароль!

Тот не ответил.

— Эй, чувак, у тебя должен быть пароль, мне он нужен, чувак.

Брайан снова не ответил. Алан положил бумажку с паролем на клавиатуру и пошёл к тому, что осталось от попутчика. К запаху уже привык.

— Хорошо, что ты не влезаешь в мусорный ящик, а то бы я тебя так и выкинул, вместе с паролём.

Морщась, он стал обыскивать Брайана, но ничего не нашёл.

— Где же твоя бумажка? Тебе же Боб наверняка тоже дал чертову бумажку. Он же знал, что в твоей дырявой башке ничего не удержится. Видишь, Боб знал, что она будет дырявой. Где, твою мать, пароль?! — Алан зарычал и принялся разбрасывать хладогенераторы, роясь в чужой одежде, как в помойной яме. От запаха его стошнило. Вернулся в командную. «Может, ты тоже положил бумажку где-то здесь?» — дрожащими руками он начал щупать обнаженный пластик панели управления.

Завизжала сирена. Всё вокруг замигало, вспомнился прежний случай и слова Брайана: «Три раза ввёл неверный пароль».

— Твою мать! — выругался Алан, — я домой хочу! Домой! Да, на свою планету, — он сел на корточки и в отчаянии схватился за голову.

— У меня кроме неё нет ничего, — повторил он чужие слова и заплакал. — В этом грёбанном космосе. Ничего нет…

* * *

«Бумажка. Где моя бумажка? На полу. Нашёл! Если лететь назад, это сто сорок дней полёта. Что ты скажешь про Брайана? Он гадил? Все гадят. И ты гадишь!»

Алан встал с дивана, взял стул и сел напротив панели управления. Задумался, вернуться или продолжить путь? На мониторе отсчитывались прыжки, которые совершал «Гагарин» в космосе. Каждый прыжок удаляет его от Земли. Или приближает. Всё зависит от ответа на важный, но по сути риторический вопрос: замкнуто ли пространство вселенной?

Уже почти миллион прыжков. Если перевести в световые года, станет дурно. Алан не решился. Уж лучше эта пустая цифра, хоть она и увеличивается каждую секунду, щелкая, как метроном. «Интересно, а откуда у корабля столько энергии?» — вдруг подумал Алан и с досадой прошептал:

— До чего грамотно люди научились делать безотказные машины. Уже полгода работает, как на износ, и ни разу даже не пикнула.

Неожиданно им овладело чувство гордости за людей и за их технический гений. За то, что они научились так быстро перемещаться в космосе. «Так быстро и так далеко. И они дерзнули проверить свою странную теорию. Смелые люди, ничего не боятся. Постоянно идут вперёд, постоянно что-то ищут, пробуют и, несмотря на неудачи, не останавливаются. Если Алан не пролетит сквозь вселенную, значит, это сделает кто-то другой. Но кто-то обязательно сделает. Иначе и быть не может. Такие они… Люди».

От гордости у Алана в горле собрался комок, и он представил своё триумфальное возвращение. Последний прыжок, орбита Земли. Вся усыпана разноцветными станциями и кораблями. Жизнь кипит, и планета, огромным голубым шаром, гигантским оком, красивым и живым, с гордостью смотрит на своих детей, на своих людей, которые приносят ей