Неизвестная. Книга первая - Олег Гончаров

– Хорошая работа, – кивнул Берия. – А они еще говорят, что очкарики ни на что не годны…

– Так мы на ощупь, товарищ нарком.

– На ощупь? – Лаврентий Павлович внимательно посмотрел в глаза Данилову и вдруг рассмеялся. – Это точно. На ощупь.

Он широко махнул рукой, словно зазывала на ярмарке:

– Присаживайтесь, Николай Архипович. Будем разговоры разговаривать.

«Я уже тут и так насиделся», подумал Данилов, но вслух, конечно же, ничего не сказал.

– Ах, да! – спохватился Берия и позвал громко:

– Васенька!

Тут же из-за дубовой двери показалась физиономия сержантика.

– Слушаю, Лаврентий Павлович.

– Ты бы в столовую сбегал, да поесть нам чего соорудил. Товарищ с дороги, проголодался, наверное. Да и я, пожалуй, пообедаю, а то потом не до того будет.

– Я сейчас, – кивнул Васенька, и дубовая дверь затворилась.

– Хороший мальчик. Умненький, – сказал нарком и повернулся к Данилову. – Чего же вы стоите, Николай Архипович, в ногах правды нет. Сейчас откушаем.

Данилов только слюну сглотнул, гимнастерку оправил и за наркомом к столу пошел.

– А как вам новая форма, товарищ Данилов? – спросил вдруг Лаврентий Павлович.

– Хорошая, – ответил Николай, присаживаясь за стол.

– Мне тоже нравится, – сказал нарком. – Жаль, что вам ее теперь носить почти не придется…

Только спустя час нарком внутренних дел встал из-за стола. Данилов тут же вскочил. Его слегка качнуло, но он быстро выправился. Обед был сытным, разговор долгим.

– И вот еще что… – Берия взглянул на свой чуть располневший живот и вздохнул. – Вы, Николай Архипович, оставайтесь здесь. Это теперь ваш кабинет.

– Так ведь… – хотел сказать что-то Данилов, но нарком его перебил.

– Нет, – усмехнулся он. – Мой кабинет этажом повыше.

На миг Данилов растерялся. Такого он уж точно ожидать не мог, да и все, что случилось за этим странным обедом, было для него совершенно ненормальным и абсолютно неожиданным.

– Итак, запомните: вы подотчетны только мне, обо всех обстоятельствах расследования докладывать мне лично.

– Слушаюсь, товарищ нарком.

– Хорошо, – кивнул Берия уже от двери. – И называйте меня Лаврентий Палыч.

– Так точно, Лаврентий Палыч.

И ушел народный комиссар, а Николай в кабинете остался. Постоял мгновение и обратно на стул плюхнулся. Рванул ворот гимнастерки, вдохнул глубоко… потом еще раз… и еще… Отдышался. Очки снял, глаза пальцами потер, еще раз вздохнул и почувствовал, что сердце стало биться ровнее.

«Вот ведь занесла-то меня нелегкая…»

Да, обрушилось на Данилова за эти два дня – не приведи такого никому. «Впрочем», – подумал Николай, – «все могло быть гораздо хуже».

*****

Он пришел в ОГПУ в тридцать втором. Точнее карающий орган революции сам пришел за ним. В прямом смысле – явился в виде двух приятных на вид молодых людей. Он как раз экзамены у выпускников принимал. Устал. Уже домой собрался, по дороге занес экзаменационные листы к директору школы, а они его там ждут.

– Здравствуйте, товарищ Данилов. А мы к вам…

«Хорошо, что не сказали – мы за вами», – подумалось тогда учителю истории.

Побеседовали. Оказалось один из них тоже у Ощепкова дзю-удо (именно так тогда называли борьбу Дзю-до) занимался. Так что общий язык они быстро нашли. Ну а тема для разговора и так имелась.

Только что японцы создали Великую Маньчжурию, их агенты наводнили Приморье и весь Дальний Восток. В Харбине беляки-недобитки устроили эмигрантский вертеп, готовили террористические акции, постоянно совершали провокации против советских служащих и даже учредили фашистскую партию. На Китайско-Восточной железной дороге участились случаи саботажа и вредительства, и в контрразведке катастрофически не хватало кадров. А тут молодой коммунист из известной в городе семьи, которая во время японской оккупации Владивостока была важной частью большевистского подполья. И сам Колька со своим дружком Сяо по ночам расклеивал листовки, которые печатало большевистское подполье в подвале китайской аптеки на Светланской улице.

С Сяо они дружили давно. Прямо как их отцы. Он был еще совсем мальчишкой, когда аптекарь дядя Чен стал брать его вместе со своим сыном в тайгу на поиски лечебных корешков и трав. Они уходили в мае и пропадали там на целый месяц, а порой и на два. Дядя Чен был неплохим наставником, однако Кольке все эти лютики-цветочки были не слишком интересны. Гораздо интересней были ежедневные занятия китайской гимнастикой, в которой дядя Чен был большой мастер. Особенно нравились им с Сяо парные упражнения Та Лу. Это когда нужно вывести партнера из равновесия, а самому остаться на ногах. Сяо росточка был небольшого, как, впрочем, и его отец, однако уродился крепким, юрким и смышленым. Так что в этих гимнастических поединках побед и поражений у них было поровну. Потому и занятия были интересны.

Кольке пошел уже тринадцатый год, когда во время одного из таких походов они забрели в странное место на невысокой сопке. Здесь, на свободной от тайги, ровной, словно срезанной ножом плоской вершине, они увидели верхушки гранитных глыб, торчащих из зеленой травы. Камни выглядывали из земли где-то на полметра, где-то и того меньше, и сразу было видно, что они расположены в строгом порядке, образуя то ли спираль, то ли замысловатый лабиринт. Даже мальчишке было понятно, что это не причудливая игра природы, а дело рук человеческих.

Они с Сяо бросились наперегонки к этой невидали, но дядя Чен резким окриком остановил их. Вообще он был человеком добрым и мягким, но не в этот раз.

– Не ходите туда! Нельзя! Внутрь нельзя!

А потом вручил растерявшимся мальчишкам по лопатке и велел выкопать какие-то корни каких-то трав, потому что в этих местах они особенно сильны и потому хорошо помогают от слабости кишечной. Кольке не хотелось этого делать, да и притихший вдруг Сяо поглядывал в сторону каменных глыб, но так уж было заведено, что в тайге дядю Чена слушались беспрекословно.

Тогда-то Колька и поднял из земли свою первую находку. Пока дядя Чен и Сяо копали на дальнем конце вершины, он подобрался поближе к одной из гранитных глыб, в самом начале каменного лабиринта. Как ему показалось, в этом месте было особенно много сон-травы, корешки которой они собирали.

На граните отчетливо просматривался выбитый рукой древнего мастера рисунок. То ли солнечный диск, то ли колесо с двумя ободьями и сломанными спицами. Кольке разглядывать узор было некогда, он опасался, что дядя Чен заругается на него, а ему бы этого не хотелось. Потому он быстро выбрал самый крупный пучок нужной травы и торопливо подцепил лопаткой дерн, чтобы оголить корешки, сковырнул его в сторону и прямо под ним увидел небольшой, позеленевший от времени кованый кусок металла.

– Ух ты! – вырвалось у мальчишки.

Дядя Чен услышал возглас и строго посмотрел в его сторону.

– Я же сказал – нельзя!

И Колька быстро отбежал подальше от запретных камней.

– Дядя Чен, что это? – показал мальчишка свою находку.

Китаец повертел ее в руках, понюхал и протянул обратно Кольке:

– О, как тебе повезло, – улыбнулся он. – Это древний медный нож. Такая находка принесет тебе большую удачу.

– Так может, покопаем вон там? – Сяо показал на каменную спираль. – Это же тоже древнее. Там может быть много таких ножей.

Видно было, что ему тоже хотелось поймать удачу, но отец отрицательно помотал головой.

– Нет, сынок, – категорично заявил дядя Чен. – Туда нам никак нельзя.

Уже вечером у костерка, пока они перебирали собранные за день травы и коренья, китаец рассказал ребятам, что в этих местах когда-то жил народ Мо Хэ. Сильный крепкий и совсем не похожий ни на китайцев, ни на корейцев, ни на монголов. Как говорят, они-то и строили невдалеке от своих селений эти странные каменные спирали. Зачем? Непонятно. Только не любят люди приходить в эти места.

– Если между камней зайти, – говорил дядя Чен, – голова болеть будет, тошнить будет, живот выворачивать. А самое страшное – мужская сила из неосторожного человека уходит. Совсем. И даже я не смогу от этого недуга рецепт составить. Так что вам там делать нечего. Да и мне вести вас сюда не стоило, однако как раз время пришло сон-траву10 собирать, а самой сильной она бывает в этих местах, – и показал им пожухлый цветок.

– А что за люди такие – Мо Хэ? – спросил Колька.

– А почему сон-трава здесь особенная? – спросил Сяо.

Дядя Чен посмотрел внимательно, потом улыбнулся и сказал:

– Каждый из вас все узнает. Всему свое время.

Колька взглянул на нож и спрятал его в котомку. Так и протаскал его с собой весь поход. А потом дома в квасе отмочил, зубным порошком почистил, и стал этот ножичек его талисманом.

Прав был дядя Чен – всему свое время. Через три года Сяо уже помогал отцу в аптеке и разбирался в травах не хуже него. Ну или так казалось Николаю. А сам он перешел в выпускной класс гимназии. История стала его любимым предметом, и он уже сказал родителям, что собрался поступать в университет и заняться археологическими изысканиями в родном Приморье.