Неизвестная. Книга первая - Олег Гончаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вы, кстати, спать не хотите? Нет? Вот, признайтесь – вы же тогда совсем не того испугались… Совсем не того…
глава 4
Восемнадцатое августа сорокового года Данилов встретил в столовке Центрального аэроклуба СССР имени товарища Чкалова. В Тушино. Ровно в полночь массивные часы, стоящие рядом со стойкой буфета, заскрежетали и громко пробили двенадцать раз.
– Так вот, товарищи, – продолжил свою речь генерал Власик, как только часы замолчали. Было видно, что он старается сдержать тревогу. – Всех подробностей сообщить не могу, но по оперативной информации сегодня во время воздушного парада весьма вероятно покушение на руководителей нашего государства и лично товарища Сталина…
По столовой прокатился взволнованный ропот.
– Тише-тише, товарищи, – поднял руку Власик. – Мы и собрали здесь всех вас, свободных на сегодня, чтобы этого не произошло.
Власик заметно нервничал, и Данилов понял, что это – не учебная тревога.
Потом целых четыре часа был инструктаж. Каждого сотрудника вводили в сектор ответственности, распределяли по территории и давали указания. Николай Архипович даже вздремнуть успел – так, вполглаза. Его еще не дергали, не отвлекали. Его вообще не замечали. В огромном здании на Лубянской площади его словно не было. Нет, конечно же, на довольствие его поставили и отдельную квартиру выделили, что в переполненной Москве было роскошью, а тут еще и обставленную, с посудой, постельным бельем и с большим американским радиоприемником – Николай даже не знал, что такие бывают. Да еще с патефоном и набором пластинок, и надо сказать, очень приличным набором. Правда, на всем имуществе были проставлены инвентарные номера, но к этому капитан уже давно привык.
– Ничего себе! – воскликнул Вася Ермишин, когда проводил Данилова по адресу. – Кучеряво заживете, Николай Архипыч!
Данилов хотел было даже новоселье устроить, но это почему-то не вызвало большого энтузиазма у сослуживцев. Тогда-то Николай и прочувствовал холодок коллег по отношению к себе. Нет, конечно, с ним здоровались в коридорах, охрана козыряла исправно, но отношение к нему было как к чужаку – здравствуйте, до свидания…
Данилову это не нравилось. Он уже две недели в Москве, а знакомыми и приятелями так и не обзавелся. Даже с помощником Васей сложились исключительно деловые отношения. Да и не пристало как-то капитану НКВД дружить с сержантом. Оттого Данилов чувствовал одиночество.
Для него это чувство было внове. По специфике своей работы он все время был среди людей. Пусть они были врагами, пусть даже полным отребьем (однажды в Харбине ему пришлось две недели шнырять с одним мокрушником, чтобы через него выйти на главаря боевиков «Национальной организации русских фашистов»), но и во Владивостоке, и в Воронеже он чувствовал себя свободно среди своих и был счастлив, когда коллеги встречали его по завершению операции. А тут, в Москве… Было даже немного обидно.
Впрочем, он понимал, что отношение к нему в коридорах Лубянки вполне естественно: появился какой-то выскочка из провинции, чем занимается, совершенно непонятно, подчиняется Самому. Скорей всего, стукач. От такого лучше держаться подальше. Вот и держались.
А Данилову было тоскливо. За эту неделю он дважды звонил ребятам в Воронеж, но у них свои дела, у него – свои…
– О! Данилов? – голос Горыныча был немного растерянным. – Как там жив-здоров, Николай Архипыч?
– Все нормально, а вы там?
– Да тоже ничего. Как Москва?
– Стоит. Как жена? Как дети?
– Спасибо, хорошо. Ты извини, но мне тут…
Вот и поговорили.
Да и с делом все оказалось не так гладко, как хотелось бы. За прошедшую неделю Данилов о Струтинской не узнал ничего. Вообще ничего. Абсолютно!
Среди уголовниц Юлия Вонифатьевна не значилась. Об этом доложил Василий и в подтверждение своих слов положил на стол справку из архива. Почему-то капитан этому не удивился. По политическим делам она так же не проходила. Это Николай выяснил сам. Запрос на всесоюзный розыск он отправил, но решения пока не было.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Во время Первой мировой войны в армейских госпиталях красными нитками обозначались места ампутации раненых конечностей.
2
Вы меня разочаровали
3
Окончание поговорки «Дуракам закон не писан…»
4
ВЧК находилась по адресу: ул. Гороховая, д. 2
5
Отличительный офицерский знак за ранение на Первой мировой войне
6
Солдатский знак ранения
7
Урицкий был противником массового террора и расстрелов. В бытность его председателем ПетроЧК расстрелов не было. Однако он вел жестокую борьбу с коррупцией в органах и требовал расстреливать на месте бандитов, выдающих себя за чекистов. По иронии судьбы его смерть стала толчком к развязыванию «красного террора». В первый же день объявленного террора только в Питере было расстреляно девятьсот человек.
8
Пройдоха и неудачник.
9
Так в ЧК называли для краткости экспроприацию.
10
В китайской народной медицине настоем и сухим экстрактом прострела раскрытого (сон-травы) лечат амебную и бактериальную дизентерию
11
Во Владивостоке на ул. Алеутской, 44, располагалось здание Приморского управления ОГПУ, позже НКВД
12
Контрразведка НКВД
13
В то время этот пост уже занимал Берия
