Владелец тревожности. Роман - Олег Лукошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В коридоре конторы, у стены, стояли спаянными три сиденья – точно такие, какие бывают на вокзалах. Вадим сел.
– Здесь он, – кивнул Иван, возвращаясь из-за обитой обветшавшей кожей двери. – Только подождать придётся – у него люди какие-то.
– Ладно.
– Я – в кассу, – показал Иван на другую дверь. – Может, деньги пришли.
– Угу, – буркнул Вадим, закидывая ногу на ногу.
– Пойдём, – появился вскоре в коридоре Иван – Аркаша ждёт нас.
Они прошли в кабинет директора. Директор, худощавый, лысеющий брюнет с бегающими глазками, пригласил их присаживаться. Руки не подавал.
– Так, – начал он, – кто вы такой, чем занимаетесь?
– Вадим, – сказал Вадим. – Серов.
– Профессия у вас какая, образование?
– Образование – среднее. Профессии фактически никакой. Работал в разных местах, но специальности нигде не получил.
– Что, школу закончили и всё?
– В институте учился полтора года. Потом бросил.
– Что за институт?
– Политехнический.
– И никаких курсов, никаких переподготовок?
– Нет, ничего.
Директор опустил глаза на руки. Сложенные на столе, они шевелились.
– Как же я возьму вас без специальности?
– Аркадий Петрович, – подал голос Иван, – да он по любой работе сможет. Он же рабочий человек! Он кем только ни работал!
– Не знай, не знай, – пожал плечами Аркадий Петрович. – Может, где-то там и работал, а у нас специальность нужна.
– Да ё-моё, – развёл руками Иван, – тут девяносто процентов без специальностей.
– Ты тут не ори! – поморщился директор. – И без тебя горлодёров хватает.
Выдержав многозначительную паузу, продолжил, поднимая глаза на Вадима:
– Ну и кем бы вы хотели работать?
– Кем угодно, – ответил Вадим. – Согласен на любую работу.
– На любую работу… – повторил за ним Аркадий Петрович. – Вот мне бы инженера квалифицированного.
– Так он инженер практически! – снова вступился Иван.
– Ну, полтора года в институте – это не то.
– Да он сможет!
– Навряд ли, навряд ли. Там сложные расчёты надо делать, контролировать всё от и до. Разве сумеете вы это?
– Нет, не сумею. Я на должность инженера и не рассчитывал. Мне рабочую специальность какую-нибудь.
Аркадий Петрович снова сосредоточился на руках. Играл желваками, поджимал губы, покачивался.
– Да я не прочь бы вас взять, – изрёк наконец, – мне разве жалко. Только мест-то ведь нету вакантных. Всё занято. Сторожем даже – и то не могу устроить.
Иван с Вадимом переглянулись. «Э-э, козёл!» – говорил взглядом Иван.
– Ладно, запишу я ваши данные, – потянулся директор к ручке. – Если появятся варианты – возьму.
Откуда-то из-под стола он достал лист бумаги.
– Как говорите фамилия ваша?
Они вышли на улицу.
– Да-а-а, – потянул Иван, – облом.
– Да я и не рассчитывал особо, – сказал Вадим.
– Не, он всё же чмо. «Специальности у вас нет…» Да тут хоть один бы со специальностью был! Захар вот может только, да Павлик. Ну, у Салавата ещё есть какая то. А так – ни у кого ведь. У меня, и то вон нет.
Стояли на крыльце.
– Ладно хоть отпускные получил, – улыбнулся Иван, – а то без толку бы мотались.
Вадим покивал.
– Ну, что делать будем? – спросил его Иван.
– Обратно пойдём.
– Ты думаешь?
– А что ещё?
Поджав нижнюю губу, Иван смотрел куда-то вдаль.
– Тут бы ещё сходить мне в одно место, – задумчиво произнёс он.
– Сходи.
– Да дело больно деликатное…
– Сходи, я тебя здесь подожду.
Иван перевёл взгляд на него. Что-то обдумывал.
– Да, – сказал наконец, – ты меня подожди, но не здесь.
– А где?
– Вот сейчас пойдёшь по этой улице, и вон у того зелёного дома повернёшь налево.
– Зачем?
– Повернув, пойдёшь прямо. Прямо, прямо, прямо, никуда не сворачивая. Упрёшься в улицу. И вот не ней, двумя-тремя домами правее, находится столовка. Там ты меня и жди. Понял маршрут?
– Понял. А ты скоро?
– Ну, как получится… На вот, возьми деньги, купи там себе что-нибудь пожрать. Пиво, может, будет. За более крепкие не берись пока.
– Я и вообще браться не буду.
– Ну, это посмотрим… Что, диспозиция ясна?
– Угу.
– Ну давай тогда. Мне в другую сторону. Как только смогу – сразу к тебе присоединюсь.
Они разошлись. Дойдя до зелёного дома, Вадим повернул налево, минут пять шёл этой дорогой, до тех пор, пока не уткнулся в пересекавший её ряд домов. Столовой, однако, здесь не оказалось. Он осмотрелся по сторонам, тщательно вглядываясь в каждый дом, но ни один из них столовую не напоминал. Спросить было не у кого – улица словно вымерла. Он решился повернуть направо и пройтись по этому ряду, полагая, что возможно Иван ошибся и столовая находится не двумя-тремя домами правее, а десятью-пятнадцатью. Сапоги вязли в жиже и слетали с ног. Вадим жалел теперь, что надел их на простой носок. Нудный мелкий дождь всё не прекращался.
Река небольшая, мелкая. Вода мутная, на поверхности слой листьев. Никакого движения.
– Раньше река была шире, – она сидела на краю, свесив ноги. – И бурная. Я в детстве купалась – течением сносило.
– Сейчас все реки высыхают.
Он стоял сзади, облокотившись о перила. Деревянные, прогнившие – они шатались от прикосновений и каждую секунду норовили рухнуть. Мосток тоже был стар. Две доски отсутствовали, металлический каркас заржавел. Краем своим мост едва достигал воды. Должно быть, раньше он выдавался глубоко в реку, теперь же окружало его грязное месиво водорослей – вся прибрежная полоса заросла ими.
– Там, где я жил раньше – там тоже есть река. Намного шире этой. Настоящая, большая река. Но и она становится всё меньше. Ребёнком я едва мог разглядеть противоположный берег, а сейчас – вот он: кинь палку и она долетит.
– Это потому что в детстве всё кажется больше. На самом деле река осталась такой же. Мне раньше наша деревня тоже казалась огромной. Сходить на другой конец – это всё равно, что съездить куда-то. А теперь ясно, что она совсем крохотная.
Безрассудность по каналам в створ. Сзади не видно лица, не видно глаз. Силуэт застывает, застывает каждый миг и можно вырезать трафареты. Наклеивать в альбомы.
– Значит, эта река тоже была такой всегда.
– Наверное.
Обернулся. Не улыбка, нет.
– Ты чего стоишь? Садись.
Он сделал пару шагов. Она подвинулась.
– О-о, холодно как!
– Это железка холодная. Ты на доску передвинься, чуть назад.
– Тоже холодно.
– С непривычки. Я вот место насидела – мне совсем не холодно.
– Да ты просто тёплая.
Повернулась на мгновение, тут же назад. В профиль и анфас – по-разному. Сбоку – проще, чем прямо.
– Тань!
Снова поворот.
– Вот посмотри на меня сбоку, а потом прямо. Какую разницу видишь?
– Разница большая. Сбоку второго глаза не видно.
– Ну а выражение? Что-то меняется в выражении?
– Не знаю, ничего не замечаю. В профиль лицо чересчур вытянуто. Нос длинный. А выражение такое же.
– Какое?
– Глупое.
– Глупое?
– Ага. Наивное такое. Доверчивое. На что-то обиженное ещё. Ты на кого обижаешься?
– Ни на кого не обижаюсь. Да и не на кого – я ни с кем почти не общаюсь.
– Значит на меня.
– А на тебя за что?
– Ну, мало ли. Есть какие-нибудь причины.
– Ты глупости говоришь. Если я и обижусь на тебя, то в самую последнюю очередь. А пока повода не было.
– Ну, значит будет скоро. Я ведь такая – не могу, чтоб всё нормально шло. В школе я со всеми подругами перессорилась, теперь вот на почте со мной никто не разговаривает.
– Это же здорово! Если б со мной на работе никто не разговаривал, я бы может и не уволился.
– А ты кем работал?
– Оператором котельной.
– Сложно?
– Да нет… Это последняя моя работа была, до неё много сменил.
– Ты у нас – перекати-поле. Цыганская душа. У тебя среди предков цыган не было?
– Нет вроде.
– Скрывали, наверное, свою национальность.
– Всё может быть. А у тебя в таком случае, что за национальность, если только к одному месту тянет?
– Меня не тянет к нему. Я деревню и не люблю вовсе. Просто кроме неё ничего не видела.
– А хотела бы поездить?
– Приглашаешь?
– Я тебя только до разъезда отвезти смогу. И то на велосипеде.
– Что так скудно?
– А на какие шиши возить тебя?
– Ну вот, а я думала кавалер богатый нашёлся.
– Ну, на книжке есть у меня кое-что. На жизнь хватает пока, но по заграницам ездить – нет, конечно.
– А ты бывал за границей?
– В Венгрии.
– Ух ты!
– В детстве. С родителями.
– Хорошо в Венгрии?
– Я плохо помню.
– Такой маленький был?
– Восемь лет. Ну, озеро Балатон помню, по Будапешту нас возили. Правда сам Будапешт не помню уже.
– А я только в райцентре была. Смешно, да? Это сказать кому – засмеют.
