Учимся логически мыслить: детективные истории Ш. Холмса - Юрий Млявый

— Спокойнее, мистер Смолл, расскажите, что с вами случилось, — сказал Холмс, взглянув на визитку посетителя.

— Вчера утром без четверти восемь я как всегда отправился на работу. До моей конторы сорок минут неспешной ходьбы, и я всегда, в любую погоду добираюсь туда пешком. Это полезно для здоровья. Так вот, вчера я вышел из дому, запер дверь (я живу один, прислуга у меня приходящая) и пошел обычной дорогой. Был густой туман, а через пять минут начал накрапывать дождь. Только тут я сообразил, что забыл дома зонт. Шляпу я никогда не ношу. Однако возвращаться не хотелось, и я подумал, что успею дойти до конторы, пока дождь не усилится. Но буквально через несколько минут дождь пошел сильнее. Я понял, что без зонта промокнуло нитки, и решил вернуться. Уже подходя к дому, я заметил, что из моей двери вышел человек с большим свертком под мышкой. Увидев меня, он бросился бежать и, пока я понял, в чем дело, исчез в соседнем переулке. Я вбежал в дом, предчувствуя недоброе, и не ошибся. Секретер в гостиной был взломан, а со стены исчезли две картины кисти Коро. Кроме них пропали каминные часы, отделанные золотом и малахитом, золотой портсигар отца и 250 гиней. Я тут же вызвал полицию. Но инспектор, узнав о том, что имущество застраховано, честно сказал, что дело «дохлое» и вряд ли вор будет пойман, если только он сдуру не понесет ценности в ломбард. Он посоветовал мне смириться с пропажей, а на страховые деньги купить новые картины, часы, портсигар и вставить прочные замки в дверь. Вы сталкивались ког-да-нибудь с подобным цинизмом, мистер Холмс?!

— Скажите, мистер Смолл, вы сумели разглядеть вора? — спросил Холмс.

— Да-да, мистер Холмс, ведь он был от меня буквально в десяти шагах. Лицо ничем не примечательное, одет в потертый пиджак в крупную коричневую клетку, темно-серые бриджи, коричневые гетры и светло-коричневые башмаки. Я работаю оценщиком в ломбарде, мистер Холмс, и по роду деятельности привык мгновенно схватывать детали, оценивая вещи.

— А велика ли страховая стоимость украденных картин, мистер Смолл? — вмешался в беседу молчавший до этого момента Ватсон.

— Двадцать и двадцать пять тысяч фунтов, сэр. Но поверьте, эти деньги не заменят мне утраченные картины. Их купила моя ныне покойная жена, и они дороги мне как память о ней. Инспектор, как я понял, не собирается слишком усердствовать в розыске, поэтому я и пришел к вам, мистер Холмс.

— Мистер Смолл, скажу вам честно, я не понимаю, зачем вы обратились ко мне, ведь, по вашим словам, полиция готова дать вам справку для страховой компании, по-видимому, это вам как раз и нужно. Ну а если вы пришли все же ко мне, то детали рассказа нужно было продумать получше. Боюсь, ничем не смогу вам помочь, — сказал Холмс вставая.

Какие детали рассказа мистера Смолла насторожили великого сыщика ?[26]

— Рад приветствовать вас, джентльмены — сказал Шерлок Холмс, выходя из своей спальни в гостиную.

— Знакомьтесь, Холмс, — мистер Джерми, он был священником в городке, где квартировал наш полк, мы были большими друзьями в то время,— сказал Ватсон, указывая на священника, вставшего при появлении Холмса.

— Очень рад знакомству, мистер Джерми.

— Мне тоже очень приятно познакомиться со столь знаменитым сыщиком, — произнес, вежливо наклонив голову, священник. — У нас в провинции все просвещенные люди буквально зачитываются рассказами о ваших приключениях.

— Ну, не такие уж они занимательные, эти приключения. Ватсон просто все здорово приукрашивает, — сказал Холмс. — Давно из колоний, мистер Джерми.

— Нет, только три дня назад я сошел с корабля, мистер Холмс. Должен признаться, что в моей жизни тоже бывали приключения. Вот, хотя бы этот крест, — сказал священник, указывая на большой серебряный крест на своей груди. — Он мне достался очень необычным путем. Я тогда был приходским священником колониального поселения в Ливане. Приходилось много ездить по горным районам, неся слово Божье этим непокорным детям пустынь и гор. Во время одной из поездок нам с проводником пришлось спасаться от ливня в горной пещере. Пещера была огромной. Пока проводник разводил огонь и готовил ужин, я решил ее осмотреть. В дальней стене я заметил пролом. Видимо, раньше он был засыпан, но текущие откуда-то сверху дождевые ручейки постепенно размыли землю, скрывающую пролом. Присмотревшись, я заметил в глубине пролома какой-то предмет. Откопав часть мокрой земли и пробравшись внутрь, я увидел железный ящик. Взяв его, я вернулся к костру. Если бы вы знали, как долго мы с проводником пытались вскрыть этот прочный железный ящик. Наконец, вконец измучившись, мы отломали крышку. Внутри лежал вот этот крест, совершенно истлевшая деревянная коробка, а в ней серебряная табличка с выбитой на ней надписью: «Крест сей прелата Иеронима, почившего в бозе в 1189 году во время похода доблестных рыцарей-крестоносцев. Мир праху его.» Мы не заметили останков прелата в проломе. Видимо они были засыпаны землей и щебнем. Совершив молитву об упокоении души усопшего, мы тронулись в путь. С тех пор этот крест всегда со мной.

Побеседовав еще немного, священник ушел.

— Ну, Ватсон, что вы думаете о рассказе вашего приятеля, — спросил Холмс.

— Вы думаете, Холмс, он приврал немного?

— Немного не то слово, его рассказ просто кишит противоречиями, — сказал Холмс.

Какие противоречия в рассказе священника мог заметить Шерлок Холмс?[27]

- Не раз я бывал буквально на волосок от гибели, — продолжал свой рассказ лорд Рокстон, сидя в окружении восторженных слушателей у камина.

Однажды, путешествуя по африканским саваннам, мы со спутниками разбили стоянку возле небольшого озера. Вечером, сидя у костра, я слушал заунывное пенье моих проводников-туземцев. В глубокой черноте неба ярко сверкали звезды. Из саванны доносились иногда непонятные, немного пугающие звуки. Что не говори, а вот ради таких вечеров после дня тревог и забот и забираются романтики вроде меня к черту на кулички. Я уже собирался идти в палатку и укладываться, как вдруг совсем близко от нас раздался громовой львиный рык. Пение немедленно прекратилось. Туземцы испуганно сбились в кучку поближе к костру под защиту моего карабина. Старший из них, немного говорящий на английском и служивший мне переводчиком, объяснил, что на охоту вышел прайд львов (семья львов). Он сказал, что многие живые души (вы ведь знаете, что многие африканские племена верят в то, что животные также имеют душу) не увидят рассвета. Однако рык больше не повторялся. Постепенно все успокоились, и, оставив караульного, мы улеглись спать. Представьте себе теперь, каково мне было проснуться на рассвете от испуганного возгласа и увидеть нашего часового мирно спящим в обнимку с моим карабином, а весь львиный прайд спокойно разгуливающим между спящими на земле людьми. Я насчитал четыре громадных свирепых льва и девять матерых львиц. Самый огромный из самцов стоял буквально в метре от меня. У меня в кобуре был револьвер, но я даже не пытался его достать. Это было совершенно бесполезно. К счастью, львы видимо ночью хорошо поохотились и были сыты. Побродив по лагерю еще 10—15 минут, они, никого не тронув, вслед за вожаком убрались в заросли. Мои туземцы чуть не убили проспавшего часового, и если бы не мое вмешательство, без жертв в эту ночь все-таки не обошлось бы.

— Ах, милорд, как только вы смогли придти в себя после такого происшествия! — воскликнула миловидная соседка лорда.

— Видимо, милорд, это произошло с вами достаточно давно, — произнес бывший среди приглашенных Шерлок Холмс.

— О, великий скептик опять сомневается в правдивости моего рассказа.

— Что вы, милорд, просто в вашем рассказе есть некоторые неточности.

Какую, достаточно важную, деталь рассказа имел в виду Шерлок Холмс?[28]

— Преподобный отец Жозеф, расскажите о вашей жизни в Исландии, — попросила хозяйка дома одного из гостей.

— О, мисс Фишер, ничего особо интересного со мной там не происходило. Обычная угодная Богу работа по просвещению душ заблудших во тьме неверия туземцев-эскимосов. О, хотя нет, одно забавное происшествие со мной все же произошло. Я объезжал тогда восточные поселения туземцев, используя короткое лето. За день проводил по 2—3 полных службы, просветляя души заблудших. Ночевать приходилось в иглу туземцев. Однажды вечером, устраиваясь на ночлег, я зажег привезенный с собою керосиновый фонарь. Мне очень не по душе запах, издаваемый жировыми светильниками туземцев. В темноте позднего вечера яркий свет фонаря возле моего иглу привлек целую толпу туземцев. Они, как малые дети, дивились такому чуду. Вождь туземцев спросил меня, не соглашусь ли я поменять фонарь на три самых красивых девушки племени. Но я отказался. Я спокойно проспал ночь, а утром, когда стал собираться в дорогу, обнаружил, что мой фонарь пропал. Сколько я ни допрашивал, ни усовещал вождя племени и его приближенных, они не сознавались в воровстве. Вождь коварно заявил, что фонарь приглянулся местному духу моря. Вот дух его и забрал. Так я и уехал, не найдя пропажи.