Учимся логически мыслить: детективные истории Ш. Холмса - Юрий Млявый

Два дня назад пропал сынишка у Джеймса Холмквиста, эсквайра — самого крупного торговца недвижимостью на западном побережье Англии. Пропал во время прогулки с гувернером. По словам гувернера (его имя Роберт Фрэнсис), они шли по знакомой тропинке вдоль берега моря, направляясь к пещерам в скалах. Пока Френсис перебросился парой слов с встретившимся им лавочником Сайрусом, сын Холмквиста обогнал его и скрылся за поворотом. Гувернер продолжал неторопливо идти по тропинке, как вдруг послышался звук, напоминающий отдаленный взрыв. Фрэнсис забеспокоился и ускорил шаги. Повернув, он увидел, что на противоположном конце тропинки из-за поворота показался Том Гопкинс. (Я навел справки и выяснил, что Гопкинс — местный пьяница. Крупных проступков за ним не числится.) Фрэнсис быстро выяснил у Гопкинса, что тот не видел мальчика. Гувернер не знал, что и подумать. В этом месте тропинка идет между невысоких, но крутых скал, и спрятаться там можно или за поворотом тропинки, или в небольшой пещере. Но из нее валили густые клубы пыли, и проверить, там ли мальчик, было пока нельзя. Тут с откоса против пещеры буквально скатился Джон Брайтон. Это приезжий художник, который уже более двух недель рисует пейзажи в прибрежных скалах. Он крикнул Френсису, что, рисуя картину как раз с этой пещеры, видел, как сын Холмквиста вошел в нее, и буквально тут же из нее послышался грохот и повалили густые клубы пыли.

Видимо, мальчика засыпало в пещере. Но есть одно но, мистер Холмс. Когда гувернер сообщил несчастному отцу о случившемся, тот сразу же организовал раскопки завала в пещере. Когда вынесли все обвалившиеся камни, всю землю и очистили пещеру до каменистого пола, то тела мальчика не обнаружили. В пещере не было до обвала других выходов. Это неглубокая пещера с одним входом. Были опрошены все окрестные жители, но никто ничего не заметил. А мальчика до сих пор не нашли, бесследно пропал.

Ну, как вам загадочка, мистер Холмс, — спросил инспектор, — я даже не знаю, с какой стороны к ней подступиться.

— Ну, по крайней мере, главный подозреваемый у вас есть, инспектор, — задумчиво произнес Шерлок Холмс. — С ним и побеседуйте для начала.

Кого имел в виду Шерлок Холмс, говоря о главном подозреваемом ?[14]

Лейстред и Шерлок Холмс сидели в кабинете инспектора, когда констебль ввел посетителя — довольно известного в городе массажиста мистера Говарда.

— Господа, брошена тень на мое честное имя, — взволнованно начал Говард. — Мне нужна ваша помощь, и я не остановлюсь ни перед какими расходами.

— Спокойнее, мистер Говард. Давайте обо всем по порядку, — проговорил, закуривая сигару, Лейстред.

— Вы, наверно, знаете, господа, что я содержу салон массажа. Причем я добился того, что обслуживают в моем салоне только богатых людей. Мне это стоило много средств и нервов. У меня лечились, не боясь никакой огласки, многие представители знатнейших фамилий со всего мира, даже члены некоторых королевских семей. Но не в этом дело. Сейчас у меня проходит курс лечения американский мультимиллионер Томас Гопкинс. Увы, точнее проходил, так как именно сегодня его прямо из-под моих рук похитили злоумышленники. Я думаю, с целью получения выкупа.

— В полицию сообщили? — спросил Холмс.

— Конечно, мистер Холмс! Я тут же вызвал полицию, но приехавший инспектор даже не поднялся в кабинет для массажа. Он лишь спросил, разглядел ли я похитителей. Потом предупредил, чтобы я никуда не отлучался из Лондона, и уехал. Не обижайтесь, инспектор Лейстред, но разве это расследование?!

— Надо осмотреть место преступления, — буркнул инспектор.

Уже через полчаса Говард открыл предусмотрительно закрытый им на ключ кабинет массажа, и Холмс с Лейстредом переступили порог комнаты, из которой был выкраден Том Гопкинс.

— Так вот, джентльмены, — продолжил прерванный переездом рассказ мистер Говард. — Все было, как обычно. Я занимаюсь с мистером Гопкинсом ровно час. Полчаса мы делаем специальные разогревающие упражнения, и полчаса я массирую пациента. За временем я слежу с помощью песочных часов, которые рассчитаны ровно на час. Вон, кстати, они лежат на полу, видимо, упали, когда от удара похитителей я потерял сознание и грохнулся на столик с инструментами. Сегодня, лишь только мистер Гопкинс закончил упражнения и улегся на массажный стол, а я приготовился его массировать, как страшный удар по голове выбил из меня искру сознания. Посмотрите, какая у меня здоровенная шишка на голове осталась после этого удара. Очнувшись, я сразу же вызвал полицию, а затем направился к вам. Помогите, джентльмены, иначе репутации моего салона конец.

— Кто-нибудь трогал вещи в кабинете после происшествия? — спросил Холмс.

— Нет, нет, мистер Холмс. Выходя из кабинета, чтобы вызвать полицию, я закрыл его на ключ. Я ведь понимаю, что для расследования это важно. И вот вошел в кабинет вместе с вами.

— Тогда у вас есть ровно час времени, чтобы собраться с мыслями и рассказать нам, что здесь произошло на самом деле. За временем следите по песочным часам, — проговорил Холмс, поднимая с пола часы и ставя их на столик.

Какой факт заставил Шерлока Холмса усомниться в рассказе Говарда?[15]

— Э-э-э, чего я только не повидал за сорок пять лет службы во флоте, — говорил гостям высоченный худощавый старик пиратского вида.

Вид пирата из книжки Стивенсона ему придавали седые всклокоченные волосы, пожелтевшая от трубочного табака борода, кожаная повязка на левой глазнице да еще голос — хрипловатый бас, напоминающий рокот морского прибоя. Звали моряка - Джон Дак.

— В последнее время ноги стали хуже меня слушаться, — говорил он, размахивая трубкой, - а было время, когда никто не мог быстрей меня взобраться по вантам на рею. Однажды быстрота моих ног спасла жизнь мне и всему экипажу фрегата «Дженевьева».

Было это, через год после того, как я получил это украшение, — начал моряк, показав на лицо. Мы шли меж островами Индонезийского архипелага. Однажды ближе к вечеру капитан приказал лечь в дрейф у небольшого необитаемого острова. Он хотел запастись водой и пополнить запас зелени, разнообразящей матросский стол. До самого вечера все матросы, кроме вахтенных, заливали пресную воду в цистерны, собирали кокосы и папайю. Остров был необитаем, поэтому оружия с собой высадившиеся не взяли. Матросы разбрелись по всему острову. Я, разминая стосковавшиеся по суше ноги, пробирался к противоположной оконечности острова. Раздвигая ветви, я выбрался из джунглей к самому краю большой поляны, покрытой невысоким кустарником, усеянным небольшими розовыми цветами. Посреди поляны возвышался почерневший деревянный идол. Я уже собирался выйти на поляну, как вдруг краем глаза слева заметил какое-то движение. Стоя за стволом пальмы, я присмотрелся и увидел, что в сторону нашего места высадки, крадется большая группа дикарей в боевой раскраске и с оружием в руках. Намерения их явно были недобрыми. Я потихоньку отполз в кустарник и, вскочив, побежал, что было мочи, к кораблю. Слава Богу, я успел предупредить товарищей. Пока дикари крались к нам, мы отозвали всех из джунглей и отчалили от берега. Через пару минут после нашего отхода на берег высыпала толпа разъяренных дикарей. Они бесновались, размахивая дубинками и копьями, но сделать нам уже ничего не могли.

— Ужасно! — воскликнула хозяйка дома, — ведь они могли перебить всех безоружных матросов.

— Не волнуйтесь так, леди Кларик, — вмешался Шерлок Холмс. — Думаю, наш старый морской волк слегка сгустил краски для занимательности.

Почему Шерлок Холмс усомнился в точности рассказа Джона Дака ?[16]

— Дорогой, мистер Холмс! Вы обязаны мне помочь, как джентльмен джентльмену!

— А что, собственно, случилось, — спросил Холмс, предлагая посетителю присесть.

— Я ваш, можно сказать, сосед, живу через дом от вас. Зовут меня Роберт Смит. У моей жены была любимая собака. Из мопсов, встречали, наверное, эту мерзость на улицах? Если по правде, то я просто терпеть не мог эту псину. Но приходилось терпеть из-за жены. Так вот, вчера я повел собаку на прогулку (это входило в мои обязанности). Идем по улице, собачка чуть впереди, я за ней. И вдруг с крыши дома сорвалась здоровенная, не менее ярда длиной, сосулька и псине бах, прямо по голове. Кончилась бедняга мгновенно. Я, конечно, про себя обрадовался, но виду не подал. Принес Дженни (так звали собаку) домой, все честно рассказал жене, но она не поверила ни одному моему слову. Кричит, что я изверг, что это я сам убил собаку и сочинил историю про сосульку. В общем, мистер Холмс, не поможете ли вы мне? Моя жена в вас души не чает, одно ваше слово может ее успокоить. А то до рождества чуть больше трех недель осталось, а в доме война хуже Ватерлоо. А я уж вам к рождеству самого лучшего гуся расстараюсь.