Неизвестный Сталин - Рой Медведев

В этой истории, ставшей через четыре года отправной точкой для хорошо известного «дела кремлевских врачей», остается много неясного. По одной из версий, генерал Власик сразу же ознакомил Сталина с письмом Тимашук. По другой версии, Власик был отстранен от работы в охране Сталина в 1952 году и затем арестован именно за сокрытие письма Тимашук, которое было им возвращено начальнику Лечебно-санитарного управления Кремля профессору П. И. Егорову. В пользу второй версии свидетельствуют последующие письма Тимашук в разные инстанции и отстранение ее от работы в Кремлевской больнице. «Дело врачей», в котором в августе 1948 года фигурировали лишь русские врачи Кремля Виноградов, Егоров, Майоров и Василенко, в последующем загадочным образом эволюционировало в «заговор сионистов» и было развернуто Сталиным с главной целью — устранить из руководства страной Маленкова и Берию.

Сталин, как это видно из кадровых решений XIX съезда КПСС, намеревался оставить своими наследниками в партии более молодых соратников.

Сталин как ламаркист и преобразователь природы

Во многих статьях о Лысенко и в СССР, и на Западе очень часто высказывалось мнение, что он обладал какими-то психическими или гипнотическими способностями и именно поэтому мог навязывать советским лидерам — сначала Сталину, а потом и Хрущеву — свои совершенно необоснованные, а иногда и вздорные идеи. В действительности никаких «распутинских» талантов у Лысенко не было. Он не столько пытался переубедить лидеров, навязав им свои взгляды, сколько подхватывал высказанные Сталиным, а затем Хрущевым иногда нелепые идеи, создавая из них псевдонаучные направления, часто фальсифицируя результаты исследований. Сталин был убежденным, а Хрущев стихийным ламаркистом, что было естественно для большевиков, уверенных в том, что все можно переделать условиями. Даже Ленина, убежденного, что управлять государством может любой рабочий, можно было бы назвать социальным ламаркистом. Так же и Хрущев, не считаясь с южной природой кукурузы, пытался распространить ее выращивание в Архангельской и Ленинградской областях и даже приспособить ее для Урала и Сибири.

Однако сам по себе конфликт между селекционерами-генетиками, возглавлявшимися академиком Николаем Вавиловым, и тогда еще молодым Лысенко с небольшой группой сторонников возник в 1931 году в результате еще более нелепых решений Правительства СССР и ЦК ВКП(б) «О селекции и семеноводстве», согласно которым полная смена сортов возделываемых растений, низкоурожайных на высокоурожайные, по всей стране должна быть произведена в течение двух лет[228]. Осуществленная Сталиным в форме «революции сверху» принудительная коллективизация крестьян не давала сельскому хозяйству страны в начале 1930-х годов никаких преимуществ. Наоборот, развитие событий в сельских районах угрожало голодом, который и разразился в южных областях страны в 1932–1933 годах, В этих условиях Сталин попытался возложить на сельскохозяйственную науку непосильные для нее ни по срокам, ни по объему задачи. Постановление «О селекции и семеноводстве» требовало сокращения сроков для выведения новых сортов растений с 10–12 лет до А —5. В течение этого срока нужно было продвинуть озимые пшеницы на север и на восток страны, где до этого можно было выращивать лишь более устойчивую к морозам рожь. Следовало создать устойчивые к болезням сорта картофеля для южных районов страны. В течение 4–5 лет все сорта пшеницы СССР должны были стать высокоурожайными, неполегаемыми, иметь высокое содержание белка, обладать иммунитетом, морозоустойчивостью и засухоустойчивостью.

Николай Вавилов и большинство советских генетиков и селекционеров считали эти задачи прожектерскими и нереальными. Лысенко и его тогда еще небольшая группа последователей объявляли, что они эту задачу выполнят. Именно в этот период Лысенко своими щедрыми обещаниями на разных совещаниях и съездах колхозников-ударников обратил на себя внимание Сталина. То, что в последующем Лысенко не мог выполнить своих обещаний в столь сжатые сроки, он объяснял противодействием его работе со стороны сторонников «буржуазной» генетики. Многие крупные ученые, биологи, генетики и селекционеры, выступавшие с критикой Лысенко в 1930-е годы, были арестованы в 1937–1939 годах и погибли в лагерях и тюрьмах (академики Г. К. Мейстер, А. И. Муралов, H. М. Тулайков, профессора Г. А. Левитский, Г. Д. Карпетченко, Л. И. Говоров, Н. В. Ковалев и многие другие). Был арестован в 1940 году и академик Николай Иванович Вавилов.

Сталин и в последние годы жизни продолжал верить, что проблемы сельского хозяйства в СССР можно решить какими-то «переделками» растений и «чудо-сортами». В 1946 году из Грузии ему прислали в подарок сноп особой, так называемой «ветвистой» пшеницы. Эта древняя яровая пшеница, произраставшая еще в Египте, известна ветвлением колоса, что делает его более массивным и содержащим большее количество зерен. Однако ветвление колоса возникает лишь при очень разреженных посевах и на богатой почве, при одновременно обильном развитии листьев. Поэтому ветвистый колос сам по себе не увеличивает урожая зерна. При обычных посевах колос не ветвится, и урожаи бывают очень маленькими. Главными недостатками этой ветвистой пшеницы является очень низкое содержание белка и слабый иммунитет к болезням. Она не годится для выпечки хлеба, поскольку для этого нужна пшеница с высоким процентом содержания белка, так называемая «твердая пшеница». Но крупные колосья присланной из кахетинских районов Грузии пшеницы произвели впечатление на Сталина, и он решил поручить Лысенко возможное внедрение этой пшеницы в практику.

30 декабря 1946 года Сталин вызвал Лысенко в Кремль и после краткой беседы передал ему мешочек с семенами ветвистой пшеницы и образцы колосьев и попросил проверить ее в посевах. Лысенко быстро выписал из Грузии еще несколько мешков семян и весной 1947 года высеял ветвистую пшеницу на экспериментальных площадках. Еще до получения урожая, с весны 1947 года, Лысенко стал рекламировать и в газетах, и в журналах необыкновенные перспективы ветвистой пшеницы, подчеркивая при этом, что его внимание на эту культуру обратил лично товарищ Сталин. Одновременно с этим Лысенко получил возможность информировать Сталина о своей работе. 27 октября 1947 года Лысенко отправил Сталину подробный отчет о результатах испытаний ветвистой пшеницы. К сожалению, успехов не было. На экспериментальном поле одесского института селекции ветвистая пшеница, названная Лысенко «кахетинская», дала лишь 5 центнеров с гектара, втрое меньше средних урожаев по области. В Омской области посевы погибли от заморозков. В Московской области, на экспериментальной базе Лысенко, урожаи на делянках получились различные: от 4 до 30 центнеров в пересчете на гектар. Сталин очень быстро ответил на отчет Лысенко, проявив в своем письме понимание проблем агротехники, но полное непонимание вопросов селекции:

«Уважаемый Трофим Денисович!

Очень хорошо, что Вы обратили наконец должное внимание на проблему ветвистой пшеницы. Несомненно, что если мы ставим себе задачу серьезного подъема урожайности пшеницы, то ветвистая пшеница представляет большой интерес, ибо она содержит в себе наибольшие возможности в этом направлении.

Плохо, что Вы производите опыты с этой пшеницей не там, где это „удобно“ для пшеницы, а там, где это удобно Вам как экспериментатору. Пшеница эта — южная, она требует удовлетворительного минимума солнечных лучей и обеспеченности влагой. Без соблюдения этих условий трудно раскрыть все потенции этой пшеницы. Я бы на Вашем месте производил опыты с ветвистой пшеницей не в Одесском районе (засушливый район!) и не под Москвой (мало солнца!), а, скажем, в Киевской области или в районах Западной Украины, где и солнца достаточно, и влага обеспечена. Тем не менее я приветствую Ваш опыт в подмосковных районах. Можете рассчитывать, что правительство поддержит Ваше начинание.

Приветствую также Вашу инициативу в вопросе о гибридизации сортов пшеницы. Это — безусловно многообещающая идея. Бесспорно, что нынешние сорта пшеницы не дают больших перспектив, и гибридизация может помочь делу.

О каучуконосах и посевах озимой пшеницы по стерне поговорим в ближайшее время в Москве.

Что касается теоретических установок в биологии, то я считаю, что мичуринская установка является единственно научной установкой. Вейсманисты и их последователи, отрицающие наследственность приобретенных свойств, не заслуживают того, чтобы долго распространяться о них. Будущее принадлежит Мичурину.

С уважением И. Сталин. 31. X. 47 г.»[229].

Это письмо Лысенко использовал в максимальной степени, чтобы подчеркнуть свою близость к Сталину, которой в реальности не было. В неофициальной обстановке они никогда не встречались. Лысенко ни разу не приглашался и на дачу Сталина. Но именно столь очевидный ламаркизм самого Сталина был для Лысенко главным спасательным кругом. В 1948 году посевы ветвистой пшеницы были расширены, но отчетов о них не появилось, так как никаких успехов не было. Ввести эту пшеницу в культуру в СССР так и не удалось.