Метафизика Петербурга. Историко-культурологические очерки - Дмитрий Спивак

Довольно ранние, а именно, возведенные в первой половине XVIII века, примеры «шинуазри» представляли Японский дворец в Дрездене, ансамбль дворцовых помещений в Пильнице на Эльбе, и ряд других зданий. В них-то и нужно видеть непосредственные прообразцы проектов Китайского дворца в Ораниенбауме или Китайской деревни в Царском Селе, построенных для Екатерины II, которая была хорошо знакома с новейшими веяниями в немецком зодчестве. Что же касалось готики, то ее латентное присутствие в строительной практике, равно как пространственном мышлении немецких зодчих, по сути дела, никогда и не прекращалось. В екатерининские времена Петербург и его пригороды были украшены весьма импозантными постройками в неоготическом вкусе. Мы говорим прежде всего о работах архитектора Юрия Матвеевича Фельтена, среди которых выделяются церковь Иоанна Предтечи на Каменном острове, Чесменский дворцовый комплекс на южной окраине города, а также «Башня-руина» в царскосельском Екатерининском парке.

Нет никакого сомнения, что подражание английским образцам наложило свой отпечаток на эти постройки. Вместе с тем, нельзя не учитывать и того факта, что в юности Фельтену довелось провести несколько лет в Германии, внимательно осмотреть Берлин, Штутгарт, Тюбинген и целый ряд других городов, сохранивших весьма значительные массивы средневековой, готической в массе своей, застройки. Сам зодчий относил себя, как известно, к «немецкой нации» (так он писал сам в одной из официальных бумаг, сохранившихся в петербургских архивах), так что интерес к традиционной архитектуре родины своих предков был для него вполне естествен. Заметим также и то, что Фельтен был прибалтийским помещиком. Его имение находилось в Ревельском уезде, в окрестностях города Везенберг (теперь это – окрестности Таллина и, соответственно, Раквере). Между тем, готическая архитектура была в его время достаточно широко представлена в облике старых эстляндских городов, в значительной мере сохранилась она и по сей день, особенно в Таллине. Таким образом, воспоминания о старогерманской готике могли быть подкреплены в воображении Фельтена более поздними, остзейскими впечатлениями – с тем, чтобы отразиться в его петербургской неоготике.

Век второй. От короля Фридриха Вильгельма III – до кайзера Вильгельма II

Священный союз Австрии, Пруссии и России

Геополитическая обстановка на западных границах России к концу царствования Екатерины Великой представлялась в общих чертах установившейся. В 1795 году был проведен третий раздел Польши. Брест стал приграничным городом, к северу от которого, вплоть до Балтийского побережья, проходила граница с Пруссией. На юг простирался австрийский рубеж; еще южнее, на уровне северной Молдавии, начиналась турецкая граница. Восток Европы занимала, таким образом, громада самодержавной России, граничившей с двумя крупнейшими германскими государствами, которые твердо стояли на страже феодально-абсолютистских порядков. Ощущение внутреннего родства, издавна объединявшее правящие слои всех трех государств, лишь укрепилось после воцарения в России Александра I.

Через несколько лет после коронации, императору Александру Павловичу довелось ужинать в Потсдаме, у прусского короля Фридриха Вильгельма III. Поздно вечером, у обоих возникла идея спуститься в склеп, где покоились останки Фридриха Великого, приложиться к надгробной плите и поклясться в вечной приязни. Так и было сделано. Этот союз двух сердец имел многообразные последствия для России, в том числе и династические. Дочь прусского короля была выдана замуж за брата русского царя – будущего императора Николая I – и осталась в российской истории под именем императрицы Александры Феодоровны (настоящее ее имя было Шарлотта). Как следствие, ее сын, взошедший на русский престол под именем Александра II, имел право считать себя в той же мере россиянином, в какой и пруссаком. Может быть, воспоминание о подписанном в 1807 году его дедушкой, Фридрихом Вильгельмом III, знаменитом «Октябрьском эдикте», предоставившем личную свободу прусским земледельцам, укрепило его в мысли пойти на аналогичный шаг в отношении русских крестьян в 1861 году. Своеобразный мемориал этого прусского короля со временем нашел себе место в интерьере петербургской «Петрикирхе». Слева от алтаря, над импозантными фигурами ангелов и гербом с королевской короной, была укреплена памятная доска с надписью по-латыни «Fridericus Wilhelmus III. Rex Borussiae» и годами жизни. Отношения душевной приязни объединяли петербургский двор и с венским.

Молния французской революции, ударившая, по выражению Ф.Энгельса, в политический хаос, который представляла собой Германия, разметала весь этот установившийся, почти уютный порядок, казавшийся особенно неколебимым на востоке Европы. Очерчивая самым схематичным образом ход событий, мы можем говорить о начальном этапе (1792–1812), совершенно катастрофическом для антифранцузских коалиций, и об этапе заключительном (1812–1813), знаменовавшем их полную победу. На первом этапе, австрийские и прусские войска понесли тяжелые поражения. После сражений при Иене и Ауэрштедте (1806), Пруссия как политическое образование практически прекратила существование. В следующем, 1807 году, во время переговоров с русским царем, предшествовавших заключению Тильзитского мира, Наполеон даже предлагал Александру I провести раздел прусских владений – на манер того, как то раньше было проделано с Польшей. Что же касалось Франца II, то после ряда поражений, под давлением дипломатии Наполеона, в августе 1806 года, он был вынужден официально признать распад Священной Римской империи германской нации, и отказаться от титула ее императора (став, соответственно, просто «императором Австрии Францем I»). Так, под гром пушек и стоны раненых, ушла в небытие старейшая империя Европы. Ей не нашлось места рядом с воздвигавшейся Наполеоном новой империи, претендовавшей в числе прочего и на преемственность по отношению к «римскому наследству».

Поход наполеоновских войск на Москву и ее сдача знаменовали эпоху «великих потрясений» и для Российской империи. Немцы – в том числе, прусские воинские соединения – приняли в нем участие на стороне французов. Нужно, впрочем, оговориться, что немцы шли в русский поход неохотно, и нередко перебегали к нам. Из числа перебежчиков был составлен так называемый «немецкий легион», довольно эффективно действовавший против французских войск. В тылу русских войск, летом 1812 года, был создан и так называемый «Немецкий комитет», обращавшийся к германским солдатам с призывами повернуть оружие против французов – и не без успеха, в особенности на завершающем этапе Отечественной войны. Ну, а затем наступило время крушения «великой армии» и ее изгнания за пределы России. Как известно, Кутузов убеждал государя «положить оружие» после выдворения оккупантов за пределы России – и не предпринимать заграничных походов, то есть «не добивать зверя в его логове». В крайнем случае, он полагал возможным очистить ближайшие сопредельные местности, однако за Эльбу не выходить ни в коем случае. В случае такого решения, Наполеон еще долго разорял бы Европу, ослабляя ее государства и тем способствуя дальнейшему возвышению России.

К сожалению, призывы пожилого фельдмаршала не пользовались успехом при дворе. Приняв почести от благодарных пруссаков и своего государя, Кутузов умер весной 1813 года. Его преемники продолжили поход на запад, щедро поливая русской кровью поля Европы, пока не дошли до Парижа и не свергли французского узурпатора. В Теплицком договоре, который Австрия и Пруссия поторопились заключить с Россией, а позже и с Англией, в 1813 году, еще до «Битвы народов» при Лейпциге, основой послевоенного порядка выставлялось возвращение Франции в границы 1792 года – и, разумеется, восстановление Пруссии, равно как и Австрии, во всех их прежних владениях. Решения Венского конгресса (1815) открыли эпоху Реставрации – восстановления старых, «легитимных» порядков на всем европейском континенте. Священная Римская империя не была, правда, реанимирована. На ее место пришел так называемый Германский союз, составленный как конфедерация тридцати четырех независимых государств, самыми сильными из которых были Австрия с Пруссией, и четырех вольных городов – а именно, трех «ганзейских», а с ними и Франкфурта, в котором решено было расположить союзный сейм. Право председательствовать на заседаниях его сейма, согласно решению Венского конгресса, было признано за представителем Австрии. Таким образом, династии Габсбургов удалось, потеряв древнее величие, удержать за собой ведущую роль в рамках «германского мира».

Процесс Реставрации приобрел и метафизические, если не сказать сакральные обертона. Мы говорим о Священном союзе, созданном согласно Парижскому договору 1815 года монархами России, Австрии и Пруссии. В задачи Союза входило не просто поддержание и укрепление политической системы, сложившейся в результате победы союзников над войсками Наполеона. По мысли Александра I и его ближайших советников, целью Священного союза было положить предел распространению революционного духа и буржуазно-демократических порядков в Европе, противопоставив им старое, феодально-абсолютистское устройство, освященное авторитетом церкви. Таким образом, император России подписал максимально приоритетный для себя договор, связавший его православное царство с католической Австрийской империей и протестантским королевством Прусским в рамках надгосударственного объединения, мыслившегося сакральным не только по имени, но и по сути. Три государя, рассматривавших себя как избранников Божиих, намеревались объединить свои харизмы, ту благодать, которая пребывала на них с момента помазания на царство – и покрыть ею всю Европу.