Павел I - Александр Боханов

До этого всё было неизменно; у неё своя жизнь, у него своя. Александр был «так учтив», что рассказывал ей перипетии своих отношений с единственной в его жизни возлюбленной — красивой полькой Марией Антоновной Нарышкиной, урождённой княжной Святополк-Четвертинской (1779–1854). Об этой связи Императора тогда знал не только её законный супруг Дмитрий Львович Нарышкин (1758–1838), но и, что называется, весь Петербург.

Елизавета прекрасно была осведомлена о негласной любовной связи мужа и не выражала по этому поводу никаких чувств. Её только возмутило поведение Нарышкиной, когда она на одном из балов подошла к Елизавете и сообщила, что беременна. Было ясно, кто отец ребёнка, и скрытную Елизавету шокировала исключительно публичная форма «уведомления». Когда Нарышкина в 1807 году родила от Императора дочь Софью, то об этом жене поведал сам Александр и потом постоянно рассказывал, какой это чудесный ребёнок. Софья умерла в 1824 году, накануне своей свадьбы с графом А. П. Шуваловым (1802–1873), и горе Императора Александра было неподдельным…

Елизавета, как уже упоминалось, считала себя «республиканкой», но одновременно она являлась еще и записной ханжой. Своих свекра и свекровь она «терпеть не могла», но, естественно, общественно своих сокровенных чувств не демонстрировала. Она выплескивала их на страницы посланий матери; там можно найти немало критических пассажей и моральных обвинений, особенно по адресу Павла Петровича.

После смерти Екатерины II Елизавета отправила Амалии обширное письмо-отчёт, где сообщила немало деталей происшедшего и излила свою скорбь. Она была возмущена, что новый Император не проявлял «должных чувств». «Меня оскорбило то, — сообщала Елизавета, — что Государь не выражал скорби по кончине матери, ибо он говорил только об отце, украшал свои комнаты его портретами, про мать не говорил ни слова… Конечно, он поступил хорошо, засвидетельствовав свое почтение отцу всеми способами, какие только возможно себе представить, но, ведь как бы худо ни поступала его мать, всё же она остаётся матерью; между тем можно было думать, что скончалась только Государыня».

Какие высокие моральные принципы демонстрировала бывшая Баденская принцесса! Но эти «принципы» не являлись универсала ными, о них она вспоминала лишь от случая к случаю. В основном она руководствовалось своим личным, «дамским убеждением», не стесняясь, распространяя но Европе заведомую клевету. Вот, скажем, её пассаж, касающийся Императора, Императрицы и Нелидовой. «Конечно, она добрая, прекрасная, неспособная сделать кому-либо зло (имеется в виду Мария Фёдоровна. — А. Б.), но чего я не могу в ней переносить, это её заискивания у Нелидовой, у предмета мерзкой страстишки (!!! — А. Б.) Императора».

Елизавета была убеждена, что «Россия — страна рабов», что «вся Россия» изнывает под ярмом «тирании», находясь в руках «деспота» — Императора Павла. Правда, никакой России она не знала, русским языком не владела — несколько слов и отдельных нечленораздельно произносимых фраз в расчёт можно не принимать. Россию она только и видела в образах горничных, камердинеров и лакеев, да и то не всех; немало было приглашенных из других стран. Что же касается аристократии, то многие её представители только по фамилии и были русскими; кругом — французская и немецкая речь, мысли, настроения, привычки, моды и интересы — исключительно «из Европы».

Елизавета всё время правления Павла «изнемогала от тирании» и в своей ненависти к Императору дошла до того, что фактически одобрила его свержение. Её смущали только методы, которые использовались при свержении «тирана». «Честно говоря, я рада», — таково резюме невестки убиенного…

Елизавета Алексеевна после восшествия Александра Павловича на Престол в марте 1801 года стала Императрицей. Её тщеславие было вознаграждено: столь нелюбимая свекровь теперь только «Вдовствующая Императрица». С Марией Фёдоровной она общалась только на торжественных церемониях. У Елизаветы не нашлось ни человеческой потребности, ни светской деликатности утешать свекровь в период тяжелейших переживаний, которые обрушились на неё после гибели Павла. Формально она находилась рядом, но сердце её горю не принадлежало.

Вдове Павла I Императрице Марии Фёдоровне довелось дожить до страшного позора, который принесла в Императорскую Семью её невестка — Императрица Елизавета Алексеевна. Обвиняя многих а «моральном непотребстве», Елизавета явила пример морального падения, став жертвой той самой «мерзкой страстишки», в которой она когда-то облыжно обвиняла Императора Павла Петровича.

Жена и Императрица стала возлюбленной молодого красивого кавалергарда Алексея Яковлевича Охотникова (1780–1807). Потом будут написаны статьи и книги, в которых эта связь будет поэтизироваться, а поведение Елизаветы будет оправдываться ссылками на её «несчастную женскую судьбу». С обычной обывательской позиции такое поведение женщины, наверное, можно понять и оправдать, но данный случай был совсем не рядовой. Елизавета Алексеевна являлась Императрицей; на неё были устремлены миллионы глаз, она дала клятву перед Аицом Божиим хранить верность своему мужу, а потому, нравится это или не нравится, обязана была являть пример добродетельности и моральной незапятнанности. Произошло же совершенно обратное.

Молодой кавалергард не только стал её возлюбленным, который проникал к ней в спальню ночью, через окно, но он стал и отцом её ребёнка: 3 ноября 1806 года Императрица родила дочь Елизавету, которая скончалась в апреле 1808 года. Здесь не место описывать сколько-нибудь подробно эту тайную историю; желающих узнать её детали можно отослать к специальному исследованию.[74] Отметим только несколько важных событийных моментов.

Во-первых, Александр Павлович знал, что его жена произвела на свет незаконнорождённое дитя, получившее его отчество; в силу «братских супружеских отношений», он просто об этом не мог не знать. Во-вторых, Охотников погиб — был смертельно ранен кинжалом при выходе из театра[75]. Елизавета тяжело переживала за возлюбленного и даже посещала умирающего на дому, а потом выделила деньги для сооружения надгробия на его могиле. (Могила Охотникова и надгробие[76] на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры сохранились до настоящего времени.) И, в-третьих, Елизавета настолько дорожила памятью о возлюбленном, что сохранила переписку с ним.

Елизавета Алексеевна умерла 4 мая 1826 года по дороге из Таганрога в Петербург, в городе Белёве. После смерти её дневники и вся корреспонденция оказались я распоряжении Императора Николая I, который настолько был шокирован открытием, что приказал уничтожить все документальные и вещественные доказательства порочной связи покойной. Но перед уничтожением он показал некоторые документы жене — Императрице Александре Фёдоровне (1798–1860) и матери — Императрице Марии Фёдоровне.