Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

— Хотите идти с ней? — сказала она, обращаясь к Гвен и Веледе. — Вперёд. Если не доверяете мне, следуйте за девушкой, которая ни разу в жизни не открывала книгу друидов.

— Нет, нет, пожалуйста. Следуйте за ней. Она знает, что делает. Поэтому мы уже три часа возимся в грязи.

Головы Гвен и Веледы поворачивались то туда, то сюда. К этому моменту они, должно быть, уже сто раз пожалели, что согласились на эту прогулку.

— Я просто хотела подышать воздухом и собрать… — пожаловалась Гвен.

Что-то зашевелилось в кустах у подножия дубов, и Веледа закрыла рот Гвен ладонью. Это прозвучало как пощёчина.

— Молчи.

Я подняла брови.

— Что? Трюфели? — спросила я.

Утром она ныла, что зима закончилась и теперь они больше не смогут наслаждаться трюфелями.

— О нет, — прошептала Веледа.

С громким рёвом что-то большое и тёмное выскочило из кустов прямо на меня. Единственная причина, по которой я не потянулась за кинжалами, заключалась в том, что я узнала это существо в последний момент.

В следующий момент я лежала в грязи, а Дедалера обнюхивала меня сверху донизу. Я схватила один из её клыков, пытаясь оттолкнуть её, но это было всё равно что пытаться сдвинуть корову.

— Да ты издеваешься! — закричала я.

Надо мной появилась насмешливая физиономия Сейдж. Вокруг неё Гвен и Веледа изо всех сил старались не рассмеяться.

— Здесь, что ли, находятся те самые настоящие грибы, о которых ты говорила? — сыронизировала Сейдж. — Ну, что-то я не вижу ни одного.

— Как только выберусь отсюда, умру от смеха, какая ты забавная, — сухо ответила я.

К моему удивлению, её выражение смягчилось. Искренняя и очень красивая улыбка изогнула губы Сейдж, пока она смотрела на меня, лежащую в грязи, с Дедалерой, толкающей меня со всех сторон. Кто бы мог подумать. Оказалось, что мне стоило всего-то быть сбитой кабаном, чтобы эта девушка опустила свою защиту.

Она протянула мне руку в толстой садовой перчатке.

— Ну давай, вставай. И больше не произноси слово на букву «т» при Дедалере. Она сходит с ума.

— Не то слово.

Приняв её руку, я уже не думала о её красивой улыбке. Сильным рывком я утянула её в грязь вместе со мной, но она упала на бок и наполовину испачкалась смесью грязи, веточек и, вероятно, нескольких жучков. Вид её, всегда такой строгой и непоколебимой, замаранной таким образом, вызвал у меня смех.

Она посмотрела на меня с выпученными глазами.

— Даже не смей.

Я одарила её широкой улыбкой и, наклонившись к ней, выдохнула:

— Трюфели.

Не могу сказать, кто из них взбесился больше — Дедалера или Сейдж. Последняя попыталась бросить в меня ком грязи, я попыталась увернуться, и в итоге мы начали кататься по земле, выясняя, кто из нас выйдет грязнее. Или, по крайней мере, так это восприняла я. В какой-то момент Гвен попыталась нас разнять, но в итоге сама упала в грязь, и, решив, что это нечестно, толкнула Веледу, вовлекая её в нашу возню.

Не знаю, как и когда это случилось, но я смеялась до слёз, практически задыхаясь, пока лепила грязевые комки и кидала их в остальных. Несколько ударов я получила в спину. Один из них угодил мне в затылок, и холодная грязь потекла по моей спине. Гвен завизжала:

— У меня червяк в лифе! — Она попыталась стянуть с себя блузку, подпрыгивая на месте, но только больше пачкалась. Тем временем Вел усердно пускала струи грязи через отверстия в ботинках. — Я чувствую, как он там шевелится! Клянусь!

Сейдж метнула грязевой комок ей в голову. Она явно строила себе баррикаду из грязи, за которой собиралась прятаться от снарядов. Впервые я почувствовала страх за её подруг.

— Ты уверена, что это не трюфель? — закричала я ей.

Веледа и Сейдж снова залились смехом. В какой-то момент Дедалера поняла, что мы просто четыре сумасшедшие и никаких трюфелей тут нет, а потому улеглась в середине лужи, вытянув лапы в стороны, и перестала обращать на нас внимание. Я уже собиралась завершить свой шедевр — грязевой ком размером с арбуз, — когда высокая и широкая тень заслонила мне обзор и всё поле битвы.

— Это вы называете поисками грибов? Не знал, что это так весело.

Абердин. Я обернулась, но из-за того, что он был очень высокий, а я стояла на коленях, и солнце светило прямо за его спиной, я не смогла разглядеть его выражение лица.

— Пусть поднимет руку та из вас четырёх, кого я воспитал, пожалуйста.

Веледа робко подняла руку. Понимаю, почему Абердин не сразу её узнал. Мы все выглядели как бесформенные грязевые кучи.

— Не ожидал такого от тебя, — осудил её мужчина. — Что ты делаешь в центре? Лучше бы заняла оборонительную позицию. Взгляни на Сейдж: ей не хватает только катапульт.

— Они были в планах, — откликнулась Сейдж.

Вел встала с тяжёлым вздохом.

— Я поддалась эмоциям. Это больше не повторится.

— А ты что тут делаешь? — прогремел он, развернувшись ко мне. — Грязевая гора? Как ты собиралась это поднять?

Ему ответил другой голос.

— Да они вообще головой не думали.

Мэддокс. Он стоял возле одного из дубов, в стороне от нашей грязевой возни. Мне сразу бросилось в глаза то, что он одет в чёрное с ног до головы, включая доспехи и униформу. Не видела его в этом с тех пор, как мы покинули На-Сиог. Его выражение лица было непроницаемым.

И Сейдж, и Гвен кое-как поднялись на ноги, заметив то же, что и я.

— Что происходит?

— Жаль прерывать вам веселье, но боюсь, наши каникулы закончились.

Я лежу на лугу, наблюдая, как по голубому небу медленно плывут пушистые белые облака. Лёгкий ветерок треплет мои волосы, чуть щекоча. Вдалеке слышится музыка и смех. Кажется, я узнаю весёлые голоса Гвен и Веледы и громкий голос Абердина. Герцогиня кого-то отчитывает, а Сейдж, вероятно, читает в тени какого-нибудь дерева.

«Это могло бы быть хорошее место», — думаю я.

Место для нас.

Для…

Голос за моей спиной заставляет меня вздрогнуть. Голос знакомый, полный горечи и обиды.

— Уже позабыла про сестру?

Я сажусь и оборачиваюсь.

— Мама.

Она стоит в одном из своих неизменных чёрных платьев и с тёмными кругами под глазами, которые всегда были у неё вместо украшений, на пороге единственного дома, в котором мы жили втроём, в Тельмэ. Этой гнилой деревянной конструкции не может здесь быть, ведь я сама своими руками разрушила её.

Но, конечно, моей матери, взирающей на меня с неодобрением, тут тоже не должно быть. Я сама закапывала её могилу.

— Посмотри на себя. Ты уже не помнишь ничего из того, чему я тебя учила.

Моё сердце сжимается от боли.

— Я помню.

Мать качает головой, красивые рыжие локоны покачиваются следом. Такие же, как у Каэли.

— Я всегда знала, что ты станешь нашей погибелью, но хотя бы надеялась, что твоей любви к сестре будет достаточно, чтобы защитить её. Меня ты не защитила.

— Я не… Я пыталась, но…

Дома уже нет. Моя мать, пугающе худая, направляется ко мне. Я задыхаюсь от ужаса, видя кровь, пропитывающую её волосы, стекающую по её красивому лицу и пачкающую зубы.

— Ты снова совершила ошибку и сожалеешь? Это ты скажешь Каэли, когда она будет умирать?

Я отступаю, убегая от неё. Убегая от этих тонких рук с чёрными ногтями. Убегая от её слов, которые раздирают незаживающие раны. Уже нет ни музыки, ни смеха, ни места, где я могла бы скрыться.

Мать хватает меня и сильно трясёт.

— Ты хотя бы будешь плакать на её могиле, раз уж на моей не плакала?

— Прости…

Она цокает языком, по которому ползают черви.

— Ты сделала ровно то, что я всегда от тебя ожидала.

И затем она с силой толкает меня в пустоту.