Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

— Конечно. Говори.

Она кивнула в сторону двери.

— Прогуляемся?

Я моргнула.

— Ну…

— У меня есть зонтик, — добавила она, покачивая тем, что держала в руках. Зонт был того же оттенка, что и её платье, и я не сразу его заметила.

Я отдавала себе отчёт в том, что это всё довольно странно: Плумерия захотела поговорить со мной наедине, да ещё и под ливнем. Но затем я вспомнила разговор с Веледой, и мне подумалось, что, может быть, в такие дни многих тянет раскрывать душу; я же являюсь исключением, поскольку мне хотелось лишь оказаться поближе к огню и насладиться вкусом великолепного какао с молоком, приготовленного Хопом.

Зонт Плумерии предназначался только для одного человека, так что нам пришлось прижаться друг к другу сильнее, чем при обычном разговоре. Если ей было неудобно (и, вероятно, было), она хорошо это скрывала. Шум дождя, стучащего по натянутой на спицы ткани, создавал вокруг нас своеобразное одеяло, изолируя нас двоих от всего остального мира. Мы направлялись к кузнице.

Брызги воды из-под моих подошв разлетались во все стороны, и я заметила, что подол платья Плумерии уже промок. Надеюсь, сегодня она не в своих обычных туфлях на каблуках.

Я решила проявить терпение и ждала, когда она захочет начать разговор.

— До Теу-Биада осталось совсем немного, и я действительно думала, что ты отправишься туда, ко Двору, выдавая себя за меня.

— Всё к этому ведёт.

Мы прошли мимо окна, из которого лился яркий оранжевый свет. Скорее всего, это свет камина из зала, который находился по ту сторону коридора от кухни, где Абердин дремал при любом удобном случае.

— Помнишь, как ты спрашивала меня, не перечеркнёт ли план моей тёти все мои шансы на хорошее будущее при Дворе?

— Помню.

Герцогиня тогда не дала ей ответить — это я тоже помню.

— Так вот, мой ответ: нет, он ничего не перечеркнёт. Напротив, ты снимаешь с меня страшный груз.

Я поперхнулась.

— Ч-что?

— Я хотела рассказать тебе об этом с самого начала, но тётя запретила. Эта тема довольно болезненная для нас обеих, но… — Её красивые губы, идеального розового оттенка сжались в тонкую линию. — Мне кажется несправедливым отправлять тебя ко Двору, не рассказав тебе об этом. Кто-то рано или поздно поднимет эту тему, пускай даже завуалированно, и ты должна быть готова.

Если это так важно для создания идеальной маскировки, почему же герцогиня мне не рассказала? Правда ли это что-то настолько серьёзное, что может поставить под угрозу весь план?

Мы прошли к укрытию под дубом, росшим у замка. Под его кроной стояла старая скамейка. Мы сели, воспользовавшись тем, что деревянная поверхность осталась сухой. Взгляд Плумерии устремился ввысь к замку, мокрые камни которого теперь казались чёрными.

— О том, что я собираюсь рассказать, знают совсем немногие за пределами Двора. Король очень беспокоился о том, чтобы правда не вышла наружу, будь то из-за стыда или гордости. Дворянам запрещено говорить об этом, но я всё вижу по лицу тёти, когда она возвращается из Гримфеара или Эйре, словно её покусали какие-то злые ведьмы. — Плумерия внезапно смяла платье пальцами в перчатках. Это было наибольшее проявление эмоций, которое я наблюдала у неё, с тех пор как мы познакомились. — Пятнадцать лет назад объявили, что королева Дектера и несколько дворян умерли от страшной эпидемии. Вся столица была закрыта на карантин, пока опасность не миновала.

Мне тогда было очень мало лет, но я слышала эту историю. Говорили, что из-за внезапной смерти королевы король погрузился в скорбь, затянувшуюся на многие месяцы. Потом он отказался жениться снова, ссылаясь на то, что у него уже есть два здоровых сына, достойные наследники. Многие считали это актом любви мужчины, который не смог забыть свою жену.

Я сомневалась, что Нессии вообще знакомо это чувство.

— Никакой эпидемии не было, — подтвердила Плумерия. — Король долго подозревал свою супругу. Ему никогда не была важна супружеская верность, но преданность — да. До него дошли слухи, что Дектера симпатизировала сидхам, что она тайно помогала повстанцам, и он начал искать доказательства измены. И нашёл. Не только её, но и нескольких дворян из её ближайшего окружения. Включая моих родителей.

Я была в шоке. Услышав голос, которым она произнесла последние слова, я внимательно посмотрела на неё. В её глазах не было слёз, было что-то гораздо хуже — глубокая и тёмная пустота, та, которая появляется не за одну ночь, а после многих лет боли, одиночества и злости. Если это случилось пятнадцать лет назад, Плумерии было всего лишь пять. Совсем маленькая девочка. И я хорошо знала, что такие травмы делают с маленькими детьми.

— Незадолго до того, как всё стало известно, тётушку предупредили о расследованиях короля. Зная, что нам не удастся замести следы или сбежать, не поставив под удар других, мама попросила мою тётю обвинить их. Таким образом, тётя осталась верной подданной в глазах короля, и мы с ней смогли спастись.

Я зажмурилась.

— Ох, Плумерия…

— Тётя сначала отказывалась, но затем смогла взглянуть на ситуацию глазами мамы и увидеть, что наше дело всегда важнее всего остального. Нам не было смысла героически умирать, ведь тогда герцогство Аннвин перешло бы в другие руки, и это поставило бы под угрозу штаб Братства.

Я наклонилась вперёд, опустив лицо на руки. Неужели герцогине пришлось обвинить свою собственную сестру перед королём? Внезапно я вспомнила, как тьма показала мне её, стоящую на коленях перед троном, полную гнева, но вынужденную скрывать это.

«Ты поступила правильно, Игнас. Ты показала себя благоразумной и верной».

«Есть вещи важнее бесполезной мести».

— Король похвалил её, сказав, что надо спиливать гнилые ветви, чтобы спасти дерево, — продолжила Плумерия. — Затем он собрал всех обвинённых и их семьи и устроил показательное наказание. Мои родители… — Она судорожно вдохнула, её руки задрожали. — Они… Они были…

Я не раздумывая обняла её. Да, она была слишком худой. Да, она всегда пахла цветами и всем, что вызывало ассоциации с хрупкостью. Но если когда-либо я думала, что Плумерия Сутарлан была слабой личностью, я очень ошибалась. Всего лишь в пять лет она перенесла больше боли, чем большинство людей за всю свою жизнь.

— Король заставил тебя присутствовать при этом?

Её волосы коснулись моего подбородка, когда она кивнула.

— Все родственники предателей были там. Это было… было… — Она запуталась в своих собственных словах, не в силах выразить их. Затем отстранилась и встретилась со мной взглядом. — Я не могу вернуться ко Двору. Едва выхожу. из дома, как чувствую, что мне не хватает воздуха. Я уже два года откладываю свой дебют, и несколько месяцев назад пришло письмо с печатью дворца, официальное приглашение на Теу-Биад. Тётя всё искала выход, как вдруг Мэддокс, Сейдж и Гвен привели тебя. — Её пальцы коснулись моих, и я порадовалась, что на ней были перчатки. Не уверена, смогла бы я вынести её страдания в тот момент. — Спасибо. Я знаю, что ты делаешь это ради своей сестры. И я каждую ночь молюсь, чтобы тебе удалось её вернуть. Но хочу, чтобы ты знала, что, заняв моё место, ты спасла мне жизнь. Потому что я бы умерла при Дворе, я это знаю. Я бы не выдержала. Одна только мысль об этом…

Я чувствовала, как её дрожь передавалась от её рук к моим. Как я и подозревала, у герцогини было больше одной причины, чтобы заменить свою племянницу. Это и есть настоящая причина. Я появилась в нужный момент и с правильными мотивами.

Было бы нагло с моей стороны обижаться на то, что у неё есть скрытые интересы и что она просто использует меня. Она делает это, чтобы защитить единственного оставшегося родного человека, и я это понимала и уважала.

Ты первая скрыла правду.

Я крепче сжала руки Плумерии, вспоминая тот дом в деревне, который мне показала Гвен и который казался пустым. Он и был пустым, во всех смыслах.

— Если кто-нибудь при Дворе осмелится сказать хоть слово о твоей семье, обещаю, он за это заплатит.