Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

— Прошу прощения, — пробормотал Мэддокс.

Едва мы перестали быть в центре внимания, как он снова прошептал:

— Думаю, ты скучала по мне.

Игнорируй его.

Не поддавайся на его игры.

— Вот как? И что же навело тебя на эту мысль?

Его взгляд на долю секунды опустился к моим губам, как во сне.

— Назовём это интуицией.

Я наблюдала за ним с самым утончённым и безукоризненным выражением безразличия. Он был одет полностью в чёрное, как всегда, и пах так, будто провёл много дней в пути: лошадьми, потом и свежим воздухом. Его запах должен казаться мне неприятным, но… нет.

Пвил начал коротко излагать то, о чём я уже говорила с Фионном: прибытие Триады и Ширра в Гибернию, создание четырёх рас сидхов, расцвет магии в королевстве и её падение с приходом Теутуса из Иного мира, вознамерившегося поработить себе всех. У меня свело живот, когда он затронул тему пророчества и последующих событий.

Я вспомнила горькие слова Фионна: «Все, кто наблюдал за ними, знали, что это не могло закончиться ничем хорошим».

Пвил замолчал, его рот открылся, но из него не вышло ни звука. Мужчина сидел неподвижно несколько секунд, его длинные изящные пальцы касались стопки книг. Абердин нежно погладил его по бедру.

— Во время войны произошло много ужасных вещей, — продолжил Пвил. — В конце концов Тараксис сдалась Теутусу, умоляя о пощаде. И так, со смертью Триады, всё закончилось. Выживших находили и убивали, и продолжают убивать в наши дни. Теутус, как и обещал, короновал сына королевы Луахры, Нессию I. Он объявил его королём всей Гибернии, и Двор людей остался единственным из всех. Теутус позволил демонам бродить по Гибернии, как всегда мечтал, и запретил всё, что связано с сидхами. Он не только определил, что будет единственным богом, которому можно поклоняться, но и оставил чёткие указания в договорах о том, какой он хотел видеть новую Гибернию: никаких сидхов, никакой магии рас и ни одного воспоминания о Триаде. И, удовлетворённый результатом, он вернулся в Иной мир. — Пвил со вздохом откинулся на спинку стула. — Эпоха богинь закончилась, и наступила Эпоха королей.

Было удивительно слушать эту историю целиком, а не собирать по кусочкам из разных текстов. Было странно сидеть в этой комнате, когда рассказывали о моём происхождении и о том, почему столько поколений были обречены на несчастье. Хотя никто особо не смотрел на меня, я всё равно чувствовала себя так, словно за каждым моим движением следят, и я должна изо всех сил стараться казаться нормальной. Как я могу чувствовать себя виноватой за то, что произошло пятьсот лет назад?

Мой род — лишь одно из многих печальных последствий. Мы с Каэли — такие же жертвы давних событий, как и все остальные сидхи.

Вот только ты можешь что-то сделать, чтобы это исправить, а остальные — нет.

Лучше бы я сбежала с Гвен. Сейчас мы бы уже были далеко от замка, наслаждаясь лучами солнца и свежим воздухом.

— Однако одна легенда всё же остаётся, — вмешалась герцогиня. Она подняла в воздух «Легенды и мифы» и помахала книгой. — О ней говорят только шёпотом, потому что тот, кого услышат, закончит на виселице. Эта легенда гласит, что не все младенцы погибли от рук Теутуса. Один был спасён. Неизвестно, как и куда исчез этот ребёнок, но есть надежда, что его род выжил до наших дней, и его потомок когда-нибудь решит исполнить пророчество и спасёт всю Гибернию.

Несколько секунд не моргала, не глотала, даже дышать не осмеливалась.

После напряжённого молчания, когда каждый погрузился в свои мысли, Сейдж внезапно выплюнула:

— Абсурд. Если бы такой род существовал, он бы оставил следы. Мы бы знали.

— Ну, есть те, кто говорит, что именно поэтому первой умерла Ксена, — сказал Абердин. — Теутус пропитал долину её кровью, потому что именно она спасла одного из младенцев.

— Отличная теория. Звучит правдоподобно, — согласился Пвил.

Сейдж смотрела на них так, будто они сошли с ума.

— Что же тут хорошего? То есть ключ к спасению Гибернии якобы существует, но просто скрывается ото всех.

Абердин наклонил голову в сторону.

— Возможно, он просто не знает.

— Ты бы мог не заметить, если бы у тебя в венах текла кровь богов?

Мужчина согнул свои огромные руки, демонстрируя мышцы и татуировки.

— А вдруг? — пошутил он.

Его самодовольная ухмылка показалась мне очень знакомой: у Мэддокса была такая же. Пвил поднял очки и потёр переносицу.

— Не позорь меня, дорогой.

— А вы что думаете? — спросила Сейдж у герцогини. — Верите ли вы, что существует пятая раса с божественной кровью, или это всего лишь сказка, чтобы сидхи не падали духом?

Я внимательно наблюдала за женщиной. Свет падал на её лицо, подчёркивая седые пряди в её пучке и морщины на её лице. При всей её удивительной энергичности она уже давно немолода. Она не только унаследовала герцогство, но и заняла высокое положение в Братстве, постоянно рискуя быть раскрытой и убитой, поэтому я задавалась вопросом, не было ли ей когда-нибудь слишком тяжело.

Хотелось ли ей когда-нибудь другой жизни.

Игнас Сутарлан задумчиво поглаживала корешок книги.

— Божественная кровь или сказка? Хмм… — И внезапно, как будто очнувшись от транса, она моргнула и поставила книгу обратно на полку вместе с остальными. — Думаю, это всё неважно. Есть ли наследник или нет его, на нашу ситуацию это не влияет. Наше прошлое, наши намерения и планы не меняются. Мой дедушка всегда говорил, что умные люди сосредотачиваются на том, что у них в руках, а глупцы тратят время на мечты о большем. Братство выживало всё это время, не надеясь на помощь какого-то мифического наследника из особенного рода. Сказки не спасают жизни.

Сейдж хлопнула по столу, улыбаясь.

— Именно!

Абердин и Пвил обменялись весёлыми взглядами.

— Мы предпочитаем верить. Это красивая легенда.

— Я тоже, — внезапно сказал Мэддокс. — Честно говоря, было бы здорово, если бы появился кто-то, кто избавил бы нас от этой работы.

Герцогиня и Сейдж одновременно закатили глаза. Я опёрлась предплечьями на стол и подняла брови.

— Прошу прощения, герцогиня, но разве мы не собирались говорить о Теу-Биаде?

Наконец, разговор свернул на менее болезненные для меня темы. Годовщина войны, как я уже знала, длилась три дня. Три дня, в которые все придворные, элитные воины (такие как Дикие Охотники) и некоторые знатные демоны собирались в замке по приглашению королевской семьи. Они оставались там на три ночи, а на четвёртый день все отправлялись к Толл-Глору. Празднования заканчивались краткой речью короля у портала в Иной мир.

— Каждый день празднования посвящён одной из трёх богинь, — объяснила герцогиня. — Первый день — Ксене, богине жизни; второй — Луксии, богине смерти; и третий, оставляя лучшее напоследок, — Тараксис, богине любви и несчастной жене Теутуса.

— Им ни в коем случае не отдают почести, — уточнил Пвил. — Это ежегодная насмешка над их смертями, придуманные лживые истории и преувеличение или искажение многих фактов о войне.

Я кивнула.

— Я знаю. Слышала об этом.

Герцогиня посвятила всё утро рассказу о том, как обычно проходит празднование. Начиналось всё с парада элит, прибывающих ко Двору по Дороге Луахры, чтобы простой народ мог хотя бы мельком, хотя бы издалека увидеть знать. Затем официальный приём и первый бал, за которым следовали развлечения первого дня. Второй день проходил по-разному, но третий всегда завершался театральным представлением, изображающим сцену, как Тараксис погибает и Теутус вонзает меч в камень на холме Тинтагель.

— Как я уже говорила, в этом году всё будет по-другому. Как минимум, будут присутствовать Тёмные Всадники. Мы уже знаем, что Дуллахан пробудился, так что Нукелави появится скоро, если его ещё не разбудили.

К полудню мы сделали перерыв на обед. Все собрались на кухне, где Хоп заканчивал тушить ягнёнка с морковью, луком-пореем, капустой и картофелем. Он сидел верхом на Дедалере, посыльном кабане замка, чтобы доставать до котла. Тем временем животное с аппетитом поедало кожуру, разбросанную по полу.