Когда под ногами хрустит империя - Вера Ковальчук

– Я тебя понял. Я обдумаю. Прошу, поезжай в Альдахару и попытайся узнать всё, что сумеешь, до того, как мне придётся объявить, что ты – мой человек.

– Постараюсь. Желаю себе удачи. Можешь ли ты дать мне какие-нибудь доказательства, касающиеся намерений Ильда? Их наличие и меня обезопасит, понимаешь.

– Понимаю. Но, прости, не могу. Могу лишь сослаться тебе на тех, кто знает примерно то же, что и я… Будь осторожен.

– И ты, пожалуйста, будь осмотрителен. Хотел ты того или нет, но тебя втягивает в эту интригу водоворотом.

– Втянуло… И это уже стоило жизни моей матери.

– Я могу лишь поболеть душой за твою потерю. Но если ты уже потерял самого близкого человека, бояться тебе больше не за кого. Возможно, тебе стоит позволить им убить твою жену, чтоб с одной стороны получить всеми одобряемую причину обойтись с оппозиционерами пожёстче, а с другой – обзавестись после войны более подходящей супругой.

Кенред поднял ладонь.

– Осторожнее, Ардел. И запомни на будущее – то, что ты сейчас сказал, неприемлемо.

– Прости. Действительно не стоило.

Он смутился и, придавленный чувством неловкости, поспешил уйти. Кенред проводил его взглядом, слегка удивлённый тем, что обычное, в общем, политическое предложение вызвало у него глухой гнев. Своё раздражение он объяснил простой причиной – тем, что была упомянута мать, и тем, что ему предложили бросить противнику на растерзание ту, которая пыталась его мать спасти. Наивно, но всё-таки пыталась, и он ей обязан. Вряд ли можно считать молчаливое предательство достойным возвратом долга.

16

Он постарался отбросить всё лишнее, оставил только обоснованные предположения и факты. Жестом погасил карту и, заложив пальцы за пояс, побрёл прочь из залы, по коридору и дальше по замку, погружённый в размышления. Так он шёл сперва мимо открытых зал, потом по лестнице, пытаясь сообразить, с чего начать канцлерскую карьеру – и вдруг понял, что стоит почти перед дверью комнаты своей жены, а рядом к стене прислонился Крей и смотрит вопросительно.

– Тебя выставили? – спросил Кенред.

– Понятное дело. Её милости принесли одежду. Вот она и примеряет.

– Как она?

– Она встанет, раз надо. – Он ухмыльнулся. – Она солдат. Это очень необычно.

– Как видишь, такое тоже бывает. – Кенред постучал. – Я могу войти?

– Если хотите, – прозвучало в ответ. – Но здесь скучно.

Кенред отодвинул створку. Кира застыла посреди комнаты и выглядела умеренно-раздражённой, зато вокруг неё хлопотали две восторженные горничные. Одеяние, которое прилаживали на гостью, было несомненно то же, что надевалось на свадьбу, только без вуали. Кенред отметил это и успокоился – принцу следовало оказать уважение в том числе и тем, чтоб продемонстрировать ему свою супругу в достойном обличии. Брачный наряд для этого годился лишь чуть хуже, чем придворный, а придворный всё равно неуместен, поскольку Кира не представлена ко двору.

– Уже пора? – с надеждой предположила она.

– Пока нет. Но скоро. Я хотел вас предупредить – прибыл принц. Он хочет познакомиться с вами.

– Звучит так, будто он приехал сюда именно затем, чтоб ознакомиться, – скривилась Кира.

Мужчина же в ответ поморщился, как от чрезмерно острого.

– Звучит так, словно вы используете лексикон низов. Не лучшая идея. В свете такое неприемлемо. Это на будущее. Разумеется, его высочество прибыл не ради встречи с вами. Он захотел пообщаться с некоторыми сторонниками семьи Неим, а кроме того, предложил мне пост канцлера. – И Кенред немедленно удостоился восторженных взглядов обеих горничных.

По контрасту Кира взглянула очень хмуро, с заметным беспокойством. Она не сразу заговорила – до того несколько секунд искала в его лице то ли подсказку, то ли ответ.

– Это проблема или решение проблемы? – спросила она.

Кенред снова почувствовал, что имеет дело с человеком, который может быть ему очень полезным – вопрос был задан настолько точно и вовремя, что над ним приятно было задуматься. Хоть и ненадолго – он ведь уже всё взвесил.

– Это обстоятельство.

Она безотрывно следила за его лицом.

– Благое?

– Увидим. – И Кенред наконец успокаивающе кивнул ей. – В одном уверен – вы вполне способны справиться со своими новыми обязанностями.

– Откуда вам знать?

– Я это услышал в вашем первом вопросе. Так что вам не стоит волноваться.

– Я даже не знаю, каковы они. Не знаю, что придётся делать.

– Для начала вам предстоит принять на себя обязанности герцогини.

Кира вздрогнула.

– Что случилось с вашим отцом?

И снова он подумал, что она ухватила самое главное. Это радовало и успокаивало.

– Полагаю, ничего, иначе мне бы уже сообщили. Это решение его высочества.

– Отобрать у вашего отца герцогство? Но за что?

– Почему, – поправил Кенред. – Чтоб обеспечить мне политическую независимость от любой сторонней силы. Я должен зависеть только от принца и его решений. Если герцогство переходит ко мне, отец перестаёт быть главой моей семьи.

– И главным становитесь вы?

– Именно так.

– Что ж, логично. – Кира увела взгляд в сторону. – Воистину вашему отцу предстоит вкусить горечь исполнившихся желаний. Не этого ли он хотел – высшего государственного поста для своего сына… – Она ощутила на себе странный взгляд Кенреда и нахмурилась. – Ваш отец сможет создать вам ответную проблему?

– Не думаю, что станет. В любом случае, это только моя забота.

– Вы правы… Девушки, ещё долго?

– Почти закончила, ваша светлость, – чересчур сладким голосом ответила служанка.

– Я жду вас внизу, – сказал Кенред супруге.

Ужин был устроен в большом саду ивхирийского замка, и слуги постарались на славу. Лампы были спрятаны в зелени и кустовых розах и акациях так искусно, что свет не резал глаза, как ни встань, но при этом его на всё хватало. Стол был поистине великолепен – самая безупречно-белая скатерть, самый восхитительный хрусталь и драгоценное серебро, самые подходящие ко всему этому тарелки и цветы! И на всё это совершенство гости обращали внимания меньше, чем на воздух, которым дышали. Наверное, одна только Кира залюбовалась сервировкой, потому что для неё такое произведение искусства было в новинку. Но как раз ею слуги только что не напоказ пренебрегали, и её восхищение откровенно было им неинтересно.

Разумеется, это происходило только тогда, когда Кенред и Хильвуд смотрели