Когда под ногами хрустит империя - Вера Ковальчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Стратегия непрямых действий, – пробормотала Кира, разглядывая колени. – Понимаю… Но зачем тогда нужно перевозить нас на военную базу уже сейчас?
– Ради безопасности его высочества. Теперь нет ничего важнее его жизни. Ну, и ради вашей безопасности, ваша светлость… Прошу вас, пожалуйста, говорите мне «ты», если для иного нет причины. Очень неловко слушать «вы» из ваших уст.
– Почему? Обычная вежливость.
– Простому солдату – от герцогини? Просто страшно становится…
– Ясно. То есть, неясно, но я поняла, что нельзя. Послежу за собой.
Несколько мгновений они молчали.
– Это ведь первый раз, когда вы обратились ко мне с вопросом, ваша светлость, – проговорил Крей.
– И?
– Ничего. Просто сказал. Простите.
– Сейчас мне больше некого спросить.
– Я рад буду ответить на любой ваш вопрос.
Кира первый раз за поездку взглянула на собеседника прямо.
– Любой?
– Я постараюсь.
– Тогда такой: ты совсем не испытываешь неловкости, когда находишься рядом со мной?
– Нет. Я полагаю… Если бы вы имели ко мне претензии, то сразу бы велели прикончить.
Она отвела взгляд и посмотрела на своё отражение в тёмном стекле. Смутное, но черты разобрать можно. Выглядит одутловатой. Маску бы из льда… И поспать.
– Не велела бы. Какой смысл. Герцог бы не позволил.
17
На базе, которую Кира смогла увидеть только начиная с подземного гаража, где всех выпустили из машины, её встретил молодцеватый, слегка растерянный молодой полковник и повёл на другой этаж. Как он объяснил, ему поручено разместить семью канцлера, то есть его жену, с должными удобствами, но пока он мог предложить ей только вот такую скромную комнату – стандартный одноместный отсек. Базу недавно достроили, она не вполне готова, и жилой этаж для высшего командования пребывает в жалком состоянии.
Полковник продолжал извиняться, пока Кира оглядывала комнатку – небольшую, но снабжённую всем необходимым, включая индивидуальный санузел, довольно уютную на её вкус. Поэтому на слова военного она отреагировала сперва с недоумением, потом напряжённо: мол, это помещение её полностью устраивает, бога ради, не надо её потом перетаскивать на другое место. Полковник слегка успокоился и предложил проводить её светлость к мужу, когда ей будет удобно. Кира, решив, что задерживать у себя военного слишком долго не стоит, сказала, что удобно прямо сейчас.
В комнате Кенреда не оказалось – денщик (щуплый хмурый немолодой солдат с кривыми чертами лица) попросил подождать его светлость здесь и куда-то понёс его мундир и пару сапог. Кира рассеянно прошлась от двери, разглядывая узкую скромную койку, брошенную на маленькое кресло сумку, перчатки на подлокотнике и красивый письменный прибор на краю стола. Молодая женщина с интересом склонилась сперва рассмотреть его, а потом и расстеленный рядом лист с подробным поэтажным планом базы.
Первая мысль, промелькнувшая у неё: «Они что – идиоты? Почему они меня сюда пустили, а если пустили, то почему не убрали документацию?.. Впрочем, должно быть, это не такая уж и секретная информация для тех, кто уже попал внутрь». Кира разглядывала лист увлечённо. На нём было много надписей, почти все из них были ей понятны примерно так же, как древние восточные иероглифы забытого языка, но имелись ещё цифры и значки, так что Кира попыталась разгадать назначение тех или иных помещений и уровней. Увлекательная получилась игра. Может быть, чуть позже удастся проверить свои догадки.
Беззвучно открылась дверь
– Ты уже здесь, – сказал Кенред. – Хорошо. Что ты рассматриваешь?
– План. Я же всё равно не умею читать на вашем языке. Поэтому рассматриваю картинки… Значит, уже твёрдо решено, что мы перешли на «ты»?
– Ты против?
– Пожалуй, наоборот. В моём родном мире в основном друг другу «тыкают». Но я понимаю, что здесь другие обычаи, я готова им следовать. Стараться…
– При посторонних мы по-прежнему будем на «вы». Исключение – самые приближённые лица вроде моего секретаря, телохранители и личные слуги. В их обществе допустимо общаться так же просто, как и наедине.
– Поняла. У тебя обращение на «ты» – признак раздражения? Или неодобрения? Мне тогда показалось, ты что-то хочешь этим сказать.
Кенред почти неуловимо изменился в лице.
– Нет. Я просто хотел быть… понятнее.
– Мне тоже хотелось бы быть… понятнее, – вздохнула Кира.
– Я постараюсь об этом помнить. Что ж… Хотел сказать, что через час уеду. Ты останешься здесь. Понимаю, будет скучно, но, надеюсь, ты сумеешь себя занять.
– Не надо волноваться. Куда мне можно ходить?
– Хм… Куда захочешь. Думаю, туда, куда тебе нельзя, тебя просто не пустят. Если что-то потребуется, обращайся к полковнику Руфену – ты с ним уже познакомилась, как я понимаю. Что-то более серьёзное сможет обеспечить тебе секретарь принца. Как к нему попасть, тебе подскажет всё тот же полковник. Если он сможет решить вопрос сам, так тебе и сообщит. Однако если ты всё-таки передумаешь и оставишь при себе Крея, всё будет проще. – И посмотрел вопросительно.
– Нет, если можно без Крея, пожалуйста, лучше без него.
– Что ж. Ладно. На случай, если твоя проблема действительно будет очень и очень серьёзной – буквально вопрос жизни и смерти – и никто из нижестоящих не сможет тебе помочь, возьми. Это моё кольцо. Обратись напрямую к принцу моим именем, покажи это. Но очень прошу – не злоупотребляй. Это – крайнее средство. В любом случае сперва лучше проконсультируйся с тем же Руфеном. Договорились?
– Конечно.
Кира приняла в ладонь тяжёлый золотой перстень с печатью герцогства – изображением крылатой змеи, свернувшейся в знак бесконечности, и чего-то, похожего на ветвь оливы. Сперва даже испугалась – не слишком ли важная вещь попала ей в руки. Но потом заметила на руке Кенреда такой же, только крупнее, с узором по краю и с камнями, и успокоилась. Уж конечно он не оставит ей свою личную печать… Интересно, она может отдавать какие-нибудь распоряжения, подкрепляя их оттиском этого перстня? Будут ли они иметь значение? Будут ли выполняться?
Да нет же, конечно. Кто ей, чужачке, даст в руки реальную власть. Это просто невозможно.
Но до чего же солидная вещица…
Чтоб не потерять, но и держать всё время при себе, она повесила перстень на шею, на тонком шнурке.
Как только Кенред отбыл, о его супруге сразу же будто забыли –
