Собрание сочинений. Т. 1 - Саша Черный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
МЕЧТЫ*
(Буржуазный сон)
В коротких панталошках Стоял я в темной спальне. Был вечер. На окошке Синел узор хрустальный. Я ждал, как на иголках, Я снова был младенцем. Злодеи даже щелку Закрыли полотенцем! Но вот открыли двери, Сноп света за портьерой — И я увидел елку…………………………………В огромной светлой зале было пусто.На веточках, развешанные густоСредь темной зелени, безумно хороши,Качались лучшие мечты моей души:Собранье сочинений Метерлинка,Немецкий серый вязаный жилет,В конвертике роскошная блондинка,На недоступного Шаляпина билет,Полдюжины сорочек чесучовых,Варенье из айвы и теплые носки,Два черных галстука и два светло-лиловых,Для правки бритв английские бруски,Квитанция на «Ниву», паспорт заграничный,Кашне и пара розовых очков,Желудочный экстракт, кровавый куст гвоздичный,Тюленевый портфель и шесть воротничков,Халва, «Ave Maria» Сегантини,Бутылка Fine Champagne и купчая на дом,Портрет Гюго и зонтик темно-синий…А наверху повис, болтая языком,(Как щедр был сон в фантазии своей!)Инспектор старенький гимназии моей.
<1908>ПИСЬМО*
Лидка с мамой красят в столовой яйцаВ лиловый, пунцовый и желтый цвет. Я купил в табачной открытку с зайцемИ пишу милому дяде письмо и привет:
«Дорогой, любезный дядя: Поздравляю крепко Вас. Я здоров, а Ваша Надя Ходит с юнкером в танцкласс.
На дворе раскрылись почки. Брат сказал, что Вы скупой. Дядя Петр! Как Ваши почки? И прошел ли Ваш запой?
Бонна хочет за манеры Отослать меня в Сибирь. Не имеет прав. Холера! Ваш племянник Боб Пузырь».
Две кляксы, здоровые кляксы! И четыре помарки.Хотел стереть и вышла большая дыра. Сойдет! Вместо русской наклеим гвинейскую маркуЭто будет большой подарок для дяди Петра.
<1910>ПОДШОФЕ*
«Чело-век! Какого чертаПритащил ты мне опять?» — «А-la- аглицкого тортаПриказали вы подать».
— «Торта? Гм… К свиньям собачьим.Ярославец?.. Са-та-на…Сядь-ка лучше. Посудачим…Хочешь белого вина?»
— «Не могу-с. Угодно торта? Я лакей-с, а вы барон…» — «Человек, какого черта? Брось дурацкий этот тон!
Удивил! У нас на службеВсе лакеи, как один.Сядь, ну, сядь — прошу по дружбе».— «Не удобно-с, господин».
<1910>ВОСКРЕСЕНЬЕ НА КРЕСТОВКЕ*
Мимо нашего плотаЦелый день плывут флотилии —Городская мелкотаВысыпает в изобилии.Томно крякают гитары,Тилиликают гармоники.Сватал черт, да подоконники —Что ни лодочка, то пары…Ловко девушки гребут!Весла в весла так и хлопают.По сажени в пять минут,—А рулями только шлепают.«Эй, кокарда! Нос правей!»Но у той своя фантазия:Все левее, да левей.Трах — сшиблись: «Безобразие!»«Волгу-матушку» поют,Голоса такие зычные…Молча в стороны различныеДва конторщика гребут.Да… Столичный анархизмВ детство впал от малокровия.В вышине звенит лиризмХорового сквернословия…А под мостом водку пьют:Там полным-полно народами,—Под раскидистыми сводамиИ прохлада и уют…Вечер вспыхнул на воде.Пусть кричат… Мгла, будни, здания,Вся неделя в злом труде,Вся неделя в злом молчании…
<1913>III
ЧЕПУХА*
(«Лают раки на мели…»)
Лают раки на мели,Сидя задом к свету.Финны с горя поднеслиАдрес кабинету.
Рукавишников, Иван,Славен бородою.На Парнас залез баранИ блюет водою.
«Дум-дум»-бадзе занял постЛиберала Шварца.В «Мелком бесе» спрятан хвостСологуба старца.
Лев Толстой сидит в тюрьмеПосле просьбы жалкой.Руль закона на кормеОбернулся палкой.
Михаил Кузмин растлилСына в колыбелиИ потом изобразилВсе сие в новелле.
Брюсов Пушкина, шутя,Хлопает по чреву. Критик Н., в носу крутя,Предается гневу.
Маркса сбросили в обрывСанин с Пинкертоном.Спят скоты, глаза открыв,В «Домике картонном».
В Петербурге бьют отбой,На местах бьют в рыло —У мышей, само собой,Все нутро изныло.
Гражданин надет на колНебесам в угоду.Шалый, полый, голый полСел верхом на моду.
Раз один калиф на часПромычал угрюмо:«Слава Богу, есть у насТретья Полу-Дума…»
Наварили требухи,Набросали корок.Ешьте, свиньи! ЧепухиХватит лет на сорок.
<1910>САТИРИКОНЦЫ*
(Рождественский подарок)
М. Г. КорнфельдЭто милый наш издатель,Да хранит его Создатель!Он приятен и красив,Как французский чернослив. Речь его нежней романса — Заикнешься ль об авансе, Он за талию возьмет: «С наслажденьем! Хоть пятьсот!»На журнальном заседаньеБеспристрастней нет созданья:«Кто за тему, ноги вверх!А рисуночки — в четверг».
А. Т. АверченкоВ колчане сажень крепких стрел,И полон рот острот,Он в быте полсобаки съел,А в юморе — шестьсот. По темпераменту сей гой Единый на земле: Живет с Медузой, и с Фомой, И с Волком, и с Ave.Нельзя простить лишь одного —Кровосмеситель он:«Сатирикон» родил его,А он «Сатирикон».
А. А. РадаковДобродушен и коварен,Невоздержан на язык —Иногда рубаха-парень,Иногда упрям, как бык. В четырех рисунках сжатых Снимет скальп со ста врагов, Но подметки сапогов Все же будут, как квадраты.В хмеле смеха он, частенько,Врет, над темами скользя.Не любить его нельзя,Полюбить его трудненько.
Н. В. РемизовУ него шестнадцать глаз —Все работают зараз:На шестнадцать верст окрестЛовят каждый гнусный жест. С этим даром всякий homme [34] Угодил бы в желтый дом. Он же бодр, игрив и мил, Как двухлетний крокодил.С грациозной простотойБрызжет серной кислотойНа колючий карандашИ хохочет, как апаш.
А. А. ЮнгерИзящен, как Божья коровка,Корректен и вежлив, как паж,Расчесана мило головкаИ, словно яичко, visage [35]. Он пишет, как истый германец, Могилки, ограды, кресты, Шкелетов мистический танец И томной сирени кусты.Когда же жантильность наскучит,Он кисть подымает, как плеть,И рожу Тучковскую вспучитТак злобно, что страшно смотреть!
А. Е. ЯковлевКоралловый ротик,Вишневые глазки —О скрытый эротик,О рыцарь подвязки! Учась «джиу-джитсу», Он чахнет в неврозах, Рисуя девицу В пикантнейших позах.Недавно у сквера-сОн сфинкса приметил —И в нем даже эросНашел этот петел.
Саша ЧерныйКак свинцовою доской,Негодуя и любя,Бьет рифмованной тоскойДальних, ближних и себя. Солнце светит — оптимист, Солнце скрылось — пессимист, И на дне помойных ям Пьет лирический бальзам.Безбилетный пассажирНа всемирном корабле —Пил бы лучше рыбий жир,Был бы счастлив на земле!
<1909>КНИГИ*
