Герои битвы за Крым - Юрий Викторович Рубцов

Тем не менее, даже признавая собственную ответственность за поражение вверенного ему фронта, Дмитрий Тимофеевич всю жизнь ощущал себя в качестве опального. В 1966 г. он писал бывшему сослуживцу генерал-лейтенанту инженерных войск А. И. Смирнову-Несвицкому, который на Крымском фронте руководил инженерными войсками: «Опала моя длится вот уже почти 25 лет. В моей памяти часто встают события тех дней. Тяжко их вспоминать, особенно потому, что вина за гибель всех наших полков лежит не только на нас, непосредственных участниках этих боев, но и на руководстве, которое осуществлялось над нами. Я имею в виду не профана в оперативном искусстве Мехлиса, а командующего Северо-Кавказским направлением и Ставку…

Я очень жалею, что не сложил там свою голову. Не слышал бы я несправедливостей и обид, ибо мертвые сраму не имут. Но не удалось мне, несмотря на то, что уходил из Еникале с арьергардными частями Волкова. Тогда уже никакого начальства, ни малого, ни большого, там не было, все перешло во власть Будённого и его заместителя Черевиченко…»{256}

Дмитрий Тимофеевич был, разумеется, далеко не первым военачальником, наказанным в годы войны за серьезные ошибки, просчеты и недоработки. Но те люди, которые, без сомнений, искренне считают, что с генералом поступили несправедливо, подчас забывают, что за жертвы и потери, соразмерные понесенным в Крыму, кое-кто ответил не должностью и званием, а головой. Из числа таких же, как Козлов, командующих фронтами снимали с должности, подчас и неоднократно, И. С. Конева, Р. Я. Малиновского и К. А. Мерецкова, выросших в ходе войны до Маршалов Советского Союза, а также С. М. Будённого, А. И. Еременко, Ф. И. Голикова, В. Н. Гордова, Ф. И. Кузнецова, И. Е. Петрова, М. М. Попова, Д. И. Рябышева, В. Д. Соколовского, М. С. Хозина, Я. Т. Черевиченко. А генерал армии Д. Г. Павлов — командующий Западным фронтом — был за тяжелое поражение в приграничном сражении предан суду и расстрелян 22 июля 1941 г.

Хотя такая суровость верховной власти и была чрезмерной, но так было! Так что в случае с Козловым больше подходит известная присказка — еще легко отделался. Одна из причин — изменившийся после целого года войны настрой Сталина в оценке высшего командного состава. Практиковавшаяся им постоянная замена одних командующих другими в сражениях 1941-го и первой половины 1942 г., притом что положение дел к лучшему менялось не всегда, показала Верховному главнокомандующему, что причины поражений коренились не только в профессиональной несостоятельности иных маршалов и генералов, но и во многих других причинах — неблагоприятном соотношении сил на тех или иных участках фронта, отсутствии в необходимом количестве современных средств вооруженной борьбы, недостаточном тыловом обеспечении. По мере накопления опыта войны учились не только военачальники, учился и Верховный, ставший более взвешенно и здраво оценивать возможности Красной армии и более рационально относиться к ее полководческому корпусу. Пришло и понимание того, что для умеющего мыслить военачальника поражение — важный урок, из него вырастают будущие победы.

Другое дело, что лично Д. Т. Козлову от этого было не легче.

«Смог бы продемонстрировать крупное дарование военачальника»

Так или иначе, летом 1942 г. Козлов был назначен командующим сначала 6-й, а затем — 9-й резервными армиями. Последняя, будучи переименованной в 24-ю армию, вошла вместе с 1-й гвардейской и 66-й армиями в состав группировки Сталинградского фронта, которая при поддержке 4-й танковой армии в начале сентября нанесла контрудар с целью разгрома прорвавшихся к Волге севернее Сталинграда войск противника.

Именно к этим событиям относится директива, направленная 3 сентября Ставкой ВГК на имя заместителя Верховного главнокомандующего генерала армии Г. К. Жукова (в стиле директивы явствен почерк Сталина): «Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящими к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению»{257}.

Начальник Генерального штаба РККА генерал армии А. М. Василевский, направленный в район Сталинграда представителем Ставки, начиная с 25 августа взял на себя руководство подготовкой прибывающих частей к предстоящему контрудару. «Утром 26 августа я приехал в район, где стояли войска 24-й армии и начавшие прибывать войска 66-й армии и дивизии, предназначавшиеся на укомплектование 1-й гвардейской армии, — вспоминал он. — В течение нескольких дней вместе с командующим 24-й армией Д. Т. Козловым мы занимались рекогносцировкой. Затем туда же приехал Г. К. Жуков…»{258}

Дважды в течение сентября здесь предпринималось наступление. Недостаток сил, ограниченность времени для подготовки удара, из-за чего не удалось хорошо подготовить наступление, выявить систему огня противника и подавить ее, отсутствие необходимого количества гаубичной артиллерии и танков для непосредственной поддержки стрелковых частей да и крайне невыгодный для наступления наших войск рельеф местности (открытая степь, изрезанная глубокими оврагами, где противник хорошо укрывался от огня) не позволили группировке Сталинградского фронта прорвать вражеский коридор и соединиться с войсками Юго-Западного фронта. Из-за этого в послевоенной литературе удар левого крыла Сталинградского фронта остался по-настоящему не раскрытым. Даже мемуаристы не отдали должного войскам 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армий, в чем маршал Жуков позднее упрекал командующего 62-й армией маршала В. И. Чуйкова, войскам которого была оказана бесценная помощь со стороны наступавших, не считавшихся ни с какими жертвами.

В событиях, связанных с подготовкой контрнаступления Красной армии под Сталинградом, Д. Т. Козлову участвовать не довелось: 14 октября он был переведен на Воронежский фронт сначала помощником, а затем заместителем командующего. Симпатизировавший ему генерал С. П. Иванов, воевавший под началом Козлова еще на финской войне, вспоминал свою исключительно теплую встречу с командующим 24-й армией в сентябрьские дни 1942-го в районе населенного пункта Лозное. Состоявшееся вскоре после этого перемещение Козлова на Воронежский фронт Иванов расценивал как сыгравшее против военачальника. «…По моему глубокому убеждению, — писал он, — Д. Т. Козлов, если бы ему после описываемых событий предоставили возможность подольше покомандовать армией и проявить самостоятельность, смог бы продемонстрировать свое несомненно крупное дарование военачальника. Однако вот этой-то самостоятельности он, к сожалению, и лишился перед нашим грандиозным контрнаступлением под Сталинградом»{259}.

Новая должность, на которой оказался Д. Т. Козлов, по самой своей природе была несамостоятельной. Война практически не знает случаев, когда с этой должности военачальник переходил на следующую ступень — командующего фронтом. В лучшем случае он становился командующим армией. Между тем должность заместителя предполагала значительные обязанности, правда, чаще либо рутинные, либо — наоборот — сродни обязанностям пожарного.

С Воронежским фронтом (им командовал генерал-полковник Ф. И. Голиков) зимой 1943 г. связаны крупные победы. В ходе Воронежско-Харьковской стратегической наступательной операции наши войска за 50 суток прорвали фронт противника на участке шириной более 400 км, продвинулись на глубину 360–520 км, освободили от оккупантов значительную территорию и ряд крупных городов — Воронеж, Курск, Белгород и Харьков. Было разгромлено 26 вражеских дивизий. Однако командование фронта, развивая наступление, переоценило возможности