Дом Чародея - Кэт О'Нил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет! – раздался отчаянный крик из толпы зрителей. Персиваль встал из-за пианино, потянул за верёвку, и одна из ламп, освещавших сцену, направилась в зал, где стояла Персефона. Джун, сняв с себя кристалл иллюзий, но так и оставшись в алом платье колдуньи, вышла из-за кулис через одно из зеркал, держа в руках молоток. Со сцены ей открывался прекрасный вид на то, что там происходило. Персефона согнулась, закрывая лицо, но даже так было ясно, какой ущерб нанесён. В красных волосах появились сильно отросшие корни, некогда чёрные, а теперь совершенно седые. Мужчина, стоявший рядом с ней, резко отпрянул, а стоявшие поблизости люди стали отступать, перешёптываясь, и Джун смогла разглядеть молодого человека получше. Она не могла с такого расстояния рассмотреть его лицо во всех деталях, но от него прямо-таки излучалось могущество. Он был богато одет и, может быть, не был первым красавцем, но в самих его движениях ощущалась сила. Он что-то рявкнул стражникам Персефоны, и они схватили её под руки, так что она больше не могла закрывать руками лицо. Даже издалека было видно, что она значительно постарела.
– Уберите руки! – выкрикнула она в истерике.
– Уф, невиновные так не упираются, – заметил Персиваль. Если бы он мог это крикнуть, то так и сделал бы, но его голос едва ли услышали дальше первых рядов. Этого, однако, хватило, чтобы люди снова начали шушукаться.
– Почему она не пытается колдовать? – спросила Джун, передавая молоток Мириам, которую, впрочем, теперь уже стоило называть Аделаидой.
– Не только она умеет накладывать запрет на чары, – многозначительно улыбнулся Персиваль. – Пойдёмте-ка взглянем на это волшебное зеркало, леди Аделаида!
Мириам уже стояла возле центрального зеркала в чёрной раме и, когда Персиваль к ней присоединился, размаху ударила по нему молотком. Многие зрители обернулись на звук и заахали. Дальше произошло то, что Джун уже однажды видела: зеркальная поверхность покрылась рябью, и оттуда вывалилась женщина в плаще и зелёной шали. Персиваль поймал её и осторожно положил на сцену. Мириам прыгнула в зеркало, которое вело в дом чародея, и вернулась с заготовленными заранее бинтами и целебными мазями, и Персиваль принялся оказывать первую помощь несчастной ведьме.
– Кто-нибудь! Приведите врача! У нас здесь серьёзно раненые ведьмы! – закричала Джун, привлекая к ним теперь уже всеобщее внимание. Персефона издала последний разъярённый рык, прежде чем опустила голову и перестала сопротивляться.
Эпилог
На это ушло немало времени, но в конце концов всё вернулось на круги своя. Настолько, насколько это вообще возможно. Не всех ведьм удалось спасти; некоторые из них попали в зеркало израненными до такой степени, что им оставалось жить всего несколько минут после того, как их выпустили из заточения. Но даже те немногие, кто сумел поправиться, впоследствии с готовностью подтвердили рассказ Мириам. А та, в свою очередь, по праву стала Аделаидой Рэдвинг и, в отличие от Персефоны, не отрекалась от этого имени. Персефоне же не оставалось ничего, кроме как признаться, тем самым освобождая Персиваля от статуса разыскиваемого преступника. Вопреки ожиданиям, её даже не казнили, но упрятали в какую-то темницу очень далеко и надолго.
Со временем Аделаида Рэдвинг всё же вышла замуж за принца, как и было положено. Свадьба была роскошной, и подружкой невесты всё-таки стала Джун, хоть её и пришлось долго уговаривать. Светский образ жизни всегда был Мириам по душе, и она вскоре привыкла к жизни принцессы, теперь будучи Аделаидой. Но освободившись от чар, и она изменилась: стала не такой податливой и легкомысленной, и начала куда лучше разбираться в людях.
Круг Ольховых Ведьм – то, что от него осталось – вернулся к себе на север. В благодарность за пусть и случайное сохранение в добром здравии маленькой Аделаиды королевская семья помогла им отстроить их маленькое лесное поселение. Говорят, они стали жить обособленнее, и теперь куда настороженнее относятся к чужакам. И зеркала при себе держать перестали.
Что же касается Джун… Она так и осталась жить с Персивалем, по крайней мере, пока. Ей было хорошо известно, что переезд – это большой и серьезный шаг, и пока что она не была к нему готова. К тому же, ей было вполне комфортно. Она давно привыкла к сожительству, и находила его куда более комфортным, чем жизнь в одиночестве. Они даже сделали небольшой ремонт, прикупили картин, как мечтала Джун, и высадили в саду цветы и травы. Персиваль стал серьёзно обучать её магии, и вскоре она даже научилась разбираться в его мудрёных книжках без посторонней помощи. Они открыли лавку магических услуг, и, поскольку благодаря представлению о них знал чуть ли не весь город, нужды в клиентах они не испытывали. Виридия подросла и стала очаровательной маленькой собачкой с длинными рыжими ушами и умными карими глазами, но носить миленькие костюмчики так и не полюбила.
Можно сказать, что жили они все долго и счастливо. Или, по крайней мере, настолько долго и настолько счастливо, насколько это дано любому из нас.
