Дом Чародея - Кэт О'Нил
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Джун пересказала ей всё то, что Персиваль успел ей рассказать за эти дни, о том, что Персефона его сестра, и о ночи похищения ребёнка, и как он оказался в зеркале, а Джун его вызволила, и о духах-проводниках, и о магической дуэли. Они проболтали так полушёпотом несколько часов, пока в конце концов не заснули, чувствуя себя ближе друг к другу, чем когда-либо.
Глава шестнадцатая,
в которой Джун участвует в театральном представлении с подвохом
Когда Джун открыла глаза, солнце едва начинало выглядывать из-за низких крыш приморских домиков, окрашивая лёгкие облака рассветным золотом. Ночью она постоянно просыпалась, чтобы проверить, всё ли в порядке, и теперь совершенно не чувствовала себя бодрой, но заснуть снова было выше её сил. Мириам спала довольно беспокойно, постоянно ворочаясь, но хотя бы обошлось без резких пробуждений от кошмаров. Заметив, что хозяйка проснулась, Виридия протопала к ней, утопая в одеяле, влезла Джун на грудь и стала усердно её вылизывать. Все попытки увернуться были тщетны. И поэтому она в конце концов подхватила щенка, чмокнула в мокрый нос и усадила на бок спящей Мириам. Собака растерялась на секундочку, пометалась из стороны в сторону, и в конце концов отправилась, скользя на коротеньких лапках, вылизывать ухо новой цели. Мириам недовольно что-то пробормотала и попыталась отмахнуться, но щенок только съехал по её груди и получил полный доступ к лицу спящей.
Джун тем временем, мерзко похихикивая, поднялась и стала тихонько одеваться. Пробуждение засони было неминуемо.
– Ой, фу! Фу, фу, фу! – раздался недовольный стон с кровати. Обернувшись, Джун увидела, что Мириам уже сидит (так щенку было сложнее дотянуться до лица) и активно вытирает лицо с видом крайнего отвращения.
– Она, между прочим, почище тебя будет, – ехидно заметила Джун. – Доброе утро.
– Ага, доброе, куда уж там… Сейчас небось ещё даже шести нет…
– А мы часов в доме не держим.
Конечно, вела себя Джун куда бодрее, чем чувствовала себя на самом деле, но кто-то ведь должен был.
– Не волнуйся, я её сейчас ещё на Персиваля натравлю. – Немного помолчав, Джун добавила, застёгивая последние пуговицы блузки: – Я могу рассказать Персивалю о нашем ночном разговоре? Или ты сама хочешь всё рассказать?
– У тебя от него вообще секретов нет, что ли? – немного резко отозвалась Мириам. Джун ненадолго задумалась и покачала головой.
– Нет. А от тебя у меня секреты были, что ли? Ну, пока мы ещё не разошлись?
Теперь уже задумалась Мириам.
– Ну да, наверное, ты права… Это я о себе говорить не любила… Теперь уже понятно, почему… Ладно, рассказывай своему зачарованному принцу всё.
Джун вытащила из шкафа блузку Мириам, скомкала её и швырнула девушке в лицо. Потом она отправилась в ванную, заодно запустив Виридию в спальню колдуна. Если он спит – гиперактивный щенок его наверняка разбудит, а если нет – хотя бы даст знать, что девушки уже проснулись.
Либо он не спал, либо собирался феноменально быстро, но, пока Джун была в ванной, он успел выскользнуть из спальни и прошмыгнуть на кухню. Заглянув в свою спальню лишь чтобы сказать, чтобы Мириам шла в гостиную завтракать, когда будет готова, Джун пошла на звуки закипающего чайника помогать по мере сил с приготовлением завтрака. Персиваль осмотрел её голубой ожог, который уже почти не болел, но всё ещё был весьма чувствительным, и постановил, что она может попробовать походить без бинта. А она ему, в свою очередь, пересказала, на её взгляд, относящиеся к делу фрагменты их ночной беседы с Мириам.
Сама же виновница торжества к ним присоединилась, только когда чай был готов, а пирог подогрет, и всё это начало грозиться остыть. Она всегда одевалась и прихорашивалась мучительно долго, и даже сейчас, не имея при себе большей части своей обширной коллекции косметики, потратила на утренние сборы столько времени, что Джун даже почти начала беспокоиться, не стало ли ей там опять плохо.
Однако наконец они расселись: девушки на диване, мужчина перед ними в кресле, будто сейчас будет какое-то интервью, и в каком-то роде так оно и вышло.
– Расскажи, пожалуйста, поподробнее, что случилось с вашим ковеном, – попросил Персиваль. Мириам поперхнулась чаем, и Джун пришлось похлопать её по спине.
– Она их убила. Конец истории.
– Да, но меня интересует, как именно.
Мириам подозрительно посмотрела на Персиваля.
– Скажите, а вы когда-нибудь убивали? У вас профессиональный интерес? Или семейная черта?
Теперь уже Персиваль подавился чаем и уставился на неё так, словно мог ослышаться. Вид у него стал просто невероятно оскорблённый – конечно, когда он наконец-то откашлялся.
– Нет, конечно!
Мириам прищурилась. Персиваль возмущённо поставил кружку на столик, разлив немного чая.
– Хорошо. Я понял. Сейчас.
Он что-то шепнул и исчез во всполохе золотистых искр. Из одной из комнат в тот же момент раздался стук, удар и раздосадованный возглас.
– Потому что пешком ходить надо по собственному дому! – крикнула Джун, которая, казалось, единственная уже не удивлялась ничему.
Персиваль возник в своём кресле во всполохе золотых искр через секунду, негодующе поджав губы и испепеляя невозмутимую Джун взглядом. В руках у него была ваза с фиалками, и он достал одну из них и сжал её обеими руками.
– Клянусь цветами из сада Виридии, покровительницы цветов и возлюбленной Ноктюрнии, что никогда в этой смертной жизни не убивал… – Цветок в его руках дрогнул, и он поспешил добавить: – Людей.
– Людей?
– Ты когда-нибудь прихлопывала комара? – раздражённо бросил он и, поставив клятвенный цветок на место, встал и водрузил вазу на каминную полку. Мириам промолчала, и он фыркнул, усаживаясь на место: – Вот и не выпендривайся.
– Искалечила чарами и спрятала в зеркало, – смущённо ответила Мириам, поёживаясь. – Зеркало, кажется, висит где-то в её покоях… Но я могу ошибаться.
– Узнаю почерк, – фыркнул Персиваль, обменявшись с Джун мрачными взглядами.
– Ага, это всё очень здорово, но так что вы теперь собираетесь делать? Вы узнали от меня всё, что хотели. Дальше-то что?
– Ну… Было бы неплохо как-то всем рассказать, что на самом деле она не та, за кого себя выдаёт… Но кто нам просто так поверит? – Персиваль откинулся на спинку кресла и развёл руками. – Я в розыске. Джун, насколько Персефоне известно, должна была отправиться к звёздам. Да даже если позволю себя схватить и попаду под суд, кто меня послушает? Если вообще дадут хоть слово сказать?
Джун приятно удивилась, что у Персиваля за эту неделю
