Когда погаснут все огни - Анастасия Вайсбах

труда переправлял им Со Ливей, были полны недомолвок и иносказаний — оставшийся во дворце друг опасался, что их могут перехватить. Но даже из прочитанного между строк становилось ясно — Моу все сильнее подминали под себя дворцовых служителей и чиновников. Дошли даже до того, что стали пытаться сменить офицеров дворцовой стражи и войска столицы. Но вести, получаемые из провинций, обнадеживали. А наставник Ли часто повторял, что, как бы ни были драгоценны дворец и столица, без прочих земель они не составят державу. У императора Яньли в начале его пути было куда меньшее.

Шэнли внимательно выслушивал эти речи. Но все же надеялся, что ему не придется повторять путь великого предка. У него, в отличие от государя Яньли, не было ни поддержки кого-то вроде принцессы Линлинь, чья смерть и вознесение убедили многих в правоте дела опального принца. И, конечно, Шэнли не желал Хао Вэньяню судьбы Хао Сюаньшэна. Хорошо было бы, конечно, если бы его молочный брат обнаружил в себе воинские таланты, сравнимые с дарованиями знаменитого генерала Хао… но если за них придется платить такой же страшной ценой — то Шэнли охотно отрекался от такого. Не этой ценой ему была нужна победа.

Новое послание из столицы стало неожиданностью, насторожившей Шэнли. Пэн Мэнъяо через посредничество Со Ливея искал с ним встречи. До недавнего времени род Пэн не смотрел в сторону Шэнли и дома Янь. Более того, сестра Мэнъяо, Пэн Каймин, была наложницей Шэньгуна, который явно предпочитал ее своей супруге Шучун. Но, видимо, после недавней внезапной смерти бедняжки брат решил сменить сторону. Из некоей неведомой обиды на Шэньгуна? Или на Моу? Или, быть может, смерть драгоценной дамы Пэн не так проста, как было объявлено?

— Это может быть ловушка, — покачал головой наставник Ли, ознакомившись с письмом.

— Может. А может и не быть. Когда мой брат отметил вниманием даму Пэн, Пэн Мэнъяо получил место командира конницы Гуанлина. Слишком хорошее место для того, чтобы теперь, когда даму Пэн похоронили, Моу оставили на нем кого-то не из своих приближенных, — Шэнли прищурился, играя веером, — Вэньянь, от Ююня до Гуанлина всего три часа конному. Думаю, ты соскучился по Хэ Минь. И давно уже не получал свободных дней.

Хао Вэньянь не сразу понял, что хочет сказать его молочный брат. Он нахмурился, всем видом показывая, что не нуждается в отдыхе, но поймал взгляд Шэнли и осекся, не успев начать возражать.

— Сколько слуг ты обычно берешь с собой? Одного? Двух?

— Одного, — Хао Вэньянь перевел взгляд на задумавшегося наставника Ли, потом на встревоженно смотрящего на принца Чжу Юйсана.

— Думаю, суток тебе хватит. Незачем изменять обыкновению, дорога до Гуанлина не стала опаснее за эти дни, — Шэнли слабо усмехнулся, — Юйсан, тебе придется остаться.

— Ваше высочество, прошу позволить… — приказ явно встревожил Чжу Юйсана сильнее, чем Шэнли ожидал.

— Нет, Юйсан. Ты останешься. Сделаешь… как в той усадьбе, такую же куклу, но изображающую меня.

— Я понимаю замысел Вашего высочества, но все же прошу дозволения следовать за вами.

Шэнли резким движением закрыл веер.

— Нет. Всем известно, что когда Вэньяня нет рядом — ты не отходишь от меня ни на шаг. Поэтому для слуг, свиты, для всего дворца, всего Ююня и Гуанлина — я должен провести эти сутки во внутренних покоях в этом дворце. В обществе тебя и наставника Ли.

Чжу Юйсан склонил голову, уступая повелительному тону принца. Но его взгляд ясно давал понять, что он найдет способ усилить своим искусством охрану принца. Возможно, даст некий талисман. Или наложит какое-то заклятие.

Шэнли не очень понимал, почему именно Чжу Юйсана так встревожила эта затея. Кажется, даже наставник Ли был меньше взволнован…

* * *

Хэ Минь прижала руки к груди, унимая бешено колотящееся сердце. Она всегда испытывала волнение и трепет, ожидая встреч с Хао Вэньянем, словно была неопытной девчонкой, словно до встречи с ним не славилась как один из золотых цветков дома утех. Но сейчас сердце грозило вырваться из груди не только от радости скорой встречи, но и от сильной тревоги.

Она никогда не спрашивала Хао Вэньяня о делах дворца. В доме, который они так любили, не было места подобным вещам. Здесь ее возлюбленный мог отдохнуть. Забыть обо всем, что заставляло его мрачнеть и хмуриться. И Хэ Минь продолжала бы свято хранить безмятежный покой в этих стенах еще год, до вступления в дом жены Хао Вэньяня… но наступившие тревожные времена ворвались под их крышу сами.

Хэ Минь прекрасно понимала, что точильщик, впущенный на кухню, поступил мудро. Благородные господа привыкли не замечать чернь и слуг, они неразличимы для их глаза, а потому маскировка человека была надежной. Его не запомнят в лицо, как не запомнят и того юношу, что наряжен слугой Хао Вэньяня. Несмотря даже на его удивительную красоту — он останется всего лишь прислужником для возможных свидетелей. Благородные люди даже не станут его считать, в их глазах Хао Вэньянь посетил ее один. Да, в сопровождении слуги — но кто в здравом уме будет принимать в расчет слугу, сопровождающего благородного господина?

Однако когда притворявшийся точильщиком молодой господин опустился на колени, отбивая земной поклон, и назвал спутника Хао Вэньяня «Ваше высочество», у Хэ минь против воли подкосились ноги. Принц? Сын самого государя — под одной крышей с ней? Благоговейный трепет простолюдинки перед царственными особами, воспитанный с детства, заставил Хэ Минь пасть на колени. Ни в одном сне ей не могло привидеться, что она, дочка рыбака, купленная у обедневших родителей в киноварный квартал, будет стоять рядом с почти богоравным принцем Цзиньяня! Даже обнимая его молочного брата Хэ Минь поначалу порой испытывала робость от того, как высоко вознесла ее судьба.

— Встань. Не нужно, — в это было невозможно поверить. Сын самого императора обращался к ней напрямую.

Хао Вэньянь бережно поддержал Хэ Минь, помогая ей подняться. Его улыбка была смущенной — словно он просил у нее прощения за то, что не предупредил о высоком сане гостя.

— Почтительно… почтительно служу Его высочеству, — слова никак не находились. Воспитание, полученное Хэ Минь в киноварном квартале, не предусматривало встреч со священными царственными особами.

— Не стоит, — Хао Вэньянь чуть сжал ее плечи и ободряюще кивнул, — лучше принеси чаю.

Шэнли и замаскированный под точильщика человек проводили взглядами ускользнувшую прочь девушку.

— Вы доверяете этой женщине, господин Хао?

— Как собственному сердцу, господин Пэн. Иначе мы бы не назначили встречу здесь.

— Прошу прощения у Вашего высочества за то, что не подумав