Создатели монстров - Марат Александрович Чернов

— Знаю, но у нас есть приказ. Ди-рек-тива, — важно продекламировал он по слогам, подняв вверх указательный палец и погрозив им Степану. — Мы должны это сделать, студент. Но прежде мы тяпнем. Наливай!

Волков наполнил ему третий стакан, а сам встал во весь рост, занеся над головой санитара тяжёлую кирку.

— Мне очень жаль, но этого мы не сделаем, — выкрикнул Степан, заставив вздрогнуть девочку. — А теперь проваливай, но сначала поклянись, что это останется нашей общей тайной.

Несколько секунд санитар таращился на него налитыми кровью глазами, вылезающими из орбит, затем из его глотки вырвался какой-то нечеловеческий остервенелый рёв, и, уклонившись от кирки, он навалился на Степана всем весом своего грузного тела, однако, край стола на время преградил ему путь, и Волков увернулся от его хватки. Это дало ему время размахнуться киркой и нанести первый удар. Однако он оказался или неточен или слишком слаб — кирка, выскользнув у него из рук, отлетела в сторону, а санитар продолжал надвигаться на него, расставив свои огромные пятерни, будто грабли. В ход пошла лопата, но и она не закончила дело, оставив лишь один слабый след где-то в области живота его противника. Санитар, изловчившись, отобрал у него лопату и обрушил её в свою очередь на Волкова. Однако тот, не теряя времени, уже вооружился длинным острым ломом, и они подобно двум средневековым разьярённым воинам скрестили свои орудия с оглушительным лязгом.

Волков не помнил, сколько времени продолжалось это побоище — час или всего минуту, но он запомнил тот момент, когда он, выбив лопату из рук опьяневшего санитара, нокаутировал его ударом лома по черепной коробке. В тот момент он окончательно потерял над собой контроль, а когда очнулся, то увидел своего соперника в луже крови, всё ещё хлеставшей у него из головы и живота, — раны оказались несколько глубже, чем он ожидал. Кроме того, одна из них оказалась смертельной.

Он не смог бы забыть никогда лица маленькой девочки, смотревшей в глубоком шоке на смерть своего отца. И, конечно, был незабываем насмешливый издевательский взгляд красных глаз маленького человечка, стоявшего в стороне и наблюдавшего за всем происходящим уже неизвестно сколько времени. Судя по всему, альбинос не пропустил ни одной детали из всего, что проиошло в крематории. Но что с того, он ведь и был, по сути, главный зачинщик этого действа.

— Я знал, что так будет, — хладнокровно произнёс маленький злодей. — А теперь остаётся только расчленить — и в топку!

Теперь, спустя по меньшей мере пятьдесят лет эта печь осталась всё такой же чёрной, глубокой и холодной, как в тот вечер, перевернувший всю его жизнь. Она словно ждала свою новую жертву. Ещё несколько обрывков воспоминаний, словно назойливые кровососущие твари, кружились в его памяти. В ту ночь Волков поработал на славу. В присутствии остолбеневшей и потерявшей, видимо, от шока дар речи дочери, он расчленил тело санитара и предал его огню. Без скорби, сожаления и молитв. Жалость была чужда этому месту, так осталось и по сей день.

— Что делать с ней? — покончив с санитаром, спросил Волков, чувствуя, что совершенно обессилел физически и душевно и больше не способен сам решать чью-то судьбу.

— Оставь нас ненадолго одних, — ответил альбинос.

Когда Волков вернулся через несколько минут в крематорий, то, к своему удивлению, застал сиамских близнецов одних. На полу валялась кукла девочки, а рядом с ней — горстка тёплого пепла. Так он узнал ещё об одной способности альбиноса и впервые по-настоящему осознал, кому он сохранил жизнь.

Некоторое время Волков был словно погружён в транс под тяжестью воспоминаний, когда что-то внезапно вырвало его из этого тёмного полусна, как при выводе из гипноза срабатывает команда гипнотизёра: «На счёт три откройте глаза!»

В тишине прозвучал тихий металлический шум, словно в воздухе зашуршали тысячи стальных иголок. Что-то начало проявлятся в пустоте, точно изображение на проявленном негативе. Вначале один огромный устрашающий силуэт, затем второй, помельче, вопящий и болтающий в воздухе всеми четырьмя пухлыми конечностями. Наконец, полностью материализовавшись, Фантом с какой-то брезгливостью швырнул Мецената к ногам профессора.

Меценат кричал больше от ужаса, хотя на его спине и боках из-под распахнутого, разодранного халата виднелись глубокие раны — когти Фантома впивались в его жирную плоть на глубину нескольких сантиметров, и это было более чем ощутимо особенно теперь, после их совместного перелёта в пространстве. Закончив визжать и, казалось, немного успокоившись, он поднял голову и застыл на месте при виде Волкова, с удивлением и восторгом взиравшего на него сверху вниз.

— Профессор?..

— Да, вы правы, мой дорогой! Если не ошибаюсь, сам Меценат собственной персоной?

В ответ Стоцкий разразился отборной бранью, но очень скоро снова угомонился и затих.

— Что случилось? — проговорил он слабым дрожащим голосом.

Профессор ответил не без тени плохо скрываемой радости, с какой он смотрел на жалкое тело олигарха, тщетно пытавшегося встать с четверенек:

— Примерно то же, что и с теми пилотами истребителей, которые пропали без вести. Помните ваши слова насчёт транспортировки смертельных вирусов в будущем?.. Это было впечатляюще! Но теперь вы поняли, каково это пережить на самом деле? Мне интересно узнать ваше мнение как «естествоиспытателя». Расскажите, мой друг!

— Хренов ботаник… — Меценат захрипел, брызжа слюной.

— Ну-ну, успокойтесь, будьте мужчиной, — профессор, склонившись над ним, похлопал его по плечу, явно вне себя от восторга.

— Ублюдок, ты грохнул мою… девку!

— Господин Меценат, я никого не убиваю, тем более, женщин. Я и сам вдовец, так что…

Меценат умолк на несколько секунд, будто не в силах переварить услышанное, но вскоре завопил с удвоенной силой:

— Чего ты хочешь, урод?!

— Чего хочу? — Взгляд профессора стал чрезвычайно серьёзным и даже угрожающим. — Это просто. Отправить тебя туда, откуда ты не вернёшься.

Профессор сделал короткий жест Фантому, и Меценат не успел опомниться, как снова ощутил когти чудища глубоко в своей мясистой плоти. В этот момент в каком-то смысле закончилась одна из глав его жизни, но не насовсем…

Оценить все прелести или неудобства перелёта в некоем измерении пространства в объятиях существа, чьи когти впиваются в пассажира как ножи, довольно сложно отчасти потому, что это происходит за долю секунды или даже меньше, после чего транспортируемый оказывается там, Откуда-он-не-вернётся.

Судя по всему, это тем более обидно, что он остаётся в живых. Он не попадает в рай или в ад, на другую планету или в далёкую галактику, а всего лишь в одну из самых излюбленных с точки зрения Фантома точек на родной планете.