Создатели монстров - Марат Александрович Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
12
Профессор Волков открыл чугунную дверцу и долго смотрел вглубь глубокой шахты топки. Знакомый запах гари и золы, пропитавшие её на долгие годы, напомнил ему о многом. Прикрыв дверцу, он ещё раз осмотрелся: стены, выложенные кафелем серого оттенка, гладкий бетонный пол и металлический стол в дальнем углу небольшого полумрачного помещения, — всё это также было ему хорошо знакомо. Когда-то в дни своей молодости он провёл здесь много безрадостных часов, но всё-таки это место вызывало в нём чувство какой-то ностальгии. Отсюда начался его взлёт в карьере, и все свои успехи он связывал всегда только с этим уголком в лабиринте Объекта 5, с печью крематория, с этим Освенцимом секретного объекта, или, как его ещё называли, Зоной Зеро.
Профессор ухмыльнулся: какой шутник осмелился в своё время назвать его крематорий — Зоной Зеро? Ну да ладно, в общем, чёрный юмор был не чужд и ему.
На несколько секунд он застыл, уставившись в небольшое окошко, встроенное в дверцу печи, туда, в самую тьму, ясно вспомнив обстоятельства того далёкого дня так, как будто это случилось вчера. В тот памятный день он сидел здесь на стуле, корпея над какой-то книгой по анатомии, которая была ему, впрочем, совсем не интересна, когда сюда вкатили коляску с новым «рабочим материалом».
— Всё учишься, студент, и не надоело? — поддел его вечно подвыпивший санитар Петро, занимавшийся тем, что снабжал его малоприятной и скучной работой с утра до вечера.
За всё время, что его знал Волков, тот ни разу не появился при нём трезвым и от него разило перегаром за километр, но в тот день он на удивление крепко держался на ногах. Санитар как-то странно посмотрел на Волкова налитыми кровью глазами и подтолкнул коляску к столу.
Волков с безразличием взглянул поверх коляски и сказал:
— Ну, что там у тебя на сегодня?
— Десерт, — ухмыльнулся Петро.
— Обычно, кроме кроликов, собак и крыс не бывает ничего. Что же ты называешь десертом?
— А ты не ухмыляйся. Погоди малёхо, щас увидишь!
Пока Петро выкладывал из коляски на металлический стол упомянутый им «десерт», Волков продолжил листать анатомию, не проявляя ни малейшего интереса к действиям своего напарника.
В изумлении вытаращившись на своего молодого коллегу, Петро прохрипел, будто теряя голос:
— Так ты не хочешь посмотреть?!
Волков поднял на него глаза и, к своему удивлению, увидел окончательно протрезвевшего человека; таким трезвым напарника он ещё не видел за всю свою практику в крематории, где они нередко коротали вечера вместе за стаканом горькой.
— Ладно, чёрт с тобой, — простонал Петро, жалобно глядя на своего коллегу, — я приду вечером с бутылкой и учти: чтобы всё к этому времени было уже кончено!
С таинственным видом он поспешно удалился, а Волков, несколько заинтригованный, подошёл к столу и вскоре понял, в чём была причина столь непонятного поведения своего собутыльника. На столе лежало нечто, что он не ожидал увидеть даже в этих застенках. Он так и не узнал, что это: шутка природы, аномальное явление или результат неудачных экспериментов военных медиков, о которых ходили самые неправдоподобные слухи. Но то, что он увидел, по крайней мере, казалось неземным, необъяснимым и нереальным.
Это были мальчик лет пяти с красными глазами и детёныш зверя неизвестной породы, нечто среднее между волком, медведем и гиеной, тела которых были соединены прочной пуповиной, или чем-то вроде этого, тянувшейся от левого бока туловища ребёнка и перераставшей в правый бок зверёныша. Можно было бы сказать, что она соединяла их как сиамских близнецов, если бы столь разительное отличие этих двух особей как видов не было налицо. Собственно, один из них был человеком, или казался таким на первый взгляд, а второй — чудищем какой-то неизвестной породы. Видимо, жуткая тварь была заранее усыплена, но могла проснуться в любой момент.
Впрочем, и мальчик был не прост — альбинос с красными глазами, как выяснилось, умевший говорить так изысканно и убедительно, как не могут и некоторые из мудрейших учёных мужей, и этот его талант раскрылся довольно быстро.
— Мы знаем, что ты хочешь нас сжечь, — произнёс он слабым детским голосом, устремив на него гипнотический взгляд немигающих красных глаз, который заставил Волкова на время забыть о шприце с ещё одной дозой сильного снотворного, который он держал наготове в руке. — Но прежде чем ты это сделаешь, позволь кое-что тебе объяснить…
В тот день маленький альбинос предложил ему сделку, и Волков согласился на неё пойти. Однако справедливости ради надо сказать, что он ещё долго сомневался, прежде чем прийти к окончательному решению.
Странный белокурый ребёнок осмотрелся и сказал с заметным удовольствием в голосе:
— Никогда ещё не чувствовал себя так уютно, как здесь!
Изумлённый Волков не был уверен, что чувствует себя так же, но промолчал.
Альбинос указал на пуповину, соединявшую его с чудищем, и заявил:
— Это нам мешает. Не мог бы ты её убрать?
— Что это за тварь? — спросил Волков, указав на зверя.
— Не думаю, что это самый простой вопрос из тех, что я слышал, хотя на большинство из них я мог бы ответить. Я знаю многое из того, что уже было и что должно случится, но этим вопросом ты ставишь меня в нелёгкое положение. Даже не знаю, как тебе объяснить — назови его моим братом, сиамским близнецом или генетической мутацией, и всё равно не будешь предельно близок к истине. Скажу одно, мы с ним слишком близки. Ну, а сам факт нашего появления на свет смогут объяснить, наверно, только акушеры. Помнится, все они были в каких-то забавных костюмах и масках. Тебя случайно вместе с ними не было? — Мальчик ехидно засмеялся.
— Знаешь, если бы я был верующий, я бы сказал, что вы не от мира сего.
— Но ты же не верующий, — уверенно ответил малыш, сверкнув красными, словно кровь, глазами. — Я вижу тебя насквозь. Ты не веришь ни во что, кроме науки. Но твои взгляды отличаются от обычных и стандартных. Именно поэтому тебя держат здесь, в этой темнице, а
