Разрушенные - Кристи Бромберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Итак, я собираюсь избавиться от этого, потому что мы обе знаем, что, хотя сидим здесь вдвоем, фигурально Колтон находится между нами. И как бы эта идея его не могла бы его возбудить…
Я наконец-то даю ей тот смех, которого она от меня добивается.
— Фу! Ненавижу это.
— Тогда почему бы тебе не позвонить ему?
И это вопрос на миллион долларов.
— Вся эта история с Тони ему крышу снесла. Она отрыла дерьмо из его прошлого, и как бы я ни хотела быть там — позвонить ему — я не хочу принимать весь удар на себя. Я звонила Бэксу, чтобы узнать, убедиться, что Колтон в порядке. — Я пожимаю плечами. — Он сказал, да, и что Колтон все еще немного сходит с ума. Мне бы хотелось поговорить с ним, — признаюсь я, когда она гладит меня по руке, — но мне нужно дать ему пространство, о котором он просил. Он позвонит мне, когда разберется со своим дерьмом.
— Хм, интересно, где я уже слышала эту фразу раньше? — поддразнивает она, а я только пожимаю плечами.
— Кажется, это слова очень мудрой женщины.
— Действительно, очень мудрой, — смеется она, закатывая глаза и чокаясь со мной. — И раз уж эта женщина я, можно дать тебе еще один совет?
— Хэддизм?
— Да, Хэддизм. Мне нравится этот термин. — Она одобрительно кивает головой, делает еще глоток и снова улыбается парню на другом конце бара. — Я как-то спросила тебя, думаешь ли ты, что Колтон стоит того… и теперь, когда прошло больше времени, ты все еще так думаешь? Видишь возможность будущего с ним?
— Я люблю его, Хэд. — Ответ срывается с моего языка за долю секунды. Без колебаний, без сомнения, с полной убежденностью.
Она смотрит на меня секунду, и я могу сказать, что внутри она оценивает мою реакцию, пытается понять всю картину целиком и немного удивлена моим однозначным ответом.
— Ты любишь его, потому что он первый парень после Макса или потому что он тот, кого ты выбираешь? Не потому, что хочешь его исправить, так как мы обе знаем, что ты любишь сломленные души, а потому, что ты выбираешь его таким, кем он является сейчас, и таким, кем он будет через пять лет?
Я не отвечаю ей, не потому, что не знаю ответа, а потому, что не могу произнести ни слова из-за комка, застрявшего в горле. И она видит ответ во мне, зная меня, чтобы понимать, что я чувствую.
— А если ребенок окажется его?
Обретаю голос.
— Боже… ты сегодня действительно задаешь сложные вопросы. Думала, сегодня мы не должны думать соверхрененно ни о чем важном? Думала, здесь прозвучит Хэддизм? — и это не значит, что я не задавалась этими вопросами, но, слыша их от нее, делает всё таким реальным.
Потому что иногда багаж может оказаться слишком тяжелым, а любви может быть недостаточно, чтобы его нести.
— Я над этим работаю, — говорит она, подталкивая ко мне выпивку. — Но это важно, потому что моей лучшей подруге больно, так что выпей и ответь на вопрос.
Делаю глоток и не могу сдержать улыбку.
— Проблема не в том, что ребенок его, а в том, что меня пугает его реакция. — И впервые я признаю вслух то, чего боюсь больше всего. — А что, если отцом окажется он и не сможет с этим справиться? Как я смогу любить человека, который не любит своего ребенка, независимо от того, кто его мать? Выпишет чек, чтобы откупиться от нее и вести себя так, будто ребенка не существует? Что, если он выберет этот вариант? Как я смогу проводить ночи в постели с человеком, списавшим со счетов собственного ребенка, а потом идти работать в дом, полный мальчиков, с которыми случилось то же самое? Какой лицемеркой я стану?
И вот. Он здесь. Мой самый большой страх, что я влюблена в мужчину, который бросит собственного ребенка. Что мне придется уйти от любимого человека, потому что он не может встретиться лицом к лицу со своими собственными демонами, не может принять тот факт, что он сможет быть тем, в ком его ребенок будет нуждаться. Выбор, ставящий под угрозу предпочтения и желание быть в отношениях — это одно, ставить под угрозу то, кем вы являетесь — вещи, присущие вам, ваши убеждения и вашу мораль — подобное не подлежат обсуждению.
Вздыхаю и лишь качаю головой.
— Что же произойдет тогда, Хэдди? Что, если это и будет его выбором?
— Ну… — она тянется ко мне и сжимает мою руку, — …пока нет ответов, так что это спорный момент. К тому же, ты должна дать ему преимущество сомнения… на днях он был шокирован, расстроен, зол, когда она его огорошила… но он хороший человек. Посмотри, какой он с мальчиками.
— Знаю, но тебя там не было. Ты не видела, как он отреагировал, когда…
— Знаешь, что я тебе скажу? — говорит она, прерывая меня и поднимая две рюмки текилы, стоявшие нетронутыми на барной стойке перед нами. Смотрю на нее, пытаясь понять, почему она вдруг хочет выпить за разговор по душам, но поднимаю рюмку. — Скажу так: никогда не смотри на мужчину свысока, если он не у тебя между ног.
Прыскаю от смеха. Я должна была бы уже привыкнуть к ней, правда, должна была бы, но она постоянно удивляет меня и заставляет любить ее еще больше. Перестаю смеяться и смотрю на нее.
— Одну на удачу…
— И одну для храбрости, — заканчивает она, когда мы выпиваем алкоголь.
Я рада обжигающему ощущению, рада находится здесь и сейчас со своей лучшей подругой, и когда прокручиваю в голове то, что, черт возьми, она только что сказала, смотрю на нее краем глаза.
— Если только он не между твоих ног, да? Это старая семейная поговорка? Которая передается из поколения в поколение?
— Да, — говорит она, скривив губы и борясь с улыбкой, которую я знаю. — Никогда не беспокой мужчину, когда он тебя вкушает.
— Хэдди, — смеюсь я. — Серьезно?
— Я могу продолжать в том же духе всю ночь, сестренка! — она снова чокается со мной бокалом, мои щеки ужасно болят от улыбки. — А вот еще одна. Когда твоя лучшая подруга грустит, твоя задача — заставить ее напиться и отправиться танцевать.
