Торжище брака - Вера Крыжановская

— Со всякой другой женщиной мой поступок, конечно, был бы безумен, но как ни недостоин я выпавшего на мою долю счастья, у меня не хватило духа оттолкнуть его от себя! Надо знать, подобно мне, все богатство души Тамары, все несравненные качества ее ума и сердца, чтобы понять, какое счастье постоянно жить в ее обществе и пользоваться ее доверием!

— Да, я знаю, что ваши вкусы сходятся. Она постоянно защищала тебя с таким жаром, как будто предвидела, что вы, в конце концов, соединитесь брачными узами, — сказал, смеясь, Арсений Борисович. — Однако я замечаю, что ты заново отделал свой дом.

— Да, я кое-что переделал, чтобы достойно принять своего доброго гения. Не хочешь ли ты взглянуть на ту половину дома?

— Конечно, если позволишь.

— В таком случае, будь добр, позови Фридриха.

— Зачем? Я сам могу везти тебя в кресле.

Молодые люди вышли из гостиной, и Магнус показал своему кузену большой кабинет, служивший в то же время и библиотекой, роскошный будуар, отделанный голубым шелком и наполненный цветами и произведениями искусства.

Этот будуар предназначался для его будущей супруги.

— Все очаровательно, но за этой портьерой, вероятно, скрывается святилище Психеи. Можно взглянуть на него или вход туда воспрещается для всех непосвященных?

— Ну, наши законы не так строги, и ты можешь, если желаешь, войти туда, — ответил с улыбкой Магнус.

Князь Угарин с любопытством приподнял портьеру и заглянул в соседнюю комнату, оказавшуюся спальней.

Она была вся обтянута розовой шелковой материей. Кружевные занавески задрапировывали кровать и трюмо. Это был восхитительный уголок, но Арсений Борисович подумал в глубине души, что для любовных грез молодой баронессы скорее подошли бы темные цвета, чем это розовое раздушенное гнездышко.

На следующий день князь долго проспал. Видя, что Магнус необыкновенно молчалив, он приказал оседлать себе лошадь и сделал большую прогулку, рассчитывая вернуться к четырем часам. Но он опоздал немного и, вернувшись домой, узнал, что невеста и ее друзья уже приехали. Поспешно переодевшись, Угарин прошел к своему кузену, которого застал разговаривавшим с несколькими мужчинами. Магнус представил их ему: это были местный старик доктор, лютеранский пастор и какой-то соседний помещик.

Церемония должна была совершиться в маленькой церковке, прилегавшей к дому и выстроенной последней владелицей имения. Магнус реставрировал ее по случаю своего бракосочетания с Тамарой.

Когда все собрались в церкви, князь Угарин с любопытством устремил глаза на дверь, откуда должна была войти Тамара. Он не видел ее с того самого дня, когда она упала в обморок в мастерской сеньора Бельцони, а с тех пор сколько произошло перемен! Скоро молодая девушка вошла под руку с адмиралом, задумчивая и с опущенными глазами, но очаровательная в своем простом костюме новобрачной.

С необычайным интересом, причину которого он сам себе не мог объяснить, Угарин всматривался в каждую черту лица новобрачных. Тамара была серьезна и спокойна. Она с благоговейным вниманием следила за священной церемонией.

Что же касается Магнуса, то он страшно волновался и был бледен, как смерть. Когда он надевал кольцо на палец невесты, рука его так дрожала, что Тамара заметила это. Повернув голову, она посмотрела на него таким добрым и полным доверия взглядом, что к молодому человеку тотчас же вернулось все его хладнокровие, так что даже прочувствованная речь пастора, благословлявшая их после венчания, не взволновала его.

По окончании двойного обряда Магнус представил свою жену гостям, которые не были еще с ней знакомы. Когда подошел Угарин и поздравил их с законным браком, барон с улыбкой заметил:

— Я знаю, что вы знакомы, но мне неизвестно, насколько вы расположены друг к другу! Поэтому предлагаю вам восстановить доброе согласие, приличное таким близким родственникам.

— Без сомнения, друзья моего мужа — мои друзья, — ответила любезно Тамара, между тем как князь поцеловал ее маленькую ручку.

После обеда, прошедшего необыкновенно весело, все собрались в гостиной, где тотчас же составилась партия в вист. Только Тамара и князь не приняли участия в карточной игре. Сев около мужа, молодая женщина стала следить за игрой, как вдруг Магнус обратился к своему кузену:

— Арсений, не согласишься ли ты показать парк Тамаре и покатать ее по озеру? Вечер чудный, и я не хотел бы, чтобы она скучала в первый же день, проводимый ей под моей кровлей, — прибавил он с любовью.

— Я буду счастлив сопровождать баронессу и постараюсь развлечь, если только она удостоит меня чести быть ее кавалером, — ответил князь, быстро вставая с места и предупреждая отрицательный ответ, готовый сорваться с губ Тамары.

Не желая вызывать никаких объяснений, Тамара утвердительно кивнула головой.

— Если князь не боится соскучиться, то я охотно беру его проводником по моим новым владениям.

Встав с места, она крикнула: «Персиваль!» Великолепная собака барона с радостным визгом бросилась к ней:

— Видишь, прекрасную владелицу замка будут охранять два верных стража, — сказал со слегка недовольной улыбкой князь Арсений.

Молча сошли они с балкона. Тамара отказалась принять руку, предлагаемую ей князем, и, подняв длинный шлейф платья, молча шла рядом с ним. Арсений Борисович первым прервал молчание.

— Если вы позволите, я сперва покажу вам ферму, а потом птичник, оранжерею, фруктовый сад…

Становясь все более и более разговорчивым, Угарин всюду водил молодую женщину, показывая ей хорошие виды и передавая местную хронику.

Наконец они подошли к озеру, и Тамара в восторге остановилась, любуясь пейзажем. Перед ними расстилалась обширная водная равнина с гладкой, как зеркало, поверхностью, освещенная пурпурными лучами заходящего солнца. Поросшие лесом холмы, чередовавшиеся по временам с обрывистыми скалами, образовывали берега. Внизу изящного спуска тихо покачивалась красивая лодка, на которой золотыми буквами было написано имя Тамары. Около нее ожидал гребец, одетый в матросский костюм.

— Как здесь хорошо! — сказала молодая женщина, принимая руку князя Арсения, чтобы войти в лодку, и садясь напротив него.

— Да, здесь очень хорошо! Я вижу, что вам понравятся ваши новые владения, — ответил князь, с любопытством наблюдая за лицом новобрачной, которая умолкла, задумчиво устремив взор на живописные берега.

Лодка тихо скользила по гладкой поверхности озера. Не было ни малейшего дуновения ветерка, воздух был нежен и ароматен. Очаровательное личико Тамары гармонировало с окружающим их покоем природы. К ней вернулась вся ее свежесть, чудный цвет лица и полное спокойствие, некогда так отличавшие ее. Жесткая горечь и враждебный и недоверчивый взгляд, поразивший князя еще в мастерской Бельцони, исчезли без следа. Большие, сверкающие и ясные глаза светились глубоким покоем, в котором не было и признака страсти или желаний, и только энергичный и властный рот указывал, что это был уже не прежний наивный ребенок.