Торжище брака - Вера Крыжановская

Вечером пришел Магнус, ставший теперь очень редким гостем, так как, видимо, избегал встречи с молодой девушкой. Опасаясь встретить кого-нибудь из обычных посетителей гостиной баронессы, он пришел довольно рано. Вера Петровна ушла в свой кабинет, извинившись, что должна на несколько минут оставить его одного с Тамарой, так как ей необходимо было написать письмо мужу. Молодые люди остались вдвоем.

Водворилось молчание, так как теперь их разговору недоставало прежней свободы. Вдруг Тамара отбросила свое вышивание, пододвинула табурет к креслу барона и после минутного колебания сказала с видимым замешательством:

— Я… я хотела попросить вас об одной вещи, барон!

— Меня? — спросил с удивлением Магнус, поднимая голову, но, заметив волнение молодой девушки, поспешно прибавил:

— Располагайте мной! Вы знаете, что я всегда счастлив сделать вам что-нибудь приятное.

Тамара быстро подняла голову.

— Отдайте мне письмо, которое я писала вам перед болезнью, или, еще лучше, уничтожьте его сами!

— Извольте, если вы этого желаете, — ответил он слегка дрогнувшим голосом.

— Но это еще не все! Позабудьте злые слова, написанные под влиянием низкого оскорбления, нанесенного мне. Сегодня я хочу дать вам настоящий ответ. — Она наклонилась и с любовью взглянула в глаза своего собеседника.

— Я принимаю ваше великодушное предложение, Магнус, и хочу быть вашей женой!

Яркая краска залила бледное лицо молодого человека.

— Что вы говорите, Тамара? Разве я могу принять вашу жертву?.. Связать себя навеки с неизлечимо больным?.. Нет, нет! Тогда я предлагал вам убежище от людской злобы; теперь же все изменилось. Сколько красивых и здоровых мужчин принесут свою любовь к вашим ногам! Каждый из них может дать вам счастливую и блестящую жизнь! Отчего вы отказываете им? Неестественно, чтобы вы предпочли им меня.

— Напротив, очень естественно, так как я убедилась, что вы один, Магнус, любите меня ради меня самой, — сказала твердо Тамара. — Все эти люди, предлагающие мне свою руку и сердце, внушают только недоверие и антипатию! Большая часть из них знала меня еще при жизни отца, но никто не замечал и не любил, пока я была бедна. Теперь же я не сделалась ни красивее, ни умнее, ни добродетельнее: не ясно ли, что их привлекают исключительно миллионы, но отнюдь не моя особа? Прежде чем принять окончательное решение, я хотела испытать себя и, клянусь вам, мое сердце все время оставалось холодным! Ни один из претендентов на мою руку не нравился мне. Досада и гнев, возбуждаемые моим отказом, забавляли и наполняли мое сердце презрением. Вас одного я хотела бы иметь своим мужем!

— Нет, это невозможно!.. Жизнь велика, Тамара, и может, настанет час, когда вы проклянете свое великодушное увлечение! — пробормотал Магнус, прижимая обе руки к своему пылающему лбу. — Связать свое прекрасное будущее с человеком, разбитым параличом, обречь себя на вечную роль сиделки при больном — это значит испытывать Бога!

Тамара растерянно слушала его. Вдруг слезы брызнули из ее глаз, и она вскричала дрожащим голосом:

— Вы, вы отказываете мне, Магнус!.. О, Боже! Теперь я в тысячу раз беднее, чем прежде, так как единственный человек, искренно полюбивший, отказывается от меня!

Испуганный волнением молодой девушки, барон схватил ее за руки.

— Тамара, как можете вы так истолковывать мои слова?! Не плачьте, дорогая моя!.. Конечно, я принимаю вашу жертву и смотрю на вас, как на ниспосланный мне дар неба, как на солнечный луч, осветивший мрачную жизнь! И пусть сам Господь благословит нас и возьмет под свое покровительство, чтобы вам никогда не пришлось пожалеть об этом часе!

— Никогда этого не будет! — ответила Тамара, улыбаясь сквозь слезы.

Магнус привлек к себе молодую девушку и страстно прижал к губам ее маленькие руки.

В эту минуту в комнату вошла баронесса и остановилась, как пригвожденная к месту. Что тут происходит? Уж не грезит ли она наяву?

Тамара заметила ее и, подбежав, с жаром поцеловала.

— Поздравьте нас, дорогая Вера Петровна. Магнус — мой жених! Моя любовь к нему объяснит вам отказ остальным претендентам… и я не останусь старой девой, как вы это предсказывали сегодня утром! — смеясь, шепнула она на ухо баронессе.

Госпожа Рабен была немного поражена. Тем не менее она сердечно поздравила барона и в конце концов увлеклась оживленной беседой молодых людей. После чая Тамара изложила свои планы на будущее.

— Через десять дней я рассчитываю уехать, чтобы вступить во владение наследством, — сказала она. — Когда все формальности будут исполнены, я уеду за границу с тетей Эвелиной, конечно, если она согласится! В Париже сделаю свое приданое, а на обратном пути непременно побываю в Нюрнберге, который уже давно хочу посетить. Там я думаю заказать мебель для нескольких комнат в готическом стиле и в стиле «Renaissance». Я ужасно люблю старую резную мебель и окна с разноцветными стеклами!

— Я вижу, что у вас пропасть разных планов, — заметил с улыбкой Магнус.

Тамара со смехом покачала головой.

— Нет, но надо устроиться со вкусом! Так как мы не будем давать ни балов, ни праздников, то скоро вернем все эти расходы. Я хочу, по совету Сергея Ивановича, купить дом на Адмиралтейской набережной. Но я продолжаю о своих планах: из-за границы я прямо проеду в ваше имение, Магнус, куда, надеюсь, вы также приедете, и там мы обвенчаемся в присутствии только необходимых свидетелей. В первой половине октября наш дом будет уже готов, и мы переедем туда. Теперь скажите, мой будущий господин и повелитель, нравятся ли вам мои проекты и согласны ли вы утвердить их вашим одобрением?

— Без сомнения, я согласен со всем и в особенности благодарю вас за деликатную мысль отпраздновать нашу свадьбу в деревне, в самом интимном кругу. Вы отгадали мое тайное желание!

Когда Магнус ушел домой, Тамара хотела еще поговорить с баронессой, но, видя, что та чем-то озабочена, тоже встала, чтобы распрощаться с ней.

— Останься, дитя мое, я хочу серьезно поговорить с тобой, как это сделала бы твоя мать, если бы была жива, хотя мне и тяжело касаться этого предмета.

— Я чувствую, что вы не одобряете моего брака!

— Да, я убеждена, что сегодня ты сделала громадную ошибку! Не потому, чтобы я могла что-нибудь сказать против характера или положения Лилиенштерна — это вполне порядочный человек, — но… но он не годится в мужья для молодой женщины двадцати трех лет. Этот союз ненормален, а быть сиделкой всю свою жизнь далеко не шутка!

Тамара вспыхнула.

— Три года тому назад я вас не поняла бы, Вера Петровна, но теперь многое вижу в настоящем свете. В наших гостиных говорят довольно свободно обо всем, а перед бедной девушкой, приходившей рисовать за деньги портреты, стеснялись еще меньше. Итак, я вижу, что вы боитесь, как бы в будущем я не поддалась какой-нибудь недостойной страсти?