Рыцари былого и грядущего. Том 3 - Сергей Катканов

А король Балдуин, больной, лишённый войска, вынужден был подписать новое перемирие с Саладином на тяжелейших условиях. Иерусалим рыдал. Арабский историк писал о крестоносцах: «Страх сковал их сердца». Так и было.

Тамплиеры пребывали в полной растерянности. Они никак не могли выбрать нового магистра. Храбрецов в Ордене было более чем достаточно, но даже самые горячие тамплиерские головы осознавали, что ещё одного бешенного Одона Орден Храма не выдержит. А вот мудрых дипломатов и талантливых полководцев почему–то тогда на тамплиерском горизонте не просматривалось ни одного. А ведь Орден Храма был сердцем крестоносного Иерусалима, и положение, в котором оказался Орден, Эраль понимал, как лишнее доказательство того, что кресту не долго уже сиять над Святым Градом.

В конечном итоге, в 1180 году тамплиеры избрали великим магистром испанского барона Арно де Ла Тур Ружа, магистра Испании и Прованса. Арно был достойным человеком, но на тот момент ему было уже более 70 лет — слишком большой энергии от него ожидать не приходилось. Кроме того, Арно находился на Западе и смог прибыть в Иерусалим только в 1181 году. Всё это время Орден оставался без руля, а Иерусалимское королевство балансировало на грани окончательного краха.

В Иерусалиме жило немало выходцев из Эфиопии, а потому слуга принца Лалибелы, верный Сиди, сразу же нашёл своих. Многие иерусалимские эфиопы с радостью поступили на службу к принцу, однако не все. Для многих земляков Лалибела был изгнанником, находящимся вне закона, и близость к нему могла вызвать гнев царя царей, который, конечно, обо всём узнает и не замедлит с карой.

И всё–таки у принца был теперь свой маленький двор из нескольких десятков человек и даже дюжина гвардейцев — опытных и храбрых эфиопских воинов, которые не задумываясь были готовы в любую минуту отдать на принца жизнь. Принц спросил своих гвардейцев, не хотят ли они принять монашество и по примеру франков–тамплиеров создать военно–монашеское братство? Принц лишь спросил, но воины ответили: «Воля ныгусэ — закон». Принц улыбнулся. Эти храбрецы всегда будут преданы только ему и никакого Ордена создать не смогут, но они станут хорошими воинами–монахами.

В небольшом домике на окраине Иерусалима, где располагался двор Лалибелы, жизнь спокойно текла вот уже четвёртый год. Большинство своего времени Лалибела проводил в храме Гроба Господня, часто бывал на Храмовой горе, иногда встречался со своим новым другом, тамплиером Эралем. Беды Иерусалимского королевства Лалибела принимал близко к сердцу, но он был здесь частным лицом и ничем не мог помочь прекрасным и возвышенным крестоносцам. Только молитвами.

И вот, наконец, в начале 1181 года в Иерусалим прибыло маленькое посольство из Рохи. Гонцы выглядели крайне измождёнными и едва держались на ногах, было понятно, что они имели задачу преодолеть долгий и сложный путь от Рохи до Иерусалима как можно быстрее. Едва завидев Лалибелу, они сразу же бросились ему в ноги. Принц понял, что он больше не принц, а царь царей.

— Мы счастливы приветствовать ваше императорское величество, — торжественно протянул молодой царедворец, едва встав на ноги.

— Что случилось с моим братом? — спросил Лалибела, не изменившись в лице.

— На него неожиданно набросился непонятно откуда взявшийся рой диких пчёл. Охрана тут была бессильна. Пчёлы закусали его до смерти.

— Пчёлы жалили только императора?

— Да, никто из слуг не получил ни одного укуса.

Лалибела утвердительно кивнул, не проявив никаких эмоций, как если бы всё шло по его плану, и он не ожидал никакого иного развития событий. На самом деле вмешательство смертоносных пчёл в вопрос престолонаследия было для него полной неожиданностью, но неожиданностью вполне естественной, закономерной и нисколько не удивительной, как впрочем и все невероятные события его жизни. Ни осанка, ни голос Лалибелы не изменились, они всегда были царственными.

— Кто удерживает власть в Рохе? — с непроницаемым достоинством спросил царь царей.

— Ваша матушка — императрица. Она очень просила вас поторопиться с прибытием.

— Мы отправимся в путь завтра. Вас накормят и предоставят всё необходимое для отдыха.

Лалибела отдал немногочисленные дорожные распоряжения и позвал верного Сиди:

— Срочно найди мне тамплиера Жильбера Эраля. Достань его из–под земли и попроси незамедлительно придти ко мне.

— Смиренный рыцарь Храма приветствует ваше императорское величество и желает многих лет царствования на благо всего христианского мира, — Эраль произнёс эти слова очень серьёзно и даже торжественно, но без тени подобострастия.

— Для тебя, Жильбер, я по–прежнему просто Лалибела. Тебе дарован титул «друг царя царей». Это освобождает тебя от исполнения предписаний придворного этикета.

— Благодарю вас, ваше величество.

— Не стоит благодарности, у меня просто не было другого выхода. Ведь ни один тамплиер всё равно не способен воздать царю царей надлежащие почести.

— Тогда, может быть, вы соблаговолите даровать титул «друг царя царей» всему Ордена Храма?

— Интересная мысль. Я подумаю об этом.

— Моя убогая мысль может оказаться достаточно глубокой в том случае, если она дарована мне свыше. Ведь император Эфиопии — хранитель Ковчега Завета, некогда пребывавшего в Храме Соломоновом, а тамплиеры — рыцари Храма Соломонова и хранители Храмовой горы. Связь между вашим троном и нашим Орденом носит сакральный, мистический, то есть нерасторжимый характер. Нам остаётся лишь увидеть эту связь, возникшую по Божьей воле, и делать то, что хочет Бог.

— Да… с тамплиерами можно говорить только на равных. Такова природа рыцарей Храма. Орден Храма является священным, он действует в мистическом пространстве, и это сообщает тамплиерам особые права, дарованные свыше. Не потеряйте только этих прав, мой дорогой Жильбер. Сакральное притяжение родственных духовных реальностей существует помимо нашей воли, но эта связь, вопреки твоему мнению, расторжима. Сохранит ли моя династия Загуйе священное право на власть? Сохранит ли Орден Храма священное право на Храмовую гору? Тут всё зависит от Бога и вместе с тем, тут всё зависит от нас.

— В безмолвии склоняюсь перед мудростью вашего величества.

— Оставим пока. У нас мало времени. До сих пор я не искал встречи с королём Иерусалима, потому что был изгнанником, пребывающим вне закона. Знакомство со мной могло поставить вашего короля в неловкое положение перед нашим императорским двором. Теперь я — император и должен встретиться с королём Балдуином. Но у меня очень мало времени. Сможешь ли ты организовать мою встречу с королём завтра рано утром?

— Это в моих силах.

Король Балдуин приветствовал императора Лалибелу, как равного, титул таинственного владыки неведомой страны не вызвал у Балдуина ни малейшего сомнения. Времени на торжественный приём не было, они встретились в королевских покоях в присутствии лишь нескольких приближённых, и король счёл возможным сразу же задать наиболее волнующий его вопрос:

— Весь христианский мир полон невероятными сообщениями о великом царстве пресвитера Иоанна, который готов придти на помощь Иерусалиму. Скажите, император, брат мой, не вы ли и есть тот самый пресвитер Иоанн?

— Абуна Йоханес… — задумался Лалибела. — Нет, я не абуна Йоханес… Но имя этого великого человека неразрывно связано с древней историей моей страны времён утверждения христианства. Мне кажется, Эфиопию вполне можно назвать царством абуны Йоханеса, пресвитера Иоанна.

— Вам кажется? Вы не уверены?

— Я — монарх милостью Божией. Скажу: «Так!». И будет так. Слово монарха созидает сакральную реальность. Но я не сказал ещё этого слова.

— А вот я — монарх, лишённый Божией милости. Мы с вами, брат император, почти ровесники, нам обоим едва перевалило за 20, но у вас впереди великое правление великой державой, а я, пожираемый страшной болезнью, не доживу и до 30-и, и моё маленькое королевство вряд ли надолго меня переживёт. Предвижу анархию и крах.

— Вам, король, брат мой, Господь даровал милость, которой удостоились немногие земные монархи — вы царствуете в Святом Граде, где царствовал Соломон. Но судьба Иерусалима горька. Горька и ваша судьба.

Балдуин долго ничего не отвечал, а потом сказал с большим чувством:

— Как жаждала моя душа этих великих и страшных слов. Их мог сказать только равный мне, не просто монарх, а правитель сакральной державы. Да, я совершу своё предназначение, но потом регенты погубят священное королевство. Бог дал мне знать это. Впрочем, они погубят лишь внешнюю оболочку королевства. Я не передам им священное право царствовать в Вечном Иерусалиме, на это нет Божьей воли, теперь это совершенно ясно для меня. Духовную власть над святым королевством я передаю вам, брат мой император. Вы готовы создать державу пресвитера Иоанна?