ПГТ - Вадим Сериков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Откуда появилась компания местных, так и осталось невыясненным. Но они тоже присоединились к веселью. Момент конфликта я помнил смутно, мне казалось, что все протекает до невозможности дружелюбно, и даже любвеобильно. Помнил только эту возню на траве. На сочной наливной траве.
И вдруг такие неприятные дела. Богатей показывает на фиолетовый синяк. Слова вымолвить не может. Показывает на синяк, а потом почему-то – на запястье.
Я бережно взял его запястье, с видом опытного травматолога осмотрел и вынес вердикт:
– Да нет, тут все нормально. Синяков нет.
На этих словах гость застонал, сел табуретку и обхватил голову руками. В этот момент к ванную валился взлохмаченный Гоша.
Когда миллиардер обрел способность говорить, выяснилось следующее. С запястья пропали часы. И не просто часы. Они были подарены женой гостя всего лишь неделю назад, и стоили двадцатку.
Гоша как благородный хозяин предложил восстановить стоимость пропажи немедленно. Но "двадцатка", оказывается, измерялась в долларах. Подарок жены. Двадцать тысяч долларов. Ох!..
Вторая проблема, да и не проблема вовсе, а проблемища, заключалась в том, что через три дня должна была состояться свадьба дочери гостя. Свадьба планировалась в какой-то умопомрачительной "плазе", и туда приглашены были заместитель спикера Госдумы, Кобзон и еще сотня людей, которые могли бы оказаться в списке Форбс, но не отсвечивают для собственного спокойствия. Как он, гость, будет смотреть им в глаза? И куда будут смотреть ему они? В фингал? Что скажет жена на все это? А ведь он клятвенно обещал ей завязать с пьяными безобразиями.
Как говорят в таких случаях, повисла гнетущая тишина.
– Нужно действовать решительно! – взял, наконец, в руки инициативу Гоша. – Жаль, рыбалка накрылась.
И он начал действовать.
Хорошо знавший односельчан, да и людей вообще, Георгий сразу сделал несколько важных шагов. На ноги были подняты все работники лесопилки. Место борьбы тщательно прочесалось несколько раз. Пропажа не обнаружилась. Зато мы обнаружили пару недопитых бутылок и немного поправили самочувствие, что было очень кстати.
К сожалению, никто не помнил, что же за местные веселились вместе с нами вчера. Поэтому по поселку разослали гонцов с объявлением, что если, мол, часы найдутся по-хорошему, то никому ничего не будет. Даже, наоборот, будет немыслимая награда. Литраж вознаграждения не ограничен!
Затем Гоша лично посетил заведующую сельпо с просьбой не продавать никому ни капли спиртного до тех пор, пока часы не найдутся. И с обещанием компенсировать потери. Вплоть до выкупа всей спиртосодержащей продукции с оплатой в двойном размере. А если надо, то и в тройном. Олигарх даже улыбнулся, когда узнал, о какой сумме идет речь. Они за ужином иногда больше тратили.
Местному участковому было выдано вознаграждение с условием, что сегодня ни одна точка даже пар самогонный никому не продаст. Вознаграждение, видимо, было ошарашивающе огромным, потому как участковый заявил, что лично расстреляет любого, нарушившего запрет. Пришлось попросить его поумерить пыл, а нарушителей исключительно вешать. В смысле, никого не трогать, а просто припугнуть. А то и так уже дров наломали.
Влекомый тем же вознаграждением участковый лично обошел всех поселковых блатных и бывших сидельцев и пообещал, что с этого момента и до момента обнаружения часов спокойной жизни им не будет. И вообще никакой жизни не будет. Лучше пусть сразу собирают манатки и уматывают из поселка.
Что из вышеперечисленного возымело большее действие неизвестно, но к обеду часы нашлись. Их участковому принес малолетний пацан, сказав, мол, "дядя" велел передать. Кроме этого "дядя" посоветовал не разбрасываться часами где попало, ибо валялись они безпризорные на природе, подобрали их только "что бы не заржавели от россы" А награды дяде не надо, он от чистого сердца, и ему чужого не надо. Личность "дяди" так и не установили. Да никто на радостях и не пытался.
Тут же заработал магазин. Народ снял стресс и вздохнул с облегчением. Не чуящий под собой ног от счастья олигарх пообещал вложить в Гошину лесопилку половину своего состояния, сиганул в авто, и, подмигнув всем на прощание заплывшим глазом, отбыл. Помчался к городским эскулапам решать, так сказать, лицевую часть проблемы.
***
Все эти полдня мне пришлось наблюдать за событиями, практически бездействуя. А потом еще утешать Гошу, который клял весь список Форбс, обвиняя его в похеренной рыбалке. Не могу сказать, что такая потеря времени меня сильно радовала. Но я искренне позавидовал Гошиной способности действовать, не допуская и тени сомнения. Ведь не его это была, собственно, проблема – какие-то часы. Ну, напился человек, ну, потерял, ну, извини. Я бы размышлял именно так. А тут, вишь-ты, человек чужую беду как свою воспринимает. Скажете, Георгий за свою репутацию опасался? Да бросьте! Какая там репутация. Он же не дорогостоящий адвокат.
Когда, по окончании треволнений, Гоша предложил отвезти меня к Дмитрию, я был несказанно счастлив. Я и сам уже собирался откланяться, только не понимал, как добраться домой.
Георгий сильно торопился, поэтому домчались мы практически мгновенно.
– Как улов? – вместо приветствия спросил Дима.
– Лучше не бывает! – крикнул из машины Георгий. – Все, бывайте. Извини, Олег, что так вышло.
– Да, ладно, – я махнул рукой.
– Чего это он извиняется? – удивился Дима. – Как-то на него не похоже.
– Да так, – ответил я. – Сом большой попался, упустили. Потом расскажу. Извини, Дим, а когда мы сможем к бабе Клаве наведаться? А то у меня уже полный цейтнот.
– Да прямо сейчас, – ответил Дима. – Пошли.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Белый чулок
Дом Клавдии Семеновны был невелик и покрыт традиционно зеленой, порядком облупившейся краской. Неказист, уютен. Как пряничный домик из сказки, лишь слегка обкусанный каким-то сорванцом. Стоял он на углу улицы, так что обзор оттуда открывался отличный. Пройти мимо дома и быть незамеченным хозяйкой не существовало никакой возможности. Идеальный наблюдательный пункт. Дозорная башня.
Сама баба Клава сидела на скамеечке под вишнями и, казалось, дремала. Но при нашем подходе глазки ее вспыхнули, как угольки под дуновением ветра. Да, на таких глазках я женился бы не глядя. Жаль, что нас разделяли лет пятьдесят.
– Ой, любай, ты чей жа будешь? – приветствовала меня Клавдия Семеновна.
Она была очень пожилой, даже древней, и достаточно полной. По лицу ее все время гуляло выражение полуулыбки.
– Здрасте, баб Клава, – вместо меня ответил
