По следам султанов и раджей - Ян Марек

За башней твердое покрытие кончилось, и мы поехали по пыльной дороге, окаймленной рвом, по которому подается вода для орошения небольших узких полей. Вскоре, однако, вода исчезла, а вместе с ней и пыльная зелень, а перед нами открылась бескрайняя пустыня, известная бахавалпурская рохи, скудно поросшая тернистым кустарником. Вездеход мчался по покрытым небольшой рябью дюнам. В машину через все дыры набивалась густая красноватая пыль.

Тем временем солнце стало клониться все ниже и ниже к горизонту. Вскоре от него остался лишь большой оранжевый шар. И в этот момент на фоне заходящего солнца в пустыне появился силуэт старой крепости — Деравар. Крепость стояла на небольшом холме, и была окружена могучим кольцом глиняных стен, укрепленных полукруглыми башнями. Над ними возвышались белые стены жилых дворцов.

Мы остановились перед сторожевой башней крепости. После того как лейтенант Шаукат доложил о нашем визите, тяжелые ворота, с вбитыми в них острыми железными шипами от нападения слонов, открылись, и мы внезапно перенеслись на несколько столетий назад. Навстречу к нам вышел киледар, начальник крепости, в одежде почти исторической. Он церемонно приветствовал нас в главной крепости эмиров и ввел на ее территорию.

Миновав округлые резервуары с водой, мы оказались возле следующей башни. Она стояла наклонившись так, будто была отсечена от главной стены.

— Это результат прошлогодней бури с дождем, — объяснил нам киледар. — В здешних местах дождь идет крайне редко, и строители стен, вероятно, не предусмотрели такого напора воды. Дождевые воды подмыли фундамент, и башня оторвалась от стены.

Затем киледар пригласил нас осмотреть укрепления и дворцовые покои, по крайней мере те, которые не были заняты гарнизоном крепости. Нас предупредили, чтобы мы были осторожными и, не дай бог, не провалились ненароком через какой–нибудь обветшавший глиняный потолок в каземат. Крепость несколько раз перестраивалась, менялись хозяева, и никакие планы подземных сооружений не сохранились. На реставрацию крепости нет достаточных средств, и поэтому время от времени открывается вход в неизвестные дотоле подземные просторы, о которых никто понятия не имел и не знал, куда они могут привести.

Пока мы спускались в подземелье, наш проводник рассказывал:

— Здесь есть даже несколько этажей подземных покоев. Когда–то они были великолепно обставлены. Отец его высочества и особенно его дед жили здесь со всей своей свитой во время самой сильной жары, когда наверху не могло выдержать ни одно живое существо. Теперь здесь все обветшало, а потолки обвалились.

Над нашими головами пронеслась летучая мышь, и мы невольно устремились к выходу. И без того в чадящем свете факела тут не очень уютно. Зато в надземной части крепости княжеские покои сияли во всем своем великолепии. Кругом были словно разбросаны павильончики из белого мрамора с изящно вырезанными оконными и дверными арками, выложенные внутри, по иракскому способу, разноцветными изразцами. На стенах, усыпанных крошечными зеркальцами, отражался колеблющийся свет восковых свечей. Тут покойный эмир любовался представлениями танцовщиц, в соседнем зале организовывал пиршества для охотничьих дружин, в другом — выполнял свои обязанности государя, а в самом верхнем павильоне, с широким обзором пустыни, размышлял, стоя на молитвенном коврике, о вечных истинах ислама.

Мы вошли в бала–хану, верхние покои эмира, и встали перед резной рихлой — подставкой для святой книги мусульман. Наверное, так же, как когда–то это делал покойный эмир, мы устремили наши взгляды через жерла старых бронзовых пушек на бастионах вдаль, в сторону Востока, где до бесконечности тянется пустыня Тар. Это была удивительная картина: последние отблески солнечных лучей окрашивали крепостные бойницы и стволы деревьев под нами в фиолетовый цвет, а необозримая песчаная равнина за крепостными стенами уже стала темно–голубой. Всюду властвовала исключительная тишина, не было слышно ни малейшего шороха, а разгоряченный воздух стоял, словно стена. Лишь далеко на горизонте показалась тяжелая свинцовая туча.

— Если хотите осмотреть еще старую крепость и княжеские гробницы, надо спешить, так как скоро разразится песчаная буря, — вывел нас из задумчивости голос офицера.

И он проводил нас через широкий двор к крепкой, но намного меньшей крепости, расположенной в нескольких шагах от первой. В последних лучах дневного света мы осматривали резной мраморный гадди — широкий низкий трон, использовавшийся для коронаций первых эмиров. Обычно они проходили в прекрасное, но очень короткое время здешней весны, когда все вокруг расцветало и одновременно проводился так называемый джашни рохи — праздник пустыни. Он, как мы узнали, в Бахавалпуре отмечается до настоящего времени.

Внезапно налетел ветер, на почерневшем небе сверкнула зигзагообразная молния, загремел гром, и вокруг нас поднялись тучи песка. Через секунду песок заполнил все вокруг. Он кружился, хрустел и свистел вокруг нас, так что в двух шагах ничего не было видно. Песок оседал нам на волосы, бил по глазам и скрипел на зубах.

Стража зажгла старинную лампу во дворе крепости, и ее мигающее сияние сопровождало нас во время шествия по ухоженному тротуару к княжескому кладбищу. Из кустарника выскочила темная фигура часового с винтовкой: он открыл перед нами ажурную решетку, служащую входом в самый большой здешний мавзолей, в котором похоронен праотец рода эмир Бахавал Хан.

Надгробие из гладкого камня покрывала зеленая, прошитая золотом накидка. Свет серебряной чеканной лампы, установленной на ажурных перилах, пробивал красноватый полумрак и своими слегка колеблющимися лучами дотягивался до тюрбана эмира, лежащего в изголовье. Матовый занавес кружащегося песка и бледно–голубые отблески молний придавали окружающим нас предметам сказочную нереальность: создавалось впечатление, что и тюрбан начал двигаться на голове ожившей фигуры. Вместе с начальником стражи мы подошли к мраморной гробнице, развели руки, медленно подняли их на высоту плеч и вполголоса стали читать молитву по усопшему:

— Аль–хамду ли'ллах, рабби'л–аламин, ар–рахман ар–рахим… Слава Аллаху, властителю вселенной, милосердному, сострадающему, судье…

Отзвучали стихи из вводной суры Корана. Мы перешли к гробницам других правителей, рядом с которыми опочила и бегам сахиба, англичанка — супруга последнего эмира. Когда мы остановились у ее надгробия, прикрытого каменным персидско–индийским балдахином, буря стала ослабевать и закончилась так же внезапно, как и началась. Тучи стали расходиться, и из них на индигово–голубое небо выплыл серебряный серп месяца.

Ко всем присутствующим возвратилось хорошее настроение, словно по мановению руки во дворе крепости прямо на чисто подметенной земле появились скатерти, и нас пригласили испробовать бахавалпурские сладости из фиников, изюма, тростникового сахара и гороховой муки. Мы сели перед скатертью, поджав под себя по–турецки ноги, и взяли в руки предлагаемые нам блюда. Во время трапезы текла оживленная беседа о жизни в сегодняшнем Бахавалпуре и о трудностях службы в пустыне.

В самый разгар беседы лейтенант Шаукат, сопровождавший нас, вспомнил, что нам давно уже пора возвращаться. Начальник крепости пытался отговорить нас и предупреждал, что наезженная колея после бури засыпана песком.

— Не упускай из виду холмики, — наставлял он шофера, — недавно мы их насыпали вдоль дороги на расстоянии примерно десяти миль. Если свернете в сторону, то будете блуждать в пустыне до утра.

Однако опытный Мустафа знал сам, что и как. Ведь со старым эмиром он проехал почти всю Западную Азию, а там почти везде пустыня. Мустафа приспустил немного воздуха из шин, включил привод переднего и заднего мостов, дополнительную коробку передач, и мь отправились в темную ночь. Вездеход переваливался с боку на бок, слегка буксовал в местах заноса, однако упорно пробивался вперед. Земляные холмики служили надежными ориентирами, а львов и тигров бояться не приходилось, так как в здешних местах они давно уже не водятся.

За полночь в свете фар показалась городская башня, где нас все еще терпеливо ждал солдат с ключом. Возле башни стоял мощный джип с брошенными в него лопатами, тростниковыми рогожами и буксировочными тросами. Из машины вышел не кто иной, как сам принц Мубарак. Увидев нас живыми и здоровыми, он с большим облегчением вздохнул:

— Слава Аллаху! Наконец–то приехали, а я уже собирался искать вас в пустыне.

Над высохшей рекой

На следующий день мы совершили интересную поездку в древний город Уч. В XII, XIII веках и позднее, во время правления Великих Моголов, Уч был культурным центром всего здешнего края и одновременно резиденцией известного султана Насир–уд–дина Кабачи, основавшего тут исламский университет. Сегодня это всего лишь большая деревня со многими красивыми, но запущенными строениями, известная тем, что здесь издавна селились многие отшельники, имевшие ореол святости. Их потомки — состоятельные, однако не очень образованные землевладельцы, получающие дивиденды от славы своих предков и доверчивости местных жителей. Два главных рода, бухарцы и гилянцы, получили свои имена от названия тех мест, из которых пришли их предки в XIII веке, — Бухары и иранской области Гилян. К гробницам родоначальников до настоящего времени круглый год приходят толпы верующих.