Борись за нее - Лиз Плам

кровь. Но больше всего я обращаю внимание на выражение его лица, которое я совершенно не могу понять. В его глазах застыло каменное спокойствие, за пределы которого он не дает мне заглянуть.

Сердце от его вида уходит в пятки.

— Элайджа… что случилось? — спрашиваю я. Ноги дрожат в такт голосу.

Элайджа переводит на меня взгляд, но говорить отказывается. Я вижу знакомую решимость в глазах и сразу же понимаю, что что-то не так. В этот миг я не сомневаюсь, что виной всему — Алехандро. Хотя Элайджа должен был просто передать ему деньги и расплатиться с долгами, видимо, банда захотела что-то еще.

— Элайджа, скажи мне, что случилось? Как прошла встреча с Алехандро?

Держа его руку и не сводя с него обеспокоенных глаз, я вижу, как он пытается сохранять спокойствие. Внутри Элайджи назревает битва, и я хочу знать — какая.

— Они заставили тебя драться? Я думала, он возьмет деньги… Зачем им вынуждать тебя драться?

Челюсть Элайджи болезненно сжимается; рука в моей ладони напрягается еще больше. За одну крошечную секунду я замечаю, что происходит. Живые эмоции в его глазах трудно не заметить. Я вижу беспокойство, чувство вины и страх, но я понятия не имею, из-за чего все это.

— Элайджа, поговори со мной, — умоляю я, поднимая вторую руку, чтобы нежно прикоснуться к щеке. — Пожалуйста.

Элайджа тает от моих прикосновений, закрывает глаза на короткий миг и делает вдох. Вновь открыв глаза, он позволяет мне увидеть эмоции. Подняв покрытую шрамами руку, он накрывает ладонью мои пальцы, а потом отвечает, заставляя почувствовать лишь безнадежность:

— Я должен продолжать драться.

— Что?

Элайджа отходит от меня.

— Я просто… Я должен.

— Почему?

Но он не дает мне ответа. Вместо этого он спускается по ступенькам крыльца, останавливается у подножия и поворачивается ко мне. В тот же миг нас обдувает ледяной порыв ветра.

— На данный момент я не могу ответить на твои вопросы, Скарлет. Прости.

С этими словами Элайджа уходит.

* * *

Сегодня мы с Элайджей на эту тему больше не говорили. Лично я не верю, что он так разволновался лишь потому, что Алехандро не выполнил обещание. Должно быть, случилось что-то еще. Я до сих пор не могу понять выражение, которое застыло на его лице, когда он вернулся. Очевидно, происходит что-то еще, но, похоже, Элайджа не хочет, чтобы я об этом знала.

Из мыслей меня выдергивает резкий вздох ученика, идущего по школьному коридору. Я слегка качаю головой, чтобы полностью очистить свой разум от мыслей и погрузиться в окружающую обстановку. Я замечаю изумленную девушку. Я вижу, что она, как и все остальные в коридоре, испуганно смотрит прямо перед собой. Вскоре и мое лицо приобретает такое же выражение.

Элайджа идет по противоположному концу коридора с новыми швами: они проходят по переносице, загибаются под подбитым глазом и удлиняются по крайней мере на два дюйма. У меня замирает сердце, ведь несколько дней назад ему сняли последний шов на лбу.

Только через пару секунд Элайджа замечает, что на него смотрит толпа: ученики нашей школы впервые увидели его раны. Обычно он прячет их под черной толстовкой, но сегодня на нем кожаная куртка, которая выставляет порезы на всеобщее обозрение. Элайджа останавливается. Когда ни один из ребят не оброняет ни слова, взгляд Элайджи останавливается на мне. Я вижу небольшую долю паники; он не привык, чтобы кто-то замечал его шрамы.

Он не привык, чтобы кто-то замечал его. Если только это не Джек и его постоянные оскорбления. Ноги тотчас несут меня в его сторону, чтобы спасти беднягу от откровенных взглядов. Предупреждающий звонок нарушает тишину, и ученики вокруг нас начинают расходиться по кабинетам, чтобы попасть на занятия. Мы с Элайджей не двигаемся и не обращаем внимания на то, что некоторые ученики проходят мимо, стараясь получше рассмотреть раны. Когда коридор пустеет, я делаю несколько шагов к Элайдже, молча кладу руку ему на щеку и осторожно провожу подушечкой большого пальца по швам. Элайджа закрывает глаза.

— Что случилось? — тихо спрашиваю я.

— После вчерашней встречи мне пришлось вернуться и принять бой.

Желудок сжимается вместе с сердцем, и я опускаю руку. Насколько знаю, я присутствовала на всех его поединках с тех пор, как узнала, что он боксер. Это стало неким негласным соглашением.

— Почему ты не сказал?

— Я не хотел, чтобы ты волновалась.

— Как все произошло?

Элайджа поворачивает голову и направляется к балкону, ведущему в другой коридор.

— После разговора с Алехандро мне пришлось принять участие в нелегальном поединке. Если честно, я был готов к ножам, но не к тому, что меня будут бить вдвоем, — признается он, слегка сжимая челюсть, и опускает голову. — Им нужно было донести до меня сообщение.

— Какое еще сообщение? Ты выполнил часть сделки! Ты дрался больше, чем они изначально требовали! Почему они не могут оставить тебя в покое? Что еще они от тебя хотят? — спрашиваю я, повышая голос к концу фразы в знак непонимания.

— Есть кое-что, что им нужно.

— Что именно?..

Он задумчиво сжимает губы, после чего опускает взгляд, подбирая слова.

— Тебе нельзя приходить туда, Скарлет.

Я чуть отшатываюсь.

— Что?

— Тебе нельзя приходить на все поединки.

— Почему?

Элайджа наконец смотрит на меня, и я вижу его обеспокоенное выражение лица, чувствуя замешательство.

— Это небезопасно. Для тебя.

— Именно для меня?

Пока он медлит с ответом, мои мысли возвращаются к Максу. Его убила банда. А теперь, после того как Алехандро загадочно спросил, почему я все еще прихожу на поединки, а потом заставил Элайджу продолжать драться, я вдруг подверглась опасности.

— Подожди, это как-то связано с тем, о чем Алехандро говорил с тобой прошлой ночью? Ты доверяешь всему, что он говорит?

— Он знает больше, чем ты думаешь, Скарлет. Долг Оливера больше не имеет первостепенную значимость.

— Все эти разговоры наводят меня на мысль, что от меня скрывают что-то важное. Опять. И