Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник) - Эдуард Асадов

Песня о мужестве

Памяти болгарской пионерки Вали Найденовой посвящаю

Валя, Валентина,Что с тобой теперь?Белая палата,Крашеная дверь.

Я эту поэму с детства читал,Волнуясь от каждой строки,Читал и от боли бессильно сжималМальчишечьи кулаки.

Я шел по проулку вечерней Москвой,Зажженный пламенем темы,И, словно живая, была предо мнойДевочка из поэмы.

Те строки бессмертны. Но время не ждет.И мог ли я думать, что нынеСудьба меня властной рукой приведетК другой, живой Валентине?!

Нет прав на сомненье, – смогу не смогу? –Когда невозможно молчать!Я помню. Я в сердце ее берегу.Я должен о ней рассказать!

Пусть жизнь эта будет примером для насСамой высокой мерки.Но хватит. Пора. Начинаю рассказО маленькой пионерке.

Машина. Рессоры тряские…Больница. Плафонов лучи…Русские и болгарскиеСклонились над ней врачи.

Лечиться, значит, лечиться!Сердца неровный стук,Худенькие ключицы,Бледная кожа рук.

Дышала с трудом, белеяВ подушках и простынях,Лишь галстук на тонкой шееКостром полыхал в снегах.

Отглаженный, новенький, красный,Всем в мире врагам – гроза,Такой же горячий и ясный,Как девочкины глаза.

Кто-то сказал: – Простите,Но он ей может мешать.Прошу вас, переведите:Что лучше пока бы снять.

Но Валя сдержала взглядомИ с мягким акцентом: – Нет!Пожалуйста. Снять не надо.Он мне хорошо надет!

Клянусь вам, он не мешает!Вот, кажется, все прошло.Он даже мне помогает,Когда совсем тяжело.

Откинулась на подушки,Сердце стучит, стучит…Русская доктор слушает,Слушает и молчит…

Сердце, оно тугое,Оно с кулачок всего,А это совсем иное:Измученное, больное,Ни сил, ни мышц – ничего!

Порок. Тяжелый и сложный.Все замерли. Ждут тревожно.Может, побьем, победим?Но вывод как нож: безнадежно,Пробовать было бы можно,Когда бы не ревматизм.

А вслух улыбнулась: будет,Полечимся, последим.Вот профессор прибудет,Тогда мы все и решим.

Боли бывают разными:То острыми вроде зубной,То жгут обручами красными,То пилят тупой пилой.

А ей они все достались.Вот они… снова тут!Как волки, во тьме подкрались,Вцепились разом и рвут.Закрыла глаза. Побелела.Сомкнутый рот горяч…А свора кромсает тело.Сдавайся, мучайся, плачь!

Но что это? Непонятно!Звон в ушах или стон?Песня? Невероятно!Похоже, что просто сон.

«Орленок, орленок, мой верный товарищ,Ты видишь, что я уцелел.Лети на станицу, родимой расскажешь,Как сына вели на расстрел».

Доктор губу закусила:– У девочки, видно, бред. –Та смолкла. Глаза открыла.И ясно проговорила:– Доктор, поверьте. Нет!

Врач на коллег взглянула.Одна шепнула: – Прошу! –Тихо на дверь кивнула:– Выйдем, я расскажу.

Дед был у Вали солдатом,Трубил мировую войну.Контужен был на Карпатах,Потом был в русском плену.

Вот там и была развеянаЛожь короля, как дым.Развеяна правдой ЛенинаИ словом его живым.

Когда ж довелось вернуться имК селам родных Балкан,Он стал бойцом революцииИ совестью партизан.

Был дерзким, прямым, открытым,Смертником был – бежал.Сам Георгий ДимитровНе раз ему руку жал.

А в час, когда на БалканыФюрер прислал «егерей»,Их встретили партизаныВспышками батарей.

Однажды у Черных Кленов,В бою прикрывая брод,Упал партизан НайденовНа замерший пулемет.

Вдруг стало безвольным тело,Повисла рука, как плеть.И с хохотом посмотрелаВ лицо партизану смерть…

Один на один с врагами.Недолго осталось ждать.Сейчас его будут штыкамиМучительно добивать.

И все-таки рано, раноНад ним панихиду петь!Раны – всего лишь раны.И это еще не смерть!

Как он сумел и дожил?Никто теперь не поймет.Но только вдруг снова ожилЗамерший пулемет.

Всю ночь свинцовой струею,Швыряя фашистов в снег,Стрелял одною рукоюИзраненный человек!

Потом в партизанской землянкеФельдшер молчал, вздыхал,Трогал зачем-то склянкиИ, наконец, сказал:

– Рука никуда не годится.И нужно срочно… того…Короче, с рукой проститься,А у меня – ни шприца,Ни скальпеля, ничего!

Только вот спирт да ножовка,Бинт да квасцов кристалл,Да, может, моя сноровка,Ну вот и весь «арсенал»!

Без капли новокаинаОт боли возможен шок…– Но я покуда мужчина!И вот еще что, сынок:

Когда-то в красной РоссииМне дали характер без дрожи.Не надо анестезии!Водки не надо тоже.

Теперь приступай к задачеИ брось, молодец, вздыхать.Мы боль победим иначе,Как все должны побеждать.

Он встал под низким накатом,В холодный мрак погляделИ голосом хрипловатымВдруг тихо-тихо запел.

От боли душа горелаИ свет был сажи черней.От боли горело тело…А песня росла, гремелаВсе яростней, чем больней!

Летела прямо к порогу,Вторя ночной пальбе:«Смело, товарищи, в ногу,Духом окрепнем в борьбе!»

Вот так, только щурясь глазом,Он боль, как врага, крушил.Не застонал ни разу.Выдержал, победил!..

Кончив, болгарка смолкла.В комнате – тишина…Плыла кораблем сквозь стеклаМатовая луна.

Тени на шторах дрожалиИ таяли, как туман…– Вот каким был у ВалиДед ее, партизан.

До самой своей кончиныНи разу не отступал.Таким он вырастил сынаИ внучку так воспитал!

Наверно, таких едва лиСломят беда или страх.Вот откуда у ВалиЭтот огонь в глазах.

Все боли выносит стоически,А если совсем прижмет,Закроет глаза и поет,Русские песни поет –И самые героические!

Русская врач невольно,Встав, отошла к окну.– Я все поняла. Довольно.И лишь одно не пойму:

Там в бурях держались стойкоСолдаты: отец и дед.А тут ведь ребенок только,Девчушка в двенадцать лет!

– Вы верно сейчас сказали.И разница лет не пустяк.Но если спросите Валю,Она вам ответит так:

«Нельзя нам, не можем гнуться мы,Если не гнулись отцы.Потомки бойцов РеволюцииТоже всегда бойцы!»

– Прошу приподнять изголовье!Вот так. До моей руки. –Профессор нахмурил брови,Сдвинул на лоб очки.

К лопатке прижался ухом.Сердце, ровней стучи!Сзади немым полукругомПочтительные врачи.

Смотрит кардиограмму.Молчание, как гроза…А там возле двери – мама…Нет, только ее глаза!

Огромные и тревожные,Они заполняют весь свет!Скажите: можно ли? Можно ли?Или надежды нет?!

Профессор глядит на дорогу,На клены, на облака.Наука умеет многое,Да только не все пока…

Сердце девочки лапамиСжал ревматизм, как спрут.Еле живые клапаны,Тронь – и совсем замрут.

Глаза… Они ждут тревожно.Ну как им сейчас сказатьО том, что все безнадежно,Не сложно, а невозможно,И нечего больше ждать?!

И все-таки пробовать будем!На край кровати присел:– Давай, Валюта, обсудимПодробности наших дел!

Беседовал непринужденноО будущем, о делах,Пошучивал бодрым тономИ прятал печаль в глазах.

Хотел улыбнуться взглядом,А душу боль обожгла…– Все ясно, доктор… Не надо.Спасибо. Я поняла…

Сколько воздуха в мире,Кто подсчитать бы смог?Над Африкой, над СибирьюОгромный течет поток.

Он кружит суда морские,Несет паутинок вязь,И клены по всей СофииРаскачивает, смеясь.

Сколько воздуха в мире,Разве охватит взор?Он всех океанов ширеИ выше громадных гор.

Он все собой заполняет,Он в мире щедрей всего.Так почему ж не хватаетМаленьким легким его?!

Распахнуты настежь стеклаВ залитый солнцем сад.Листва от росы намокла,Птицы в ветвях свистят.

Ползет по кровати солнце,Как яркий жук по траве.Томик о краснодонцахРаскрыт на шестой главе.

Сегодня сердце не знает,Как ему отдохнуть.Колотится, замирает,Всю грудь собой заполняетИ не дает вздохнуть!

Боли бывают разными:То острыми вроде зубной,То жгут обручами красными,То пилят тупой пилой.

Вот они под знаменамиЗлобных фашистских ротМерными эшелонамиДвигаются вперед.

Но сердце все-таки бьется,Упорное, как всегда.Тот, кто привык бороться,Не сломится никогда!

Пусть боль обжигает тело!Бой не окончен. И вотОна поднялась, и села,И, брови сведя, запела,Прямо глядя вперед.

Трубы поют тревог у,К светлой зовя судьбе:«Смело, товарищи, в ногу,Духом окрепнем в борьбе!»

Халаты, бледные лица,Но что в их силах сейчас?Бессильно молчит больница,Не подымая глаз.

В приемной коврик от солнца,Ползет по стеклу мотылек…А из палаты несетсяТоненький голосок.

И столько сейчас в нем былоКрасных, как жар, лучей,И столько в нем было силы,Что нету ее сильней!

Пусть жизнь повернулась круто,Пускай хоть боль, хоть свинец, –До самой последней минутыСтоит на посту боец!

Полдень застыл на пороге,А в коридоре, в углу,Плакал профессор строгий,Лбом прислонясь к стеклу…

Голос звучит, он слышен,Но гаснет его накал,Вот он все тише… тише…Дрогнул и замолчал…

Ползет по кровати солнце,Как яркий жук по траве.Томик о краснодонцахРаскрыт на шестой главе.

Стоят в карауле кленыНедвижно перед крыльцом.Склоняет весна знаменаВ молчании над бойцом.

И с этой печалью рядомТуманится болью взгляд.Но плакать нельзя, не надо!В ветре слова звучат:

«Нельзя нам, не можем гнуться мы,Когда не гнулись отцы.Потомки бойцов РеволюцииТоже всегда бойцы!»

Она не уйдет, не исчезнет,Ее не спрятать годам.Ведь сердце свое и песнюОна оставила нам.

Вручила, как эстафету,Той песни огонь живой,Как радостный луч рассвета,Как свой салют боевой!

Вручила в большую дорогуМне, и тебе, и тебе…«Смело, товарищи, в ногу,Духом окрепнем в борьбе!»

Поэма о первой нежности