Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник) - Эдуард Асадов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воробей и подсолнух
Хвастливый горластый вор-воробейШнырял по дворам, собирая крошки,Потом, за какой-то погнавшись мошкой,Вдруг очутился среди полей.
Сел у развилки на ветвь березыИ тут увидел невдалекеПодсолнух, стоящий у кромки проса,Точно журавль на одной ноге.
– Славный ты парень! – сказал воробей. –Вот только стоишь тут, уставясь в небо.Нигде ты, чудило глазастый, не был,Не видел ни улиц, ни крошек хлеба,Ни электрических фонарей.
Прости, но ведь даже сказать смешно,Насколько узки твои устремленья.Вертеть головой и видеть одно:Свет – вот и все, что тебе дано,Вот ведь и все твои впечатленья.
Как из оконца, вот так поройГлядит птенец из своей скворечни,Но сколько ты там ни верти головой,А видеть одно надоест, хоть тресни!
– А мне, – подсолнух сказал, – не смешно.При чем тут скворечник или оконце?!Не знаю, мало ли мне дано,Ты прав, я действительно вижу одно,Но это одно – солнце!..
1969Царица-гусеница
– Смотри, смотри, какая раскрасавица! –Мальчишка смотрит радостно на мать. –Царица-гусеница! Правда, нравится?Давай ее кормить и охранять.
И вправду, будто древняя царица,Таинственным сказаниям сродни,На краснобоком яблоке в тениСияла золотая гусеница.
Но женщина воскликнула: – Пустое! –И засмеялась: – Ах ты, мой сверчок!Готов везде оберегать живое.Да это же вредитель, дурачок!
В четыре года надо быть мужчиной!Соображай. Ты видишь: вот сюдаОна вползет, попортит сердцевину,И яблоко – хоть выброси тогда.
Нет, нам с тобой такое не годится.Сейчас мы глянем, что ты за герой. –Она стряхнула с ветки гусеницу:– А ну-ка, размозжи ее ногой!
И мальчик, мину напуская злуюИ подавляя втайне тошноту,Шагнул ногой на теплую, живуюЖемчужно-золотую красоту…
– Вот это славно! Умница, хвалю! –И тот, стремясь покончить с добротою,Вскричал со зверски поднятой ногою:– Кидай еще! Другую раздавлю!
Мать с древних пор на свете против зла.Но как же этой непонятно было,Что сердцевину яблока спасла,А вот в мальчишке что-то загубила.
1975Вечное заключение
За кровь, за тягчайшие преступленияВо многих странах с древнейших порОсужденным выносится приговор:«Пожизненно. Вечное заключение!»
Рассудком многие соглашаются:– Конечно, убийца – не человек! –А сердцем все-таки ужасаются:– Ведь жуткое дело: тюрьма – навек!
Проснулся и видишь: черно и четкоНа фоне неба без чувств и словНеколебимо стоит решетка –И так до последних твоих часов!
Все верно. Но где наши все сомненья,Когда вдруг нарядную детворуВедем мы в ближайшее воскресеньеВ зверинец на шумное развлеченье,Плотно заправившись поутру?!
Как славно веселой шагать походкой,Дорожки знакомы, не в первый раз!А слева и справа – одни решетки,Дорожки опять и опять решеткиИ сотни безмолвных зверячьих глаз…
И, если лукавство отбросить прочь,Нетрудно сказать, расставляя точки:Что клетки – такие же одиночки,Вот именно – камеры-одиночки,Где мучатся звери и день и ночь.
А нам зачастую и невдомек,Что вот оно – «вечное заключение».Причем без малейшего преступления,Откуда дорога лишь под «бугорок».
Нет, люди! Чтоб мир был не так суровИ стали сердечней у нас наследники,Да здравствуют добрые заповедники,Без всяких решеток и без замков!
А душам, где холод не так и редок,Пускай же приснятся во сне не разДесятки безмолвных зверячьих глаз,Глядящих с укором сквозь прутья клеток.
1976Маленькие поэмы. Баллады
Баллада о граните
Грохнул взрыв – качнулись небеса,Над карьером пыль взметнулась тучей.Вздрогнули окрестные леса,Эхо с гулом понеслось под кручи.
Выпрыгнув из щели без труда,Подрывник встряхнулся деловито,Взял осколок красного гранитаИ сказал: – А камень хоть куда!
Из него дворец сложить не стыдно. –Помолчал, цигарку закрутил,Не спеша, со вкусом раскурилИ сказал товарищу солидно:
– Динамит иль, скажем, аммонал.Я их норов досконально знаюИ не первый год уже взрываю,Нынче вот в трехсотый раз взрывал!
А когда дойду до пятисот,Не иначе стану бригадиром. –Он не знал, что мир простился с миром,Что война над Родиной встает.И что через месяц средь болотСам он по приказу командираПодорвет впервые вражий дот.
Так и было: рушились дома,Шли враги в дыму, сквозь грохот стали.Крепко, насмерть русские стояли,Грудь на грудь сходились свет и тьма!
А пока земля в огне дымит,Всюду шарит враг рукой нечистой.Даже там, в Карелии лесистой,Из-под снега извлекли фашистыКрасный с черной жилкою гранит.
И чванливый оберест приказал,Жадным взглядом весь карьер окинув:– Пусть стоит на площади БерлинаИз гранита грозный пьедестал.
В день, когда мы разгромим СоветыИ пожар взметнется над Москвой,Мы воздвигнем памятник Победы,Свастику поднявший над собой.
Перед ним века и поколеньяЛягут, распростертые, в пыли.Это будет символ устрашенья,Символ покорения земли!
Только вышло все наоборот.День настал – и пробил час расплаты:В сорок пятом русские солдатыУ рейхстага кончили поход…
В глубине двора сапер гвардейскийКаменную груду увидал.Поднял камень и к груди прижал:– Братцы, это ж наш гранит, карельский.Сам я этот камень добывал!
…Новый дом поднялся над Москвою,Стеклами сверкая на рассвете.Во дворе играют шумно дети,Рядом липы шелестят листвою.
Дом построен мирными руками,Зданию нарядный придал видКрасный, с темной жилкою гранит,Что из плена вызволен бойцами.
Друг, москвич! Воскресным днем с рассветомУлицею Горького пройдись.Перед домом тем остановись:Вот гранит, объехавший полсвета,Над гранитом дом взметнулся ввысь…Номер девять, возле Моссовета!
1950Диспут
На клубной трибуне в закатном огне,Собрав пареньков и девчат,Приезжий инструктор о будущем днеЧитал по шпаргалке доклад.
Из цифр и цитат он словесный букетДарил им, как дарят сирень.И так получалось, что нынешний деньВсего лишь подножье, лишь слабая теньГрядущих сияющих лет.
Часа полтора говорил он о том,Что вьюги невзгод и лишенийВ любую минуту мы смело пройдем,Ведь все мы, товарищи, нынче живемВо имя иных поколений.
Он смолк. Деловито портфель застегнул,Достал папиросы и спички.И тотчас же, сквозь неуверенный шум,Хлопки раздались по привычке.
Сейчас он к машине и… разом во мглу…Доклад и стандартен, и ясен.Но тут вдруг протиснулся парень к столуИ брякнул: – А я не согласен!
В спецовке, механик иль, может, кузнец:– Неправильно это, – сказал, – и конец!В семнадцатом деды в грязи и пылиВ дырявых шинелях под пулями шли.
Окопы, баланда, промокший табак,Да хлестче, чем пули, – разящий сыпняк.А дома разруха. Хоть плачь, хоть кричи,Ни хлеба в избе, ни полена в печи.
Они б не кормили окопную вошь,Но где же ты мыла с одеждой возьмешь!И жены, не ради закалки, в ночиРубили ботву на пустые харчи.
Но стужа и хлеб пополам с лебедойЛюдей надломить не могли,Ведь жили те люди красивой мечтой,Без соли и спичек, одною мечтойО светлом грядущем земли!
В тридцатом – Турксиб, Комсомольск и Кузбасс,Магнитка – великий завод.Шли новые смены, хоть, скажем, подчасНевзгод доводилось хлебнуть им не раз,А все же не прежних невзгод!
А если бы прежних, тогда бы беда:Ботва… на заплатах – заплаты…А если бы прежних, за что же тогдаВ семнадцатом гибли солдаты?!
Страна поднималась, мужала, росла,Все шире походка, все тверже дела,И пусть доставалось порою сынам,А все же не так и не то, что отцам.
В войне, где дробился фашистский кулак,Солдат не косил уже в ротах сыпняк,Снаряды косили, а тиф не косил,И рваных шинелей боец не носил.
Но трудностям разным, годами подчас,Почти что поэмы слагали у нас.Едва ль не романтика: мерзлый барак,Лопата в мороз или старый тюфяк.
Была ли она на Магнитке? Была.Но только не в том, не в сутулости спин,Не ради романтики тачка ползлаИ нудно визжала ручная пила,А просто стране не хватало машин.
Романтика ж в душах ребячьих жила,Мечтала красиво и в битвы звала,Давала с братвой уголек на-гораИ пела ночами в степи у костра.
Нет, мы не боимся ни горьких невзгод,Ни трудных дорог, ни опасных работ.Но, честное слово, ведь в том и секрет,Чтоб меньше невзгод на дорогах побед!
Лопату в отставку. Бульдозер сейчас!Комбайн. Телевизора сказочный глаз.Да что телевизор, – пробив небосвод,За спутником спутник уходит в полет!
Мы стали богаче, сильнее стократ,А песни, посмотришь, все те же звучат:«Невзгоды пробьем и лишенья пройдем…»Да мы уже в новую эру живем!
Да мы уже в силах сложнейшее сметь,А горьких невзгод не иметь, не терпеть!Туда ж, где палатки, костер и зима,Теперь не проблема доставить дома.
Доставить – как почту, как добрую весть.И драться с чинушами в центре и здесь.Да вот хоть бы этот наш клуб заводской,Давно уж пора нам другой, не такой.
А где он? «Невзгоды»? Неправильно, врешь!Начальство закупорит ушиИ выйдет: – Мужайся, терпи, молодежь,Во славу иного чинуши!
Мы бед не боимся, неробкий народ,Но всюду ль оправданы беды?Не слишком ли часто за ширмой «невзгод»Скрываются дармоеды?!
Упорство, способное мир удивить,Уже доказали не раз мы.Так надо ль теперь города городитьНа голом энтузиазме?
И мы не подножье для завтрашних лет!Вздымая грядущего дом,Мы тоже хотим и квартиры и свет,Цветы и театры, и добрый обед,И нынче хотим, не потом!
И вовсе не надо в статьях и речахНи пышных, ни жертвенных фраз.И деды для нас – не торжественный прах,Не камни ступеней на трудных путях,А крылья, взметнувшие нас!
Шумели до полночи. Споры ребятЗвучали светло и азартно.Вот так был окончен стандартный доклад,И кончен отнюдь не стандартно.
1962Неприметные герои
