Полное собрание стихотворений в одном томе (сборник) - Эдуард Асадов

Петровна

Вьюга метет неровно,Бьет снегом в глаза и рот,И хочет она ПетровнуС обрыва швырнуть на лед.

А та, лишь чуть-чуть сутулясьИ щеки закрыв платком,Шагает, упрямо щурясь,За рослым проводником.

Порой он басит нескладно:– Прости уж… что так вот… в ночь.Она улыбается: – Ладно!Кто будет-то, сын иль дочь?

А утром придет обратноИ скажет хозяйке: – Ну,Пацан! Да какой занятный,Почти шестьдесят в длину.

Поест и, не кончив слова,Устало сомкнет глаза…И кажется, что готоваДо завтра проспать! Но сноваПод окнами голоса.

Охотник ли смят медведем,Рыбак ли попал в беду,Болезнь ли подкралась к детям:– Петровна, родная, едем!– Сейчас я… Иду, иду!

Петровнушкой да ПетровнойНе месяц, не первый годЗастенчиво и любовноЗовет ее тут народ.

Хоть, надо сказать, ПетровнеНету и сорока,Ей даже не тридцать ровно,Ей двадцать седьмой пока.

В решительную минутуНервы не подвели,Когда раздавали маршруты, –Прямо из институтаШагнула на край земли.

А было несладко? Было!Да так, что раз поутруПоплакала и решила:– Не выдержу. Удеру!

А через час от дома,Забыв про хандру и страх,Летела уже в саняхСквозь посвист пурги к больному.

И все-таки было, былоОдно непростое «но».Все горе в том, что любилаПреданно и давно.

И надо ж вот так, как дуре,Жить с вечной мечтой в груди:Он где-то в аспирантуре,А ты не забудь и жди!..

Но, видно, не ради смехаТот свет для нее светил.Он все-таки к ней приехал.Не выдержал и приехал!Как видно, и сам любил.

Рассветы все лето плылиПожарами вдоль реки…Они превосходно жилиИ в селах людей лечилиВ два сердца, в четыре руки.

Но дятла маленький молотСтучит уж: готовь закрома,Тайга – это вам не город,Скоро пурга и холод –Северная зима.

И парень к осени словноЧуточку заскучал,Потом захандрил, безусловно,Печально смотрел на Петровну,Посвистывал и молчал.

Полный дальних проектов,Спорил с ней. ПриводилСотни разных моментов,Тысячи аргументов.

И все же смог, убедил.Сосны слезой гудели,Ныли тоской провода:Что же ты, в самом деле?!Куда ты, куда, куда?

А люди не причитали.Красив, но суров их край.Люди, они понимали:Тайга – не столичный рай.

Они лишь стояли безмолвноНа холоде битый час…Ты не гляди, Петровна,Им только в глаза сейчас.

Они ведь не осуждают.И, благодарны тебе,Они тебя провожаютК новой твоей судьбе.

А грусть? Ну так ты ведь знаешь,Тебе-то легко понять:Когда душой прирастаешь –Это непросто рвать!

От дома и до машиныСорок шагов всего.Спеши же по тропке мимо,Не глядя ни на кого.

Чтоб вдруг не заныло сердцеИ чтоб от прощальных словНе дрогнуть, не разреветься…– Ты скоро ли? Я готов!

Ну вот они все у хаты,Сколько же их пришло:Охотники и ребята,Косцы, трактористы, девчата,Да тут не одно село!

Как труден шаг на крыльцо!..В горле сушь, как от жажды.Ведь каждого, каждого, каждогоНе просто знала в лицо!

Помнишь, как восемь сутокСидела возле Степана.Взгляд по-бредовому жуток,Предплечье – сплошная рана.

Поднял в тайге медведя.Сепсис. Синеет рука…В город везти – не доедет.А рана в два кулака.

Как только не спасовала?!Сама б сказать не смогла.Но только взялась. Сшивала,Колола и бинтовала,И ведь не сдалась. Спасла!

После профессор долгоКрутил его и вздыхал.– Ну, милая комсомолка,Просто не ожидал!

Помнишь доярку Зину,Тяжкий ее плеврит?Вон она, у рябины,Плачет сейчас и молчит.

А комбайнер Серега?Рука в барабане… Шок…Ты с ним повозилась много.Но жив! И работать смог.

А дети? Ну разве малоЗа них довелось страдать?!Этих ты принимала,Других от хвороб спасала,И всем – как вторая мать.

Глаза тоскуют безмолвно…Фразы: – Счастливый путь!Аннушка! Анна Петровна.Будь счастлива! Не забудь.Сорок шагов к машине…

Сорок шагов всего!А сердце горит и стынет.Бьется, как вихрь в лощине,И не сдержать его.

Сорок всего-то ровно…И город в огнях впереди…Ну что же ты встала, Петровна?Иди же, скорей иди!

Дорожный билет в карманеЖжет, словно уголь, грудь.Все как в сплошном тумане…Не двинуться, не шагнуть.

И, будто нарочно, Ленка –Дочь Зины, смешной попугай,Вдруг побелев как стенка,Прижалась плечом к коленкам:– Не надо. Не уезжай!

Петровна, еще немного…Он у машины. Ждет…Совсем немного вперед,И вдаль полетит дорога.

«Бегу, как от злой напасти,От жизни. Куда, зачем?А может, вот это и счастье –Быть близкой и нужной всем?!

Так что же, выходит, мало,От лучших друзей бегу!»Вдруг села на тюк усталоИ глухо-глухо сказала:– Не еду я… Не могу!..

Не еду, не уезжаю! –И, подавляя дрожь,Шагнула к нему: – Я знаю,Ты добрый, ты все поймешь.

Прости меня… Не упрямься…Прошу… Ну почти молю!При всех вот прошу: останься!Я очень тебя люблю.

И будто прорвало реку:Разом, во весь свой пылК приезжему человекуКинулись все, кто был.

Заговорили хором –Грусть как рукой смело, –Каким будет очень скороВот это у них село.

Какая будет больницаИ сколько новых домов.Телецентр подключится.А воздух? Такой в столицеНе купишь за будь здоров!

Тот даже заколебался:– Ой, хитрые вы, друзья! –Хмурился, улыбалсяИ вроде почти остался.Но после вздохнул: – Нельзя!

И тихо Петровне: – Слушай,Так не решают вопрос.Очнись. Не мотай мне душу!Ведь ты это не всерьез?!

Романтика. Понимаю…Я тоже не вобла. НоВсе это… я не знаю,Даже и не смешно!

И там, там ведь тоже дело. –И взглядом ищет ответ.Петровна, белее мела,Прямо в глаза посмотрела:– Нет! – И еще раз: – Нет!..

Он тоже взглянул в упорИ тоже жестко и хмуро:– Хорошая ты, но дура…И кончили разговор!

Как же ты устояла?И как поборола печаль?..Машина давно умчала,А ты все стояла, стояла,Глядя куда-то вдаль…

Потом повернулась: – Будет! –Смахнула слезинки с глазИ улыбнулась людям:– Ну, здравствуйте еще раз!

Забыть ли тебе, Петровна,Глаза, что, тебя любя(В чем виноваты словно),Радостно и смущенноСмотревшие на тебя?!

Все вдруг зашумели вновь:– Постой-ка! Ну как же? Как ты?Выходит, что из-за нас тыСломала свою любовь?!

– Не бойтесь. Мне не в чем каяться.Это не ложный след.Любовь же так не ломается.Она или есть, или нет!

В глазах ни тоски, ни смеха,Лишь сердце щемит в груди:«У-ехал, у-ехал, у-ехал…И что еще впереди?!»

Что будет? А то и будет!Твердо к дому пошла.Но люди… Ведь что за люди!Сколько же в них тепла…

В знак ласки и уваженьяОни ее у крыльца,Застывшую от волненья,Растрогали до конца,

Когда, от смущенья бурый,Лесник – седой человек –Большую медвежью шкуруРывком постелил на снег.

Жар в щеки! А сердце словноСразу зашлось в груди…Шкуру расправил ровно:– Спасибо за все, Петровна,Шагни вот теперь… Входи!

Слов уже не осталось…Взглянула на миг кругом,Шагнула, вбежала в домИ в первый раз разрыдалась.

На улице так темно,Что в метре не видно зданья.Только пришла с собранья,А на столе – письмо.

Вот оно! Первый аист.С чем только ты заглянул?Села, не раздеваясь,Скинув платок на стул.

Кто он – этот листочек:Белый иль черный флаг?Прыгают нитки строчек…Что ты? Нельзя же так!

«…У вас там сейчас морозы,А здесь уже тает снег.Все в почках стоят березыВ парках и возле рек.

У нас было все, Анюта,Дни радости и тоски.Мне кажется почему-то,Что оба мы чудаки…

Нет, ты виновата тоже:Решила, и все. Конец!Нельзя же вот так. А все жеВ чем-то ты молодец!

В тебе есть какая-то сила,И хоть я далек от драм.Но в чем-то ты победила,А в чем – не пойму и сам.

Скажу: мне не слишком нравитсяЖить так вот, себя закопав.Что-то во мне ломается.А что-то кричит: «Ты прав!»

Я там же. Веду заочный.Поздравь меня – кандидат!Эх, как же я был бы рад…Да нет, ты сидишь там прочно.

Скажу еще ко всему,Что просто безбожно скучаю,Но как поступить, не знаюИ мучаюсь потому…»

Белым костром метелиВсе скрыло и замело.Сосны платки надели,В платьицах белых ели,Все, что ни есть, бело!

К ночи мороз крепчает.Лыжи, как жесть, звенят,Ветер слезу выжимаетИ шубу, беля, крахмалит,Словно врачебный халат.

Ночь пала почти мгновенно,Синею стала ель,Синими – кедров стены,Кругом голубые тениИ голубая метель.

Крепчает пурга и в злобеКричит ей: «Остановись!Покуда цела – вернись,Не то застужу в сугробе».

Э, что там пурга-старуха!И время ли спорить с ней?!Сердце стучится глухо:«Петровна, скорей, скорей!»

Лед на реке еще тонок.Пускай! Все равно – на лед.На прииске ждет ребенок.Он болен. Он очень ждет!

Романтика? Подвиг? Бросьте!Фразы – сплошной пустяк.Здесь так рассуждают гости,А те, кто живут, – не так.

Здесь трудность не ради шуток,Не веришь, так убедись.Романтика – не поступок,Романтика – это жизнь!

Бороться, успеть, дойтиИ все одолеть напасти(Без всякой фразы, учти),Чтоб жизнь человеку спасти, –Великое это счастье!

Месяц седую бородуВыгнул в ночи, как мост.Звезды висят над городом,Тысячи ярких звезд.

Сосульки падают в лужицы.Город уснул. Темно.Ветер кружится, кружится,Ветер стучит в окно.

Туда, где за шторой тихоюОдин человек не спит,Молча сидит над книгоюИ сигаретой дымит.

К окошку шагнул. ОткинулЗеленую канитель.Как клавиши ледяные,Позванивает капель.

Ветер поет и кружит,Сначала едва-едва,Потом, все преграды руша,Гудит, будто прямо в душу,А в ветре звучат слова:

«Трудно тебе и сложно…Я к вешним твоим ночамПримчал из глуши таежной,Заснеженной и тревожной,Откуда – ты знаешь сам.

Да что говорить, откуда!Ты понял небось и так.Хочешь увидеть чудо?Смотри же во тьму, чудак!

Видишь, дома исчезают,Скрываются фонари,Они растворяются, тают…Ты дальше, вперед смотри.

Видишь: тайга в метелиПлывет из белесой тьмы.Тут нет никакой капели,Здесь полная власть зимы.

Крутятся вихри юрко…А вот… в карусельной мглеКрохотная фигуркаДвижется по земле.

Без всякой лыжни, сквозь ели,Сквозь режущий колкий снегОна под шабаш метелиУпрямо движется к цели:Туда, где в беде человек!

Сквозь полночь и холод жгучий,Сквозь мглистый гудящий валСощурься, взгляни получше!Узнал ты ее? Узнал?

Узнал ты ее такую,Какую видел не раз:Добрую, озорнуюИ вовсе ничуть не стальную,С мягкою синью глаз…

Веки зажмурь и строго,Какая б ни шла борьба,Скажи, помолчав немного,Это ли не дорога,И это ли не судьба?!

Сейчас вам обоим больно,И, может, пора сказать,Что думать уже довольно,Что время уже решать?!»

Снова город за стеклами.В город идет апрель.Снова пальцами звонкимиПо клавишам бьет капель.

Нелепых сомнений ношаТебе ли, чудак, идет?Вернись к ней с последней порошей,Вернись, если ты хороший!Она тебя очень ждет…

Старый большевик