Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
День отлета Лены в большой западный мир был запланирован прям на следующий день после дня рождения. Еще был месяц, достаточно времени, чтобы получить оценки, которые пойдут в академический лист и будут засчитаны при желании продолжить обучение по специальности. Но ни сейчас, ни тем более потом, учиться не хотелось.
Она пошла заниматься фитнесом в один из городских клубов и, конечно, там сумела произвести впечатление. К этим годам в России профессия фитнес-инструктора стала ух, какой популярной. Полуголые мальчики ходили среди таких же полуголых девочек, инструктировали их при помощи загибаний, подсаживаний и растяжек. Мальчики все были качки и казались девочкам очень успешными, умными и современными, за ними прямо шла охота. Многие на тренировках откровенно страдали, если, например, Димон ей мало уделил времени, не погладил по спине и не похлопал ободряюще. Профессия по популярности и всеобщему обожанию была сравнима с былинными сталеварами и проходчиками в шахтах. Мышцы пузырились, маленькие попки качков заставляли трепетать даже не очень молодых и не очень привлекательных. На этот путь физического и нравственного совершенствования и вступила Лена, а когда присутствующие заметили, что Димон и Вольдемар трутся только в ее углу, конечно, сразу ее возненавидели. И она скоро вынуждена была бросить это занятие, так как ей сильно надоели и навязчивые Димон с Вольдемаром, и переглядки корячившихся на костяных ногах барышень. Сказала всем, что скоро уезжает. Димон обещал писать, и подарил ей свое фото, он всем дарил свои фотографии с конкурса бодибилдеров. Он там даже не занял почетное третье место, но портфолио организовал знатное. Лена фотографию не взяла, что вызвало недоумение и, конечно, растерянность у присутствующих. А в общаге на прощальный банкет опять варили курицу, сторожили ее по очереди, картошку не сторожили: этот продукт был не очень подвержен криминальным проявлениям. Девки притащили кто что мог, даже колбасу со шпротами. Пива не было, мальчиков не было, в маленькой комнатке сгрудились шесть девчонок, которые когда-то должны будут стать училками географии в сельских школах. Они будут детишкам открывать мир, огромный и прекрасный, полный радости и согласия, и будут детки учиться, кто на пятерки, а кто и на тройки, но всем будет хотеться одного – чтобы всегда было солнце, и была мама.
Сегодня у нее был день рождения с одновременными проводами. Когда-то она мечтала о 18-летии, ей казалось, что тогда начнется ее настоящая личная жизнь. Именно тогда она будет принимать решения и реализовывать их, а за ошибки сама сможет ответить, если будет их совершать. А до сего дня, ей казалось, что она не распоряжается собой, кругом были только обстоятельства и поручители. Пили вино, пели песни про любовь и надежду, что награда за смелость. А Лене сейчас очень хотелось смелости, да побольше. Завтра ей придется сесть в самолет, да и вообще смелость будет нужна ей в новых джунглях. Все настойчиво втолковывали, что гулять надо до утра, так ей будет легче перенести перелет. Опять пришли мальчики с этажа, видимо запах курицы и звон стаканов их приманивал. Они долго подглядывали в щель дверей, не решаясь войти. Так вот: они с водкой пришли. Шли целенаправленно, где-то просочилась информация о ее отъезде. Они себе своей же водки и налили, сказали тост, не глупый, но явно приготовленный. Их не выгнали, и они к концу мероприятия набились-таки к кому-то в провожатые.
***
Областной аэропорт по принятым меркам был маленький и уже довольно обшарпанный, но не для Лены, ей он виделся большим разъездным дворцом. За стеклами окон центрального зала на бетонных плитах стояли самолеты, большие и очень большие. Они одновременно и притягивали, и пугали. Она смотрела, как, дымя четырьмя соплами, отрывается от земли «Ил-62». Сейчас она провожала сама себя туда, не знаю куда. Скучно пригласили на посадку, и вот девушка уже сидит у окошка в одном из кресел длинного белого коридора самолета. Неожиданно по стеклу окна покатились косые слезы весеннего дождя. Лена вдруг подумала, что с той судной ночи она больше ни разу и не плакала. Лайнер покатился по стыкам плит и, зверем заревев, начал разгоняться. Она не почувствовала, когда взлетели, небеса ее приняли с согласием и без напряжения. Где-то только через час, под легкое вздрагивание и вибрацию, она провалилась в сон. Во сне она видела одновременно белый-белый снег и цветущий иван-чай в черной нефтяной грязи, а вокруг пели песни, и люди восхваляли друг друга. Разбудил ее громкий голос командира корабля, зажегся свет, и начали кормить. До нее дохромало куриное крыло с огурцом и булочка с ветчиной и сыром. На непохмеленный желудок все оказалось кстати, как и последующий чай с абрикосовым повидлом.
Люди мало между собой разговаривали, все пытались сном скоротать время, иногда кричали дети, вдруг кто-нибудь из них же бросал тяжелую игрушку в проход, от чего весь салон вздрагивал. Звук гулко разносился по всему самолету к кабине и хвосту. Сон к ней больше не приходил. Соседка слева все время возилась в надежде уснуть. А сзади тучный дядя беспрестанно давил на спинку кресла коленями. Похоже, по времени было уже недалеко до цели, но столицу даже краешком глаза увидеть не удалось: садились в плотном апрельском тумане, тот перемежался лучами уже теплого апрельского солнца.
Стараясь не оторваться от своего рейса, она двинулась за багажом, вскоре его и сняла с крутящейся со скрипом выдачи. Также в толпе вышла из аэропорта, и ни на кого не обращая внимания, двинулась вправо, к стоящим рядами красными автобусам, где сразу и нашла тот, что был с табличкой «Домодедово – Белорусский вокзал». В салоне было всего три человека, она села и начала рассматривать, что было доступно, а в обзоре были такси, снующие куда-то люди в шляпах, кепках и тюбетейках. Тогда она впервые увидела черного, который вышел из такси с женщиной такого же цвета кожи. Автобус быстро наполнялся, она обилетилась, и «Икарус», ловко развернувшись, двинулся по маршруту. Все было интересно, ей казалось, что она узнает многие московские здания, которые видела еще в школьных учебниках, но была уверена, что Большого театра ей не увидеть.
Быстро пролетел час и вот они уже у шедевра архитектуры
