Вразумление, самосотворение и биография - Валерий Николаевич Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На нефтедобывающих платформах было много иностранного рабочего контингента, а среди них было много любителей чего-нибудь «вкусного», и папу это очень интересовало. Его гонец приедет и будет договариваться с хозяином о совместной деятельности. А хозяин ничем не брезговал, но был хитер и осторожен, изначально будучи гостем из другой страны, он давно купил себе местное гражданство, и всегда был активен в общественной и политической жизни района. Всем известно, что социально активный гражданин более защищен от закона и преследований. Непьющий, некурящий, всегда опрятный и приветливый, хозяин был украшением на сцене общественного питания и овощной торговли. Самая доступная по цене водка была его творением, сейчас она звалась «Улыбка» и улыбалась местным потребителям круглые сутки со всех прилавков. Как с блатными, так и с ментами он умело заигрывал, потому и тут, и там считался правильным и порядочным. На дорогой машине, всегда чистой, с блестящими черными боками, он разъезжал по городу, как плантатор по полям, и люди звали его Бек, то бишь господин, или как у тюрков – землевладелец. На эту многострадальную землю заползали новые землевладельцы и владельцы недр, рядом с новыми же владельцами харчевен и магазинов. А население оставалось старым, уставшим, но теперь они были избиратели, а активный электорат – это успех демократических преобразований во всех сферах жизни.
***
Сегодня день, когда Павлик из военнослужащего должен вновь стать гражданином со всеми правами. Сегодня он получит паспорт и, как ему думалось, с паспортом и техникумовским дипломом пойдет устраиваться на работу, и встанет на стартовую черту забега за звездой Героя Труда. У дверей паспортного стола человек шесть народа, все в ожидании, Поли крепко держит его за руку, вызывают по списку. Третьим по счету вызывают его, Ломова Павла Андреевича. Дважды расписавшись, он обретает гражданский статус, и, обретя его, был плотно прихвачен Поли. На этой прихватке она и повела его в ЗАГС. Подачу заявления решили обмыть: у него, как и у Поли, это было в первый раз. Она купила бутылку самого кислого шампанского, и они голубками полетели к поварихе жарить картошку. Потом они пошли в кино о великой и могучей силе любви, и еще ели мороженое. Уже поздним вечером Павлик традиционно станцевал в кирзовых сапогах. День хорошо начался и замечательно закончился.
Поли не ослабевала в своей сексуально-волчьей хватке доминанта. Зыркая глазами по улицам этого городка, она видела, что не шикарно, но поляна для ее профессии имеется. Были любители себя показать и порисоваться на красивых машинах, как правило, одетые в смешные китайские тряпки и лакированные туфли. Они громко, с вызовом разговаривали, пытаясь себя преподнести, но явно во всем переоценивали собственную персону. А были еще и чиновники-начальники, с виду скромные и размышляющие, но она-то знала этих клиентов, извращенцев, которые всегда с деньгами, и такие, постоянные, двое-трое за полгода наполнят ее денежную коробку. Паша-муж будет внизу взвешивать помидоры, а она, наверху, заниматься по своей специальности. Вот так ей виделась их скорая жизнь и карьера на новом месте. Придет момент, она все бросит и ловко улетит в Москву на новые гастроли, а сегодня она повела Пашу показывать их новый дом. Две комнаты на первом этаже и две спальни на втором. Паша все цокал языком, она преподнесла все как надо, что магазин будет их общим бизнесом, а спальни – местом для игр, в которые Паша уже втянулся. А как иначе, когда жена – супер? Как только в его паспорт поставят штамп о регистрации брака, а в ее – еще и штамп о новой прописке, так они сразу и переселятся, а пока она будет наводить порядок в гнездышке.
Павлик был на седьмом небе, ему очень хотелось жениться, даже быстрее, чем устроиться на работу. Но все же, утром, напялив на себя мундир и сапоги, он пошел искать, где устроиться на работу, чтобы реализовать себя в героическом труде. Пошел в техникум, там ничего не поменялось, как висела входная дверь на одном шарнире, так и висит, но, в общем-то, это и порадовало скрипом из юных лет. В учебной части встретили настороженно, узнав, что он был на Кавказе. Сказали, что с трудоустройством помочь не могут, все производства поменяли собственников, а тем судьбы молодых и не очень молодых специалистов ровно фиолетовы. Везде реорганизации и сокращения, новое время – новые правила без всяких социальных обязательств. Идите, Павлик, и ищите свое счастье в новом времени. А на заднем дворе техникума еще валялась огромная куча досок, что пилили на гробы и не использовали. Паша присел на смолистые мокрые доски и стал планировать свое дальнейшее передвижение в поисках труда по профессии. Из окна спортзала радиостанция «Маяк» играла старые вальсы, солнышко пригревало, сапоги без портянок натерли ноги, и настроение было как-то не очень. Он вдруг понял, что безработных было много, оказывается, это они ходили по центру с потерянными глазами, и считывали с новых красивых вывесок бутиков правила жизни в новом времени. Им, конечно, хотелось бы устроиться фасовщиками на конфеты и печенье, или на переборку помидоров и бананов, а какие у них были профессии и дипломы, им даже самим уже было безынтересно. Интерес был один: сохранить гордость великороссов, будучи голодными.
1996 год стал для России самым позорным в истории всех кавказских войн. Водочно-таблеточный король Брынцалов выставил свою кандидатуру в президенты. Посреди Манежной площади вырыли огромную яму. А Майклу Джексону подарили старинную саблю. Жили те, кто умеет жить, а те, кто умеет работать, были неинтересны. Работа стала понятием несовременным и бранным, и ему навстречу пришло слово бизнес, и ничего кроме бизнеса.
Павлик еще не понимал, в какой бизнес его вовлекает невеста, и что-то занервничал. Сегодня, изрядно натерев ноги, он пришел за советом к поварихе. Та сидела на своем месте у стола и ковыряла в ушах и, выслушав молодого, конечно, разговорилась на предмет того, каким он был хорошим рубщиком дров и рабочим кухни, и какой сейчас тут работает злыдень, старый и сморщенный, всегда злой и небритый. До собак тот объедки не доносил, и те выли
