Миграции - Шарлотта Макконахи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он подходит поближе, сохраняя расстояние между нами: что-то мешает ему заполнить этот последний пробел.
— Милая, — произносит он с невыразимой нежностью. — Ты знаешь, что произошло. Ты помнишь?
Помню ли я?
Нет.
Но можно туда вернуться, правда? Вернуться в те времена, в те потаенные места.
Я могу раз за разом возвращаться в бревенчатый домик у моря. Раз за разом звать ее по имени. Раз за разом смотреть на ее тело в петле.
— Ох. — Я делаю вдох, мир мутнеет.
— Она тебя не бросила, — произносит Найл, вот только он не прав. — Она умерла.
Я киваю, один раз. Да. Теперь я это знаю. И где-то в душе знала это всегда. Как знала очертания ее распухшего лица, красноту выкаченных глаз, лиловые синяки на коже. Знаю, какими грязными были ее ступни — без опоры, туфель и носков. Хотелось их прикрыть, чтобы не мерзли. Дом этот был таким холодным.
Ноги слабеют и бесславно опускают меня в воду. Как же забавно, что такая важная вещь с такой деликатностью выскользнула у меня из памяти. Как падает трепещущий лист.
Что еще я потеряла, отпустила в свободный полет?
— Фрэнни, — произносит Найл. Я вижу: он стоит рядом со мной на коленях. Лицо расплывчато, прекрасно — и больше не лицо чужака.
— Вспомнила, — произношу я, и он прижимает тепло к моему холоду, губы к моим глазам, и я с такой силой ощущаю его знание. Уйду я сейчас или через десять лет, здесь для меня уже все кончено.
23
НА БОРТУ «САГАНИ», СЕРЕДИНА АТЛАНТИКИ. СЕЗОН МИГРАЦИЙ
— Пока вы здесь, — говорю я.
Все члены экипажа оборачиваются и смотрят на меня. Мы только что закончили завтракать в кают-компании — все, кроме нашего нелюдимого капитана.
Я прочищаю горло: не хочется этого произносить.
— Ну, давай уже, — подначивает меня Бэзил. — Судно разваливается на куски, если ты вдруг забыла.
— Аккумулятор в ноутбуке снова разрядился, и на сей раз перезарядить его не от чего.
В воздухе потрескивает боль. Это должно было случиться, но, произнеся это вслух, я убила у экипажа остатки надежды.
— Но все не так, как в прошлый раз: это не значит, что птицы утонули, — пытаюсь я уговорить и их, и себя. — Просто мы их больше не видим.
Дэш обвивает рукой любимого — Малахай делает отчаянные усилия, чтобы не сорваться при всех.
— Эннис считает, что это неважно, — произношу я еще тише. — Говорит, что знает, куда они летят.
— Эннис, на хрен, свихнулся, — заявляет Бэзил. — Не пройдет он по незнакомым водам. Да и никто не пройдет.
Это звучит уже не в первый раз. Вся команда на взводе от переживаний — их выбили из колеи незнакомые воды и поломка оборудования.
За советом я обращаюсь к Анику, но глаза его устремлены куда-то вдаль.
— Дела все хуже, — докладывает Лея. — Водный насос отказал, то есть нам не запустить опреснитель, питьевой воды осталось максимум на пару суток.
— Ах ты, господи. — Дэш роняет голову на стол.
— Ну, тогда все ясно, — подытоживает Бэзил. — Мы в жопе.
— И что нам делать? — спрашивает Мал. — Птицы птицами, а нам нужна вода.
Бэзил встает и начинает с агрессивной энергичностью мерить кают-компанию шагами.
— Что, слабо устроить бунт, даже если от этого зависит ваша жизнь?
— Ты о чем, Бэзил? — интересуется Лея.
— Пытались. Ник пытался, а если уж он не смог ему ничего втолковать, значит, старик совсем спятил. — Бэзила трясет от раздражения. — Нужно возвращаться на сушу. Самостоятельно.
— Это может сделать только шкипер.
— Любой из нас справится.
— Не в этом дело…
— А его можно запереть в каюте.
— Никто его запирать не будет! — отрезает Лея. — Он наш капитан.
Бэзил качает головой:
— Он и в азартных играх такой: никогда не знает, когда пора пойти на попятный.
— А ты пробовала? — спрашивает Дэшим, и я не сразу понимаю, что он обращается ко мне.
— Я? С чего это он станет меня слушать?
Все молчат.
— Я не собираюсь умирать ради этой посудины, — тихо произносит Бэзил, как будто из него выпустили весь воздух и всю злость. — Не собираюсь умирать ради рыбок, птичек и прочей хрени.
— Настоящие моряки, уже заходя на борт, понимают, что, возможно… — начинает Лея, но Бэзил обрывает ее: «Помолчи» — и она умолкает.
Я встаю. На палубе меня едва не сбивает с ног порыв ветра. На небе — белые полоски, они напоминают следы пены у нас за кормой. Я останавливаюсь, чтобы подумать, поймать какую-то мысль, но они все такие же эфемерные, как и облака, такие же бесплотные. Я не знаю, что делать, как добиться, чтобы все это кончилось, выторговать сушу, полицию и камеру, в которую я себе пообещала никогда не возвращаться. Но как иначе? Двигаться дальше безумие: «Сагани» скоро развалится на куски, и мы все семеро утонем, а того вернее — умрем от жажды.
Смотрю на человека на мостике. Лохматая борода, воспаленные глаза. Его упрямство. Его дети. Он похож на призрака. Одно исступление, контуров почти не осталось. Если мы подойдем к берегу, нам больше не вырваться. Застрянем навеки. Что-то внутри встает на дыбы: нет. Сила воли раз за разом превращает меня в чудовище. Взгляд впивается в нечто по правому борту. В паре километров, а может, и ближе. Какие-то предметы в воде, неподалеку от берега.
— Что это? — спрашиваю я у Дэша, который вернулся к работе над такелажем.
Он щурится против солнца:
— Садки, где рыбу разводят. Наверное, лосося. Рядом с сетями стоит судно.
Я бегу назад в кают-компанию.
— Аник, — говорю я, — подбрось-ка меня неподалеку.
Глаза старпома сужаются.
Все происходит быстро. Мы с Аником прыгаем в шлюпку, ее спускают на воду. Эннису мы ничего не сообщаем: Лея сказала, что, если мы сбросим обороты для остановки, с места уже, скорее всего, не сдвинемся, а я не хочу перекладывать на него это решение. То есть действовать нужно быстро. Мы подходим к судну, я вижу на борту людей, они за нами наблюдают. Судно поменьше «Сагани», но ненамного.
— Ola, — окликает меня один из моряков, — о que о traz para fora?
— Вы говорите по-английски? — откликаюсь я.
— Да, немного, — отвечает он.
— Нам нужна вода, — говорю я. — Генератор сломался, насосы не работают. Питьевая вода. Помочь можете?
Он указывает в сторону суши:
— Порт близко.
— Нам туда нельзя.
Вид у него озадаченный.
— Очень близко. На земле есть вода.
Он что-то говорит членам
