Графъ - Аля Пачиновна

Глеб буквально ощущал, как с каплями пота через лоб и виски просачивается и испаряется и сила физическая и уверенность в силе разума. На месте которой крепла уже знакомая необъяснимая злость на самого себя.

Твою мать, Глеб, во что ты ввязался? Почему из всех чувственных аттракционов ты выбрал максимально рискованный? Не проще ли было просто нестись наперерез скоростному поезду? И вместо того, чтобы разгребать проблемы Альянса и заниматься поиском их источника, ты прешь на своём горбу женщину, за которую, кстати, не жалко было бы отдать миллион. А может и два…

Сука! Красивая своей ебанутостью, неотесанная дикарка. Дерзит, бесстрашная, базаром своим наглым кровь сворачивает. А иногда так смотрит и молчит, будто знает что-то, что нельзя выразить словами, потому что нет таких слов. Она отбрасывает волосы, а у Глеба хуй столбом. Бабы все так делают, но ни одна до сих пор не добивалась такой бешеной реакции. Такая просто так не уступает даже если изнывает ночами с рукой в трусах. Попытку воздействовать на ее либидо материальными ресурсами расценивает как оскорбление. И любой баклан, оказавшийся в поле ее притяжения, будет послан просто потому, что уже использовал свой шанс, а второго она не даёт. Этим и объясняется ее целибат. Она б дала, да принцы выродились в пикаперов и ютуберов, а с женатиками она не встречается из высокоморальных принципов. Логично, что её до сих пор не ангажировали никакие столичные лица из телевизора. Но неужели во всей Москве не нашлось никого, кто бы ее оседлал? Хотя, вот Шалтай настаивает, что все-таки, эта лошадка - троянская.

По крайней мере весит она столько же.

Под тяжестью объекта размышлений тишина тоже стала набирать вес. Молчать и думать о ее сосках, которыми она прижималась к его спине, становилось все труднее. В конце концов, такого рода интимная близость предполагала общение, да и желанию прояснить некоторые моменты прямо сейчас ничего не мешало. Ну, может быть, кроме одышки.

- В твоём возрасте, с твоей внешностью и без мужика… - Глеб сглотнул острые лезвия жажды и набрал побольше воздуха, - может существовать только баба с психическими отклонениями. Ты мыслишь ясно, без резких переходов на бред, - он чуть притормозил, подкинул сползающую ношу и двинул дальше: - Что не так с тобой?

Услышал короткий смешок и почувствовал на затылке тёплое дыхание:

- Просто вы - провинциалы, живете в патриархальном мире и мыслите штампами, там… - она махнула куда-то неопределённо, - всё давно иначе. И жизнь гораздо сложнее, чем вы можете представить.

- Куда уж нам, - прокряхтел Глеб переходя через большую кочку. - Сама-то давно мАсквичкой стала?

Девчонка фыркнула пару раз и зашипела рядом с ухом:

- Да. Не так давно, но этого хватило, чтобы понять, что Москва слезам не верит, а мужики все или Гоги или Рудики. Третьего не дано.

Огонь, батарея! Даже интересно стало, а Глеба она в какую категорию зачислила? Но выяснять это прямо сейчас - не время.

- И что? Чего ты там сама достигла? Сделала что-то полезное? Москва же ещё и трутнями, говорят, славится.

- Я поднимаю остро-социальные проблемы в своих статьях! - заявила гордо.

- И? - Глеб облизал солёные от пота губы, - подняла ты их, дальше что? Ты вот мне член поднимаешь, так от этого практической пользы при твоём активном участии будет в разы больше, чем от твоих статей.

Было чувство, что левое ухо прострочило горячей иглой. Атака была безмолвная, поэтому Граф позволил себе продолжить:

- Вот, кто б тебя понёс на себе, если бы не мужчина?

- Если бы не этот мужчина, я бы не оказалась здесь со стертыми ногами.

Глеб понимал, что его аргументы в борьбе с феминизмом, действительно, звучат шаблонно и по-пещерному неуклюже. Но голодающий без свежей глюкозы мозг отказывался от творческих решений и выдавал варианты, примитивные, как топор:

- Колесо на трассе у тебя спустило! Что делать будешь?

- Достану домкрат, поставлю запаску, - ответила, не задумываясь. Глеб хотел спросить, почему не позвонить в сервис или элементарно не выставить аварийку и голосовать. Но решил не уводить ее с выбранного маршрута, просто чуть усложнил задачу:

- А нет у тебя домкрата?

- Ну тогда и машины у меня нет, Глеб, логично? - и это «Глеб» сорвалось у неё впервые легко и без толкача, хотя раньше она всегда буксовала на нем.

- Хорошо, - согласился он, набирая воздуха для последнего сложного участка, после которого до дома уже можно будет доползти, в случае чего. - Наехали на тебя!

- Кто?

- Конкуренты!

- Какие конкуренты? Из какой-то газеты? - ее тон на секунду заставил Глеба усомниться, кто тут хозяин положения, но потом он вспомнил, кто кого несет и тихо выругался.

- Блять, не из какой. Пристают к тебе, представь! Домогаются. Что делать будешь?

- Нууу… - почти сразу протянула наездница, - это смотря где и как. Если в Москве, опять же можно попробовать написать заявление. Снять на видео домогательства и выложить в инсту и в блог с разгромной статьей. И рейтинг, и враг повержен. Ещё и заработать можно у Малахова на передаче. А если у Сибирского дикаря в плену, то тут уж ничего не поможет.

Глеб решил не тратить последнее топливо на обработку ее тирады, но отметил для себя моменты, за которые в иной ситуации зацепился бы сразу, не будь он так вымотан. И как с таким языком она ещё жива?

- А не будешь лезть в горячие точки, журналистка! - резюмировал Глеб.

- Можно подумать, я специально!

- Конечно. Просто тебе скучно без крепкой мужской руки у тебя на заднице, поэтому ты ищешь на неё приключения.

- А находишь их ты!

Глеб остановился. Было желание сбросить ее и пусть ползёт сама, змея. Она приползёт, конечно, хотя бы из страха остаться ночевать в лесу. Но какой смысл ломать инструмент ни разу не сыграв?

- Ну, подожди, с-сука, - прошипел он. - Дай мне донести тебя до мягкой горизонтальной поверхности.

***

Глеб осознал, что стоит на крыльце и жадно