Все проклятые королевы - Паула Гальего

Она оставляет её на туалетном столике, не дождавшись ответа.

Я вижу, как Одетт открывает рот, собираясь что-то сказать, но Нирида уходит прежде, чем она успевает что-либо произнести. И она больше ничего не говорит.

Одетт вдыхает аромат из чашки.

— На этот раз она действительно добавила мяту, — бормочет она, скорее для себя, чем для кого-то.

***

Одетт стоит между ними, в длинном и величественном платье, которое совсем не подходит для холодного северного климата, но не вызывает сомнений в её титуле: королева.

Девицы, вероятно, подобравшие ей одежду, ориентировались на более скромную моду Эреи, но в этом наряде явно ощущается влияние севера и Сулеги: никаких корсетов, только тонкая и мерцающая ткань, облегающая талию и бедра. На голове — диадема, которую для неё привезла Нирида.

— Ваше Величество, — приветствует её Эльба, как только останавливается перед ней, и опускает одно колено на землю, склоняя голову, как и полагается по её рангу. — У меня новости от королевы Друзиллы.

— Говорите, — отвечает Одетт, взмахнув рукой в лаконичном жесте и закрыв глаза в скучающем движении ресниц. Прекрасная игра.

— Королева Друзилла готовится встретиться с вами здесь.

— Прекрасно, — заявляет она, как будто не существует другого варианта, как будто это не снимает с нас всех огромный груз.

— Однако, — продолжает Эльба, — она подчеркнула, что это не значит, что она будет вас поддерживать. Она хочет вас выслушать, узнать ваши причины для войны и…

— Причины? — пересекает её Одетт, напряжённо.

Нирида, стоящая слева, делает шаг вперёд, как будто пытаясь предостеречь её.

— Она хочет услышать ваши мотивы, да, и узнать, почему вы хотите вести свой народ на войну, — объясняет Нирида.

Одетт наклоняет голову.

Нирида бросает ей взгляд.

Не говори…, как будто говорит она. Не рискуй…

— Королева Моргана и король Аарон уничтожили мою семью, — вдруг говорит Одетт, и я тоже немного напрягаюсь. — Убили всех, кого я любила, и разрушили всё, что мне было дорого. Потом они похитили меня, выдали меня за снаряжённого садиста и жестокого сына, который заслуживает того ада, в котором сейчас находится, — объясняет она, с хищной медлительностью добавляя: — А королева Друзилла хочет, чтобы я ей всё это рассказала?

Даже Эльба, такой невозмутимый, кажется, готов проглотить слёзы, чувствуется, что ему не по себе. Может, он и переживает.

— Полагаю, королеве будет интересно, почему именно сейчас, после столь долгого времени, когда её младший брат давно уже дезертировал из Королевства Львов, — говорит Эльба.

Одетт поднимает подбородок.

— Я объясню это королеве лично, когда она решит явиться. Однако вам скажу, если хотите сэкономить время и сообщить ей заранее, что этот момент определили обстоятельства, и что он был тщательно продуман.

«Лгунья», — едва не срывается у меня смех, и я делаю вид, что мне неинтересно.

— Какие обстоятельства, Ваше Величество? — спрашивает Эльба, и взгляд Одетт заставляет его пояснить. — Это не вопрос с упрёком, клянусь. Мне любопытно… Любопытно лично. Хотел бы понять, почувствовали ли вы… что-то.

Одетт размышляет над этими странными словами, и стоит признать, её выражение лица не меняется, пока она ищет, как на это ответить.

Она, похоже, не понимает, о чём речь.

— Что-то?

— Я имею в виду… как бы это сказать? — Эльба продолжает, и я понимаю, что его вопросы касаются чего-то более глубинного. — Это было решение исключительно политическое, стратегическое?

Эльба, генерал всех армий Сулеги, старший советник королевы и возлюбленный принца, что погиб, стоит на коленях, задавая вопросы о вере или судьбе, и это меня беспокоит, потому что я не знаю, как она ответит.

— Нет, — отвечает Одетт, не колеблясь, — это не было исключительно политическое или стратегическое.

Она не даёт больше объяснений, её взгляд — строгий и многозначный, вот и всё, что она посвящает им.

Эльба кивает и ждёт разрешения подняться и уйти. Однако перед тем, как сделать шаг, он задерживается на секунду, стоя перед троими.

— Как советник королевы, не могу обещать вам, что порекомендую помочь вам в войне. Тем не менее, должен признаться, что здесь тоже происходят изменения, Ваше Величество.

— Пробуждение Эренсуге? — спрашивает Одетт, и нужно отдать ей должное, она не дрожит.

— И другие… вещи. — Пауза, колебание —. Песни Виллы не слышались здесь десятилетиями, но теперь, с её приходом, с её просьбой… магия, казавшаяся исчезнувшей, вернулась.

Я невольно выпрямляюсь, ощущая лёгкое покалывание в спине, словно тонкие, нежные пальцы касаются моей шеи.

— Музыка снова зазвучала на Вилле?

Эльба, похоже, на мгновение сомневается, прежде чем ответить. Он протягивает руку и делает жест.

— Я покажу вам, если вы пойдёте со мной.

Приглашение, и Одетт соглашается. Она шагает за ним, сопровождаемая Ниридой и мной, которая обменялась взглядом с Одетт перед тем, как последовать за ними в сторону южной части дома. Сначала мы слышим воду — гораздо более бурную, чем вчера: мощный поток, который ревёт всё громче, по мере того как мы приближаемся. Затем, ещё до того, как мы спустились, когда ступаем на деревянные ступеньки и начинаем спускаться, мы слышим:

Музыка.

Тихая, едва различимая, она лишь шепчет на фоне нашего спуска, но, когда мы подходим и оставляем лестницу позади, уже у края тропинки, что ведёт между прудами, песня звучит ясно.

Три разных мелодии, гармоничные, идеально сливаются друг с другом. Грохот воды не затмевает их, наоборот, он делает мелодии более живыми, они сливаются с потоком, как неотъемлемая его часть. И поток воды… гораздо сильнее, теперь едва видны колонны дома, сквозь которые вчера спокойно текла вода.

— Три песни были даром одного из ведьмовских кланов Сулеги много-много лет назад, — объясняет Эльба. — Матриарх клана почтительно укрепила свои связи с королевским домом Друзиллы, домом её предков, в тот момент, когда они унаследовали власть после смерти последнего представителя королевской семьи их кузенов. Это было заслужено. Короли остановили войну, начатую их предшественниками против Нумы, восстановили территорию, пересадили сожжённые земли и восстановили связи с ведьмовскими кланами, с которыми они поссорились, проигнорировав их советы и враждуя с соседним королевством. Ведьмы были настолько благодарны, настолько счастливы, что вновь обрели дружбу с королевским домом, что зачаровали это место. По одной мелодии для каждого из них: королевство Нума, королевство Сулеги и ведьмы… ведьмы, которые не знали границ и были сестрами всех остальных.

— Это красиво, — смеет сказать Одетт, и я замечаю, что её голос звучит по-другому, как будто кто-то другой говорит эти слова, не Лира.

— Так это проявилось сегодня утром, — говорит Эльба. — Именно тогда пришло письмо от нашей королевы