Пастырь добрый - Попова Александровна

-  Только что от Керна вышел Штефан Мозер, - произнес он неспешно, и Курт покривился.

-  Боже, он уже и до старика добрался; Дитрих, нам ведь сейчас не до него...

-  Штефан Мозер... старший, - уточнил Ланц, и он запнулся, ощущая, как леденеют ладони под перчатками, а вдоль спины медленно, как пиявка, сползает неприятный холодок.

-  И... - голос чуть осел; Курт кашлянул, протолкнув в горло колючий ком, и договорил с усилием, предвидя ответ и молясь о том, чтобы ошибиться: - И что же ему было надо?

Глава 12.

Пропажу Мозера-младшего обнаружили не сразу: с утра его отец был чересчур увлечен завязавшимися в Кельне событиями, а мать, всю ночь провозившаяся с вопящим младенцем, проспала дольше обыкновенного и, проснувшись, отсутствию сына у стола не удивилась, решив, что тот уже убежал в лавку к отцу. Лишь далеко за полдень оба осознали, наконец, что его чрезмерно долго не видно нигде, а когда случилось небывалое, и Штефан не явился к обеду, припомнились и убийства детей, и походы их сына в Друденхаус, и даже причина, по которой он столь назойливо докучал майстеру инквизитору...

Сегодня в рабочей комнате Керна вновь был устроен разнос - но теперь, едва сдерживаясь, чтобы откровенно не повысить голоса, выговаривался Курт, взбудораженный и злой, исступленно меряя шагами небольшую комнатку, по временам останавливаясь в шаге от Ланца и порой забывая о присутствии начальства рядом. Тот долго слушал безмолвно, лишь изредка переглядываясь с застывшим в таком же нерушимом молчании Керном, и на сослуживца смотрел тяжело из-под красных от усталости век.

-  Послать вас надо было куда подальше - всех, с вашими советами! - наконец, почти выкрикнул Курт, обессилев, и упал на табурет подле стола, уронив голову в ладони и яростно стиснув пальцами виски.

-  Так и послал бы, - наконец, разомкнул губы Ланц. - Ты следователь второго ранга, имеешь нерушимое право самостоятельно решать, надлежит ли вести дознание или нет - я и тогда тебе это сказал.

-  Что я сам виноват - без тебя знаю, - уже тихо и изможденно откликнулся он, глядя в темные доски старого стола. - Собственную репутацию поставил выше дела - вот что случилось. Побоялся показаться глупцом; и перед всеми вами в том числе.

-  С себя не снимаю вины, однако...

-  Я должен был повести себя так, как учили в академии, над которой вы здесь так любите глумиться, - оборвал он бесцеремонно. - Должен был разобраться сам. Проверить все, любое, даже самое глупое подозрение. Должен был исполнить то, что исполнять - обязан.

-  Гессе снова предается самоистязанию, - с легким раздражением пробормотал Ланц. - У Вальтера в комнате и часовне Друденхауса надо поставить ведерко с пеплом, чтобы ты в любое удобное время мог посыпать им голову.

-  С чьим пеплом? - уточнил он мрачно.

-  Только сейчас ты четверть часа кряду обвинял Дитриха во всех смертных грехах, теперь себя, - негромко заговорил Керн, и он поднял голову, глядя в лицо начальству с тоской. - Но истина в том, что не виноват здесь никто. Ты сам это понимаешь. Это, как ты говоришь, primo. А второе - никто, Гессе, еще не сказал, что эти сказки о шкафах имеют под собою основание.

-  Вы снова за свое? - ожесточенно вытолкнул он, рывком поднявшись, и, забросив остатки почтительности по отношению к вышестоящему, с грохотом уперся кулаками в столешницу, нависая над сидящим недвижимо майстером обер-инквизитором. - Вальтер, Господи, парень пропал из собственной комнаты ночью, тела нет - что вам надо еще!

-  Ты кулачонками на меня не постукивай, - одернул его тот, глядя на подчиненного, тем не менее, сострадающе и незлобиво. - Хальтер-младший тоже исчез из своей комнаты. Кристина Шток также не была отыскана в течение первых суток. И кроме малефиков, Гессе, в этом городе все еще существуют обыкновенные, заурядные преступники...

-  Нет, - отрезал он убежденно. - Сейчас даже грабежей нет - спросите у бюргермайстера, за последние дни ни единого. Они сидят тихо; не в их интересах провоцировать власти. Несколько краж - и все.

-  Майстер Керн сказал... - начал нерешительно Бруно, сегодня незаметный, как никогда, и понурый, точно груженный камнями тяжеловоз; Курт нетерпеливо обернулся к подопечному, и тот продолжил чуть слышно: - Майстер Керн вчера сказал, что мы не знаем, каких событий ожидать. Не знаем, чего эти ребята добивались своими жертвами, что начнется этим утром... Быть может, вот оно? И все жалобы Мозера-младшего на говорящие шкафы - лишь совпадение? Или именно его... исчезновение - это очередная их уловка, с тем чтобы по нервам ударить побольнее...

-  Послушай своего помощника, - кивнул Керн, и он распрямился, глядя на начальника сквозь злой прищур:

-  Нет. Теперь я решать буду сам. Как верно заметил Дитрих, ранг позволяет.

-  О моем ранге не забывай, Гессе, он-то мне позволяет несколько более...

-  В моих сопроводительных бумагах, если я не ошибаюсь, есть примечание от ректората святого Макария - если я решу вести расследование, если на какое-либо дело обращу внимание, вам рекомендовано оказать мне всяческое содействие. И на примере моего прошлого дела, Вальтер, вы должны были убедиться в том, что это имеет под собою основание.

-  Ну, пусть так, - согласился Керн. - И что же ты намерен делать, в таком случае?

-  Пойду в дом Мозеров и осмотрю комнату.

-  Veto, - отозвался Керн тотчас. - Когда Друденхаусу было нечем заняться, я исполнял commendatium[74] святомакарьевского ректората, тогда - я мог сидеть и ожидать, чем увенчаются твои прозрения, теперь же все иначе. И без того ты положил полчаса на избиение Дитриха и собственное бичевание; все, довольно. В Друденхаусе сотня подозреваемых и свидетелей, в Кельне тысячи готовых к мятежу и резне недоумков; на твои изыскания у нас попросту нет времени.

-  Я иду в дом Мозеров, - тихо, но непреклонно повторил Курт. - Ваши указания, Вальтер, я полагаю ошибочными, посему намерен действовать в соответствии с собственными заключениями.

-  Голову теряешь, Гессе, - предупредил Керн тихо; устремленный на него начальственный взор он снес стоически, не отведя взгляда и не убавив тона.

-  Не сказал бы, - твердо выговорил Курт и развернулся к двери, кивнув на нее подопечному. - Со мной, в Друденхаусе от тебя все одно толку нет.

-  Veto, - донеслось в спину снова, и Бруно приостановился, в растерянности переводя взгляд с одного на другого. - Стоять, Хоффмайер. Шаг в сторону порога - и чаемая свобода станет отдаленнее еще лет на десять.

Мгновение тот нерешительно мялся, переступая с ноги на ногу посреди комнаты, и, наконец, чуть слышно проронил:

-  Простите, майстер Керн. Я тут не решаю - я ведь не Друденхаусу принадлежу, а академии; стало быть, его приказ для меня выше вашего.

На миг в каменных стенах нависла тишина, в которой слышно было, как затаил дыхание даже Ланц, привыкший в обращении с майстером обер-инквизитором к некоторой вольности.

-  Бунт на корабле? - спокойно, с опасной мягкостью в голосе осведомился, наконец, тот. - Может, на мое место сядешь, Гессе?

-  Может, когда-нибудь и сяду, - откликнулся Курт и решительно, не колеблясь более, вышагал в коридор.

 -  А старик ведь прав, - заметил подопечный, оглянувшись через плечо на тяжелую дверь. - Людей недостает, время поджимает; ты не в шутку решил инквизировать шкаф? Глупо. И нерационально.

-  Возьми курьерского, - не ответив, распорядился он отрывисто. - Галопом по домам арестованных. В одном из них сейчас Штойперт. К Мозеру его. Я буду ждать там. Это - понятно?

Бруно скосился на его лицо с недовольством, но возражать более не стал, лишь разразившись тяжким осуждающим вздохом.

Кожевенный монополист пребывал в состоянии тихого помешательства: в одной из комнат, когда Курт переступил порог, надрывался младенец, заглушаемый лихорадочными, бессмысленными увещеваниями матери сквозь откровенные рыдания, чьи-то всхлипы доносились с кухни - вероятно, кухарки или еще какой прислуги, да и сам Штефан Мозер-старший смотрелся не лучшим образом, говоря сквозь зубы, коротко, точно бы опасаясь, что вместе со словами улетучатся остатки его выдержанности, столь явно необходимой сегодня хоть кому-то в этом доме. На просьбу осмотреть комнату сына тот лишь молча повел рукой, приглашая майстера инквизитора за собою, и первым поднялся по скрипучей лестнице, отполированной ногами, судя по всему, не одного поколения Мозеров.

Каморка, как и говорил мальчик, впрямь оказалась небольшой; даже дешевая комнатушка, снимаемая Куртом, была куда объемистей, и отделение части стены, забранной досками в виде полок с дверцей, впрямь выглядело решением вполне разумным и единственно верным. Сейчас она была приоткрыта, и в темную щель виднелись уложенные вещи, какие-то перышки, камешки и голова деревянной лошади, глядящей на вошедших бесстрастно и тупо...

-  Майстер Ланц являлся сюда, говорил с вами о страхах Штефана? - спросил он негромко, глядя на крючок из крепкой, наверное, кольчужной проволоки; тот покривился.