Алпамыш - Фазил Юлдаш

Неуязвимостью от рождения отмечен был Алпамыш: бросай его в огонь — не сжечь; не берет его меч; из лука ли, из ружья ль стрелять в него станешь — ни стрелой, ни пулей не ранишь.

По этой причине калмыки, не зная, с какой бедой повстречались, так растеряны были тогда. Говорит шах калмыцкий, к Сурхаиль обратясь:

— Не Алпамыша пленила ты, а наше бедствие опьянила. Ведь он, отрезвев, в отместку за смерть своих сорока джигитов живой души в стране не оставит, — всех мечом перебьет!..

Встала коварная Сурхаиль, — так отвечает:

— Ты — падишах, сделать можешь все, что ни пожелаешь. Под этой горой Мурад-Тюбе прикажи вырыть глубокий зиндан и бросить туда Алпамыша. Пролежит он там пять — десять дней, пусть месяц пролежит, а хотя бы и целый год — обязательно в сырой этой яме сгниет, — ничего с нами не сделает.

Понравился шаху калмыцкому этот совет коварной Сурхаиль — и такое грозное слово говорит он калмыкам своим:

— Раньше осени цветник чтоб не засох!Поскорей бы в яме Алпамыш подох!Чтоб самих себя нам после не корить,В сорок саженей зиндан вам надо рыть.Часа вам нельзя безделью подарить!И простой и знатный за кетмень берись —Землекопом стать на этот день берись.Знатностью никто сегодня не кичись, —От такого дела увильнуть не тщись.Знайте, что не шутки с вами я шучу,От большой беды избавить вас хочу.Ну, народ, усердно к делу приступай,В сорок саженей зиндан ему копай!.. —Слово Тайча-хана выслушал народ.Ни один для спора не открылся рот:Кто берет носилки, кто кетмень берет,Даже самый знатный амальдар — и тотРоет, роет землю — пота не сотрет.Кто земли не рыл, тот землю относил, —Все они трудились, не жалея сил.Хоть, чем глубже, тем работа все трудней,В день успели столько, сколько в десять дней:Выкопали яму в сорок саженей, —Сорокасаженный вырос холм над ней.Похвалил их шах за столь усердный труд.Все на Алпамыша поглядеть идут,Следует туда с войсками Тайча-хан.Видят — Алпамыш лежит, как мертвый, пьян, —Будет, слава богу, сброшен он в зиндан!

Десять калмыков поднять его хотят, —Силы нехватает, — только зря пыхтят, —Тужатся и двадцать калмыков, и сто, —Мучатся с ним так же бестолково — сто, —Ни поднять никак, ни сдвинуть ни за что!Калмыки решили привести коней.Выбрали десяток тех, что посильней:Подлинней, покрепче выбрали аркан, —По рукам-ногам опутан великан.Всяких чувств лишенный, словно истукан, —Он лежит, как мертвый, непробудно пьян,Этот Хакимбек, узбекский пахлаван.Думают калмыки: «То, что трудно нам,То нетрудно будет десяти коням!»Десять тех коней к аркану припрягли —Сечь камчами стали, как только могли.Сколько тех коней, однако, ни секли,Кони только зря копытами скребли,Выбились из сил — и замертво легли.Ужасом народ калмыцкий обуян:Неужель напрасно вырыт был зиндан?Что, если очнется Алпамыш-Хаким,Если, отрезвев, он разорвет аркан?Как им совладать с чудовищем таким?!Сущий он дракон! Дракона только тронь —Целую страну сожрет его огонь!..Вспомнили, что есть у Алпамыша конь, —Говорят, что конь тот — истинный тулпар.Тотчас приведен был славный Байчибар, —Был к его хвосту привязан Алпамыш.Стали калмыки стегать Чибара так:Где стегнет камча — там, словно след меча,Рассекалась кожа, проступал костяк.Байчибар был конь разумный, не простак, —Сразу он смекнул, чего хотят враги:Чтоб Хаким погиб от верного слуги!Терпит муки конь, а с места — ни на шаг, —Даже не поднимет ни одной ноги!..Не на косогоре ль кобчику присесть?Разум и у твари бессловесной есть,А в таком тулпаре, как известно, естьБольше, чем бывает у иных людей.Знай, что жалость тоже есть у лошадей!Терпит Байчибар, — терпеть уж невтерпеж, —Каждая камча вонзается, как нож.Для таких страданий силы где возьмешь?Хлещут калмыки отчаянно его, —Байчибару жаль хозяина его.Стиснутые зубы умный конь разжал,Конским плачем плача, громко он заржал,Конских слез больших бедняга не сдержал.Содрогается от страшной боли конь, —Трогается с места поневоле конь,Волоком батыра тащит за собой.А за ним, ликуя, шумною толпойКалмыки идут: «А ну-ка, Алпамыш,Попадешь в зиндан, в Конграт не убежишь!»А Чибар уже к зиндану подошел —И, остановившись на краю жерла,Думает он: «Если развернуть крыла,Силу бы в себе я, может быть, нашел,Но батыр, к хвосту привязанный, тяжел, —Навесу он может хвост мой оборвать, —Ни ему тогда, ни мне не сдобровать»…Будто в землю врос, стоит в расстройстве конь.Видят калмыки, что в беспокойстве конь, —Вновь тревога стала их обуревать:Как бы Алпамыш не отрезвел тут вдруг!Калмыков смертельный обуял испуг, —У жерла зиндана сбились в тесный круг —Держат наготове острые мечи.А Чибара сзади вновь секут камчи:Хочешь иль не хочешь — а перескочи!Байчибар пригнулся — и, как он привык,Рассчитал прыжок — и прямо с места — прыг!Через весь зиндан перемахнул он вмиг.В этот самый миг успел один калмыкМеч свой опустить на байчибаров хвост —И перерубить одним ударом хвост.Падает на дно зиндана Алпамыш,Растянувшись там во весь батырский рост!Но настолько был он пьян, что все равноНе очнулся, даже грохнувшись на дно,И лежал на дне, как мертвое бревно,Хоть и оставался жив и невредим.Пленом расплатился он за то вино, —Так ему, как видно, было суждено!Тесно, сыро в том зиндане и темно, —Он лежит без чувств — сознание темно,А меж тем Чибар был схвачен, бедный конь!Калмыки в досаде: «Э, зловредный конь,Сколько неприятных нам доставил дел,Хоть бы ты скорей, проклятый, околел!»Конь на поводу был к шаху отведен,Алпамыш в зиндан, — он в стойло заточен.Шею до земли понуро клонит он,От себя докучных мух не гонит он:Как ни настрадался, как ни изнурен,Ни зерном, ни сеном конь не соблазнен,Даже и водой прохладной не прельщен:Он судьбой батыра очень угнетен.Злобой калмыки по-прежнему горят, —«Что это за тварь такая!» — говорят —И над ним насилья страшные творят:Достают они колоду — и онаНе из дерева, а вся из чугуна,Вес колоды — сто без десяти батман!Бедному коню на шею груз кладут!Шестьдесят батман железа достают,Все это железо на куски дробят,Гвозди и шипы различные куют,—Байчибару в ноги забивают их,Чтоб не мог тулпар не только убежать,Чтобы ни стоять не мог и ни лежать.Вот что терпит конь от недругов таких!Шум у калмыков в конце концов утих, —Как-никак была достигнута их цель.Столько-то проходит дней или недель, —С Алпамыша сходит непробудный хмель;Он открыл глаза: в уме ль он, не в уме ль?Неужель он в плен попался? Неужель?!

Увидав себя заточенным в зиндан, сильно сокрушился Алпамыш душой и, раскаиваясь в своих оплошных делах, заплакал, так говоря:

— Суждено, увы, такое горе мне!Узник я в чужой, далекой стороне!В этом подземельи, в темной глубинеСколько лет придется жить в позоре мне?Вряд ли выбраться удастся вскоре мне!Был главой Конграта, счастлив был вполне,Был любим женой, утехой был родне,Был мечом, щитом своей Конграт-стране, —Все это прошло, минуло, как во сне!Обречен я сам с собой наединеВ этой тесной яме, на холодном днеВспоминать о каждом том свободном дне!Обо мне справляться кто придет сюда?В той стране моей, что мной была горда,Жив я, мертв ли — кто узнает и когда?Посчитают так: случилась с ним беда, —Он ушел в поход — и нет его следа.Старый мой отец, моя старуха мать,Долго-долго вам меня придется ждать!Об освобожденьи можно ль мне мечтать?Если бы имел я крылья, чтоб слетать,Чтобы о себе хоть весточку подать!Станешь там вдовою ты, моя жена!Ты, сестра моя, как горевать должна!Родина моя, защиты лишена,Ты не станешь ли врагом угнетена?Мощь моя была на благо вам нужна, —Бесполезной стать она обречена.Опозорен я перед своей страной,Заклеймит стыдом меня народ родной.Если бы на путь я не вступил дурной,Если бы не пил отравы той хмельной,Если б я той ведьме не поверил так,Если б не заехал к ней гостить, дурак,Если бы не слушал тех девичьих врак,Если бы не пил отравленный арак, —Разве б одолел меня трусливый враг,Разве бы меня он заточил в зиндан?!Сам себя сгубил я, Алпамыш-султан!..

Как бы ни было, — что хочешь, бормочи,Яростно кричи иль, как немой, молчи, —Алпамыш сидит в зиндане день за днем,Наблюдать за ним приходят зиндачи, —Бросят кость — глумятся: «Пищу получи!»Вот что Сурхаиль подстроила ему!Ходят калмыки — ликуют потому…

А молва такая весь обходит мир:Мол, погиб в неволе Алпамыш-батыр.Эта весть приходит и в страну Конграт,Люди там и тут об этом говорят, —Опечален друг, лукавый недруг рад.Правда или ложь — поди-ка разбери,Но коснулся слух и уха Байбури, —Так убит он горем, что хоть сам умри!К родичам спешит он: «Правда или нет?»Все ему дают уклончивый ответ.Разве скажет правду родич иль сосед?А не зная, он теряется сильней.Если жив Хаким, — сыскаться б должен след,Если умер, — как оплакать без примет?Ждет он, ждет, — приходит к байвуче своей —Тайну мук своих он открывает ей.Думают: Хаким ушел ведь не один, —Сорок человек в поход увел их сын;Если б не погибли все, то нет причин,Чтоб ни одному и вестки не подать.Видно, все погибли и погиб их сын!Только говорить не следует Барчин,Чтоб и вида, мол, невестке не подать.«Горе, мол, в себе покуда утаим!..»Но в один из дней сама Барчин-аимОт соседских женщин услыхала весть:Говорят, мол, люди, что погиб Хаким.Как же с Калдыргач ей душу не отвесть?И Барчин сестре приносит скорби весть.

Песнь вторая