Рыцари былого и грядущего. Том 3 - Сергей Катканов

— Всё это выглядит теперь таким бессмысленным… От чего и зачем мы будем спасать братьев?

— Мы спасаем их от позора войны с христианами. Мы спасаем их ради возрождения Ордена. Ты, отец Пьер, будешь одним из тех, кто обеспечит возрождение храмовников.

— Хорошо у вас в Ма Дье, — грустно улыбнулся Арман де Ливрон.

— Рай земной, — так же грустно улыбнулся Рамон Са Гардиа. — Ма Дье — лучшая крепость графства Русильон, и теперь она наша. На веки вечные наша, тамплиерская. До сих пор не могу в это поверить.

Рамон и Арман гуляли в лесу под стенами крепости Ма Дье, собирали хворост. Набрав две приличных вязанки, они взвалили их на плечи и не торопясь направились обратно в крепость.

— Мы словно в сказке, — усмехнулся Са Гардиа. — Сам великий и таинственный Арман де Ливрон на себе таскает дрова для моего камина.

— Я же не доминиканец, чтобы таскать дрова для костров. Вот и таскаю для камина. Ваших сильно пытали?

— Не всех. Восемь наших тамплиеров из 25-и отведали калёного железа. Впрочем, никого не запытали до смерти и даже не покалечили.

— Все устояли?

— Все до единого устояли в истине Христовой, и никто не предал Орден. Все судьи сошлись во мнении о чистоте и благочестии Ордена Храма. Нам разрешили проживать в Ма Дье, не платя аренды, пока все не передохнем. И все фрукты в саду — наши, и овощи на огороде — тоже. Даже пособие назначили — 350 ливров. Представляешь?

— Не плохо. А я бы остался у вас в Ма Дье, Рамон.

— Оставайся. Нашего пособия хватит на ещё одного бездельника.

— Да… Мы теперь просто бездельники. А почему, Рамон, ты не пошёл в Калатраву или в Алькантару?

— В Калатраве и Алькантаре служат славные ребята. Но я — тамплиер, Арман, и тамплиером умру.

— Здесь, в Ма Дье?

— Наверное… Впрочем, не знаю.

В графство Русильон, в гости к доблестному Са Гардиа, отправились Арман, Анри, отец Пьер, Ламбер де Туази и Гийом де Шанбонне. Остальные бежавшие из–под стражи и пребывавшие в лесном лагере сразу отправились в Португалию во главе с Бертраном де Сартижем и Гуго фон Зальмом.

Папа уже распустил Орден Храма, а крепость Ма Дье так и осталась во владении бывших тамплиеров, которые отнюдь не считали себя бывшими. Когда Рамон и Арман принесли дрова, братья уже ждали их за накрытым столом, все как один — в новеньких белых плащах с красными крестами, даже сержанты, которых до единого посвятили в рыцари.

— Что же тут творится, господа? — скривился де Ливрон. — Мыслимое ли дело, так нагло пренебрегать папской буллой, запретившей ношение тамплиерских одежд.

— Да плевать нам на его буллу, — спокойно сказал Са Гардиа. — Папа не знает, что такое тамплиерские плащи. Ты тоже изволь облачиться, Арман.

Улыбающийся Анри, сам уже облачившийся в белый плащ, поднёс такой же своему командору.

— Нет! — неожиданно резко и решительно сказал Арман. — Я запятнал свой белый плащ и не имею права его носить. Говорю это перед всеми братьями и вполне ответственно.

— Ну что ж, — вздохнул Са Гардиа. — Тогда сейчас я прикажу связать тебе руки, потом оденем на тебя белый плащ, потом ещё поверх плаща свяжем тебя, чтобы ты его не стряхнул. Я тоже говорю вполне ответственно.

— С удовольствием выполню приказ господина Са Гардиа, — серьёзно сказал Анри.

Арман сморщился, как от боли, потом преодолел себя и тихо спросил:

— Вы принимаете меня в Орден Храма?

— Да, — Рамон опять вздохнул, теперь уже с облегчением.

— Я остаюсь в Ма Дье, Анри — сказал де Ливрон. — Ты отправишься в Португалию, а потом дальше, на край света.

— А секретная служба?

— Отныне ты — командор секретной службы Ордена Храма. За неделю в Ма Дье я передам тебе все дела.

— Вчера, мессир, вы одели белый плащ. Значит, вы по–прежнему считаете себя тамплиером?

— Да.

— Значит теперь вы — рядовой рыцарь?

— Да.

— А я — командор секретной службы?

— Да.

— Итак, брат Арман, извольте выслушать приказ командора. Властью данной мне преемником Ронселена де Фо повелеваю. Первое. Вы поступаете в распоряжение командора секретной службы. Второе. На вас возлагается ответственная миссия — привести тамплиеров в Царство Пресвитора Иоанна.

Книга вторая

Паладины пресвитера Иоанна

И сказал Соломон: «Простёрла Эфиопия длани

свои к Богу, и примет Он её в лоно Своё, и все

цари земные да будут славить Господа».

***

И люди Эфиопии были любимы Богом, потому

что Спаситель мира был любим ими.

Лалибела — нищая африканская деревня. Даже если судить по очень скромным эфиопским меркам, и то приходится признать, что местное население живёт в ужасной нищете. Круглые дома, сложенные из плохо пригнанных друг к другу камней, можно было увидеть здесь и тысячу лет назад, ещё до того, как великий царь Лалибела построил здесь небывалые храмы. Эти храмы ничего не изменили в жизни аборигенов. Величественные дома молитвы и убогие хижины нищих всегда существовали в разных измерениях.

Впрочем, благодаря храмам, в Лалибеле есть отель, дающий работу дюжине местных жителей. Отель носит гордое название «Царица Савская», хотя это заурядный провинциальный клоповник и присвоить ему «три звезды» можно было разве что из сострадания. Гости не так уж часто появляются в Лалибеле, так что в лучшем отеле нет решительно никакой необходимости.

Хотя надо сказать, что гости, пусть и редкие в «Царице Савской», бывают порою весьма солидны и в высшей степени респектабельны. Учёные с мировыми именами, прославленные писатели, журналисты ведущих мировых изданий — таким персонажам здесь нисколько не удивляются, им радуются, потому что они привезли деньги. Так же ни сколько не удивил, но весьма порадовал местных респектабельный джентльмен, появившийся здесь в октябре 1998 года.

На вид ему было где–то за 50. Крупный, крепкий, немного полноватый, державшийся очень уверенно, а пожалуй даже и самоуверенно, этот джентльмен неизменно сохранял на своём лице выражение надменное и несколько брезгливое. Он был одет неброско и просто, но его одежда, по всему понятно, очень крепкая и дорогая, выдавала бывалого путешественника. В таких куртках путешествуют по Африке миллиардеры, однако джентльмен разрушал этот образ тем, что сам сидел на рулём внедорожника, небрежно подкатившего к «Царице Савской».

Сняв одноместный люкс, он дал портье достойные чаевые, однако, на все вопросы и предложения последнего отвечал неизменным «ноу».

— Мистер ноу? — улыбнулся портье.

— Йес, — без тени улыбки констатировал джентльмен.

Портье сначала обиделся, потом задумался, и вскоре уже испытывал к таинственному постояльцу высочайшее почтение. А вот доморощенные гиды–подростки, от услуг которых джентльмен отказался с той же небрежной категоричностью, не имели тонкой душевной организации портье. Они просто обиделись.

Было решительно невозможно понять, кто этот постоялец. Он ни сколько не походил ни на учёного, ни на писателя, ни на журналиста. На миллионера, который видит в путешествии по Африке способ борьбы со скукой, он, по здравому размышлению, тоже не походил. Портье с тонкой душевной организацией уже заподозрил в нём сотрудника британской разведки, но потом отверг и это предположение. Джентльмен держал себя сухо и замкнуто, но совершенно не походил на человека, которому есть что скрывать. В этой его сухой замкнутости уже содержалась гарантия того, что никакой он не разведчик. Ведь разведчики стараются вести себя, как все, чтобы не привлекать внимания, а этот — напротив. Портье был так доволен тонкостью сделанного им вывода, что разом простил джентльмену всё его высокомерие.

Впрочем, вскоре всем уже наскучило разгадывать загадку таинственного незнакомца, потому что к нему привыкли. Он вёл себя очень однообразно. Каждое утро он направлялся в храмы и обходил их с такой обстоятельной неторопливой скрупулёзностью, как будто ему за это платили. А вечером, не покидая своего номера, заказывал еду туда. Так продолжалось неделю. Потом — месяц. На исходе второго месяца никто из местных жителей уже не смог бы поверить в то, что «Царица Савская» когда–то существовала без этого джентльмена.

Никто из местных в храмы с ним не ходил, а если бы и ходили — не нашли бы чему удивиться. Он очень обстоятельно всё рассматривал, как и положено путешественнику. Головой слишком сильно не вертел, никаких эмоций не проявлял и вообще никогда не менялся в лице. Ну так и что? Сдержанный человек. Все сюда приезжают для того, чтобы глазеть. Вот он и глазеет.

Однако, кроме местных в Лалибеле обитали так же не местные люди — очень незаметные, совсем не обращавшие на себя внимания, изредка откуда–то появлявшиеся и куда–то исчезавшие. Эти люди, впрочем, тоже были местными, но не были эфиопами. И вот они–то нашли чему удивиться в поведении таинственного джентльмена.