Пасынки страны - Анатолий Махавкин

Глухой вскрик и тихое всхлипывание привлекли моё внимание и не дожидаясь, пока остальные присоединятся, я рванулся на звук. Пришлось перемахнуть через покосившийся заборчик, в конце длинного проулка и разорвать грязную ткань, натянутую меж двух приземистых сараев.

Уродливое существо, похожее на снежного человека, неряшливо слепленного из пластилина, медленно пятилось к чёрному провалу в земле, а тщедушная женщина в ночной рубашке, по белой ткани которой рассыпались соломенные волосы, протягивала к чудовищу дрожащие руки.

— Пожалуйста, — почти шептала женщина и ползла на коленях к глухо ворчащей твари, — оставь, хоть меньшенькую! Я умоляю. Пощади…

Только теперь я обратил внимание на тонкие, точно спички, ручки и ножки девчушки, свисающие из толстых коряг монстра. Внезапно пальчики на руке сжались и моих ушей коснулся протяжный стон. Значит жива! В то же мгновения я, в один прыжок, оказался рядом с чудовищем, успев оценить тупое изумление в тусклых коричневых глазках и сбил врага на землю.

Глухо хрустнуло и тварь, отпустив ребёнка, попыталась вцепиться в моё горло кривыми чёрными когтями. Сейчас, ага! Выхватив добычу, я прижал дрожащее тельце к себе и наступил на волосатую грудь чудовища. Секундного взгляда на многочисленные синяки, покрывающие кожу девочки хватило для настоящего взрыва неистовой ярости. Я изо всех сил нажал ногой на вязкое тело, ощущая, как трещат и ломаются кости внутри.

— Там ещё один, — Марго тенью скользнула к тёмному провалу норы и вцепилась в омерзительную голову, вынырнувшую из мрака, — куда?!

Тварь попыталась сопротивляться, упираясь лапами в стенки ямы, но это ей не помогло. Рита напряглась, оскалив клыки и напрочь оторвала уродливую башку, с возгласом отвращения отбросив её прочь. Крови не было совсем: какая то серая труха просыпалась на свежую почву и обезглавленное тело медленно осело вниз, плотно закупорив дыру.

Девочка в моих руках вдруг тихо захныкала и вцепилась в меня своими паучьими лапками, подняв испуганную мордашку, залитую слезами. Её мать охватила мои ноги и вовсю рыдала, прижимаясь лбом к коленям. Я огляделся: в окне дома за оградой мелькнуло перекошенное страхом лицо, а в том, что справа, кто‑то спешно погасил лампу. Стало быть, целая куча свидетелей и никто не пришёл на помощь. Ждут, пока наступит очередь их детей, а потом заорут: где же спасители?

— Давай отнесём ребёнка в дом, — Маргарита подняла рыдающую селянку и обняла её, поглаживая по голове, — всё уже закончилось и теперь всё будет хорошо.

— Где Ева с Рексом? — спросил я, пытаясь уложить торчащие волоски на голове девчушки, — всё нормально?

— Да ни хрена не нормально! — Рита глухо выругалась, — они заметили ещё одного вурдалака и пошли к голове, выяснять, какое дерьмо тут творится. Оба в шоке. Ладно твари грабят могилы у стен, но шастать по городку!

— Моих двух деточек украли! — смогла выдавить женщина, — когда мы, после сердечного приглашения, вошли внутрь бревенчатого домика, дверь которого, сорванная с петель, лежала на земле, — мужа слабость извела, полгода уж как, а деточек людожоры уворовали. Сынишка остался да вот Марьянушка.

— А голова? — сумрачно спросил я, укладывая всхлипывающую Марьяну на печь.

Рита, покачивая головой, подняла на ноги тощего подростка, щеголяющего роскошным фингалом, на пол физиономии.

— Думал заступиться, — женщина развела руками, — да куда нам, супротив такой то силищи! Голова? А что голова…Сперва то просто отмахивался, а потом осерчал, сказал: пустит слух, дескать я сама детишек извела, утопила, потому как кормить нечем. Соседям, тем, кто ещё не преставился, своя рубаха ближе к телу; зови не зови — никто не придёт. Ежели бы не вы, господа вампиры, забрал бы проклятущий вурдалак мою Марьянушку.

— Пс–с, — я оглянулся, — эй, кровосос, подь сюды.

Кусок спутанной шерсти мрачно сверкал глазами из‑за печи и махал коричневой лапкой. О, домовой, соблаговолил обратиться. Должна быть очень важная причина, для эдаких то подвигов. Оставив Марго утешать несчастное семейство, я подошёл к малышу и тот, ухватив меня неожиданно крепкой ладошкой, потащил в самый дальний, пыльный и тёмный угол.

Мы помолчали, разглядывая друг друга. Да уж, это не был лощёный Егорка, напоминающий добротный лапоть, которого мы встретили у Подорожника: проплешины в шерсти, какой‑то мусор, среди волосков и болезненная поволока на бусинках глаз. Видимо местная хворь затронула и нечисть, живущую с людьми.

— Слышь, кровосос, вы тут не шибко то задерживайтесь…

— Угрожаешь? — удивился я, — после всего, что мы сделали?

— Дура! — домовой схватился за голову и пробежав по стене, остановился у моего лица, — опасно вам тут! За Марьянушку спасибо огромное, век обязан буду. Пока в силе был, пугал я ентих тварюк то, горшками да табуретами кидал, а теперь, — он махнул лапкой и вдруг захныкал, — знал бы ты, каково тебе, когда твоих то близких, на твоих глазах убивают!

— Так почему опасно то? Ещё вурдалаки?

Он помолчал, потом, решившись, махнул ручкой:

— Сёдни, пополудни как, крозь Чеговицы проехал агромадный обоз. Шибко спешили, остановились на попить и сразу дале. Ведьмы, много ведьм, тьфу! Тр…Тпр, — его застопорило, — как то хитро звались.

— Трибунал, — подсказал я, вспоминая предупреждение Анжелики.

— Во, во, ентот самый. И ишшо три оборотня с ними: суровые такие, все в коже, с шаблями. Гутарили: едут четверых кровососов на место ставить и голову попередили, дабы он, коли енти самые кровососы объявятся, задержал их и весточку прислал.

— Наши к голове пошли, — медленно сказал я, поднимаясь на ноги, — Марго.

— Погодь! — домовой ухватил меня за штанину, — слухай, вы как свои дела то порешаете, коли живые останетесь — вертайтесь! Пропадают люди совсем, слабеют да помирают. А когда все упокоются — уйдём и мы. Спасите!

— Хорошо, будем живы — спасём и вас. Марго, идём, — я остановился, припомнив интересующее, — слушай, а чего мы с вами не поделили? Просто интересно.

— Давно это было, — крошечная физиономия, поросшая седым волосом, стала очень хитрой, — запамятовал.

Ладно. Не очень то и хотелось.

Пока мы лавировали между низеньких домиков, выбираясь на центральную улицу посёлка, я рассказал вампирше, в чём суть проблемы и она невесело покачала головой.

— А ведь поначалу Страна показалась мне едва ли не раем, — пробормотала она, — новая жизнь с такими то возможностями, чудеса вокруг и настоящая любовь, — Марго вдруг запнулась и покосившись на меня, очень тихо добавила, — даже две. Но чем дальше, тем больше всё это напоминает нездоровую фантазию какого‑то автора–садиста, обожающего издеваться над персонажами.