Великие легенды Франции - Эдуард Шюре

Это был момент наивысшей славы Мерлина и Артура. Но два демона в человеческом обличии уже кружились вокруг них. Жена Артура, королева Гиневра, прятала под благородством, изысканностью и жизнерадостностью пустоту души, надменной и наполненной низменными желаниями. [44] Поскольку король, ее супруг, бывший значительно старше Гиневры, не выказал должного восхищения ее благородством, она обратила свой взор на его племянника, Мордреда, амбициозного, хитрого и дерзкого молодого человека. Мордред, заключивший для короля союз со скоттами и пиктами, пользовался полным доверием дяди. Любовники тайно встречались годами, но поскольку боялись, что их застигнут врасплох, они задумали свергнуть короля и даже убить его. Мордред стал бы его наследником, а Гиневра надеялась править вместе с ним. Чтобы добиться своей цели, королева и ее любовник тайно готовили свержение короля с трона и бунт. Великая победа Артура привела их в ярость, ведь это могло помешать их планам. Поскольку Мерлин мог разгадать их замысел, королева и Мордред решили избавиться от чародея.

Однажды вечером, когда король спал, устав на охоте, Гиневра и Мордред приблизились к Мерлину, который сидел, погруженный в свои думы, перед огромным камином в совершенно пустом зале замка Керлеон. «Знаешь ли ты, – сказала Гиневра с улыбкой, – что по закону королева может каждый вечер требовать у королевского барда спеть ей песнь о любви, чтобы развеселить ее. Но я, великий волшебник, не буду досаждать тебе подобными глупостями. Я хочу другого. Мне рассказывали, что есть столь могущественное зелье, что, стоит лишь женщине дать его мужчине, они окажутся неразрывно связаны. Мне нужно это зелье для подруги. Ты можешь его достать?» Мерлин посмотрел на королеву и Мордреда своим всевидящим оком. Его обожгло ненавистью, исходившей от этой пары, и в отсвете этого чувства он проник в жестокий заговор, который они плели против короля. Тогда он сказал: «Королева, я знаю, что такой напиток существует. Но это я не знаю, как это делается, я не смогу его приготовить». Тогда Мордред сказал: «О великий чародей! Позволь мне сказать тебе кое-что. Знай же, что в Арморике, в лесу Броселианд, есть источник. Магия друидов вызвала его из воздуха и бездны. Сейчас там живет фея, женщина. Это самая прекрасная и могущественная волшебница. Чтобы вызвать ее, нужно горячее желание и сильная воля. Никому еще не удавалось призвать ее. Только ты можешь это сделать. Именно у нее хранится напиток, который ищет королева. Эта фея сможет открыть тебе такие тайны, которых ты не знаешь». «Волшебница Броселианда? – сказал Мерлин. – Почему это имя вселяет страх в меня?» «Потому, – сказал Мордред, – что это единственная женщина, что может соперничать с тобой и ответить на твой призыв». «Мерлин, мой милый Мерлин! – вскричала Гиневра. – Найди эту волшебницу и исполни мое желание!» И они оставили барда, погрузившегося в мечты.

Первой мыслью Мерлина было рассказать королю о своих подозрениях и поколебать его веру в Мордреда. Потом он подумал, что преждевременное раскрытие заговора может быть опасным, и решил сам проследить за племянником Артура. Но желание более сильное, чем его разум, завладело чародеем. Он захотел встретить женщину равную себе, покорить ее и, может быть, полюбить. Как же преступная пара смогла разбудить в его душе желания, о которых он сам не знал? Душа его воспламенилась страстью и спесью. Он направился на поиски. Если Свет была воплощением светлой части его души, если она вызвала воспоминания о небесной жизни, то имя волшебницы Броселианд будило бурю земных воспоминаний, ужасных наслаждений, адских мук. Сын Люцифера проснулся в душе Мерлина! Напрасно он вспоминал советы мудрого Талиесина, предупреждения Света, столь любившей его. Таинственная незнакомка возникала перед его взором, беспокойная соперница, неизбежное искушение! Захваченный этой мыслью, Мерлин не мог спать. Он сказал себе: «Поняв природу женщины, я пойму самое природу. Но что мне скажет по этому поводу мой учитель?» Он отпросился у короля под предлогом встречи с Талиесином и сел на корабль, отплывавший в Арморику, которую называли тогда «землей странной и пустынной».

И вот Мерлин добрался до тенистого леса друидов, он нашел источник, который одни называли источником Молодости, а другие – Смерти. Ведь из его глубин могли подняться прекрасные или ужасные видения, все здесь зависело от того, кто обращался к источнику. Мерлин бросил камень в зеркало источника. По водной глади пошли круги. Вода забурлила. Земля зашевелилась. Потом по лесу раздалось низкое ворчание, и разразилась столь сильная буря, что деревья клонились к земле, а ветви дубов скрипели. Оглохший от шума бури Мерлин увидел, как из источника показалась рука, державшая знак Люцифера. «Этим знаком, – сказал он, – во имя сил земли, воды, воздуха и огня, пришедших из глубины веков и глубин земли, я призываю грозную Женщину!.. Ко мне, чародейка!..» После долгих призывов буря улеглась. Над бурлящим источником поднялся туман, и в этом тумане Мерлин разглядел разрушенную башню, всю увитую плющом. Прекрасная женщина спала под зеленым пологом плюща. На ней было легкое зеленое платье, на котором подрагивали розы. Она спала, положив голову на белую, как снег, руку. Ее волосы, подобные золотому потоку, ниспадали на шею и руки. Все в ней дышало захватывающим изяществом лесов, мягкими поворотами рек. Мерлин не осмеливался приблизиться к ней. Он взял несколько аккордов на арфе. Она открыла глаза. Их влажная лазурь была полна печали забытых источников, отражающих бег времени. Она посмотрела на Мерлина и сказала: «Это ты, Мерлин? Я ждала тебя, старый друг». «Кто ты? – сказал Мерлин, вздрогнув». «Как, – сказала фея, – ты меня не узнал? Некогда я была жрицей и правила людьми. Я повелевала стихиями. Увы, серые монахи и черные проповедники заточили меня в подземном мире. Ты вернул мне мою власть, разбудив звуками арфы. Я галльская фея. Я твоя Вивиан!» «Вивиан? – вскричал Мерлин. – Я не знаю этого имени, но его музыка мне знакома и притягательна, как и ты». «Ах! – продолжила она, – твоя арфа вернула меня к жизни. Но я заставлю каждую ее струну звучать по-новому!..»

Вивиан попросила Мерлина спеть ей о чудесах трех миров. Пока раздавалась песнь барда, фея внимательно слушала. Ее жесты, взгляды, малейшие движения будили в памяти певца воспоминания, объясняли его видения. Он видел в ней воплощение своих мечтаний. Когда вдохновение ушло, Мерлин замолчал и увидел фею, стоящую около него на коленях. Она была в восторге. Она поднялась и положила руку на плечо Мерлину. Он даже не заметил, как его серебряная арфа оказалась в другой руке Вивиан. Чародей видел лишь ее. Мгновение спустя он обнаружил, что сидит в башне на постели из нарциссов. Все более веселая и ласковая, Вивиан сидела на коленях чародея и обеими руками держалась за свою добычу. «Я люблю тебя!» – сказал Мерлин. «Ты любишь меня настолько, чтобы доверить мне страшный секрет?» – «Все, что ты хочешь». – «Есть такое заклятие, магическая формула, при помощи которой можно усыпить человека и возвести вокруг него невидимую стену, чтобы навсегда отделить его от живых. Ты скажешь мне это заклятие?» Мерлин слабо улыбнулся. Он разгадал скрытое намерение Вивиан. Но он без колебаний прошептал тайное заклинание в милое ушко феи и добавил: «Но не совершай ошибки, моя Вивиан. Это сильное заклятие подействует на любого человека, кроме меня. – О! – сказала фея. – Неужели ты думаешь, что я когда-либо осмелюсь применить это заклинание?» «Ты попытаешься применить его против меня, только это будет бесполезно, – серьезно сказал Мерлин. – Меня защитит это кольцо. Этот талисман дал мне мой дух-вдохновитель… мой Свет, моя небесная невеста! Это кольцо обладает мощью, превосходящей любую магию!»

В глазах Вивиан блеснул недобрый свет, облачко омрачило ее лицо. Она склонила голову и погрузилась в размышления. «Что случилось?» – сказал Мерлин. «Ничего, друг мой», – сказала фея. Долгое время она сидела, погрузившись в мир мыслей, в бесконечную бездну. Но вдруг снова став веселой, она склонила свою очаровательную головку на плечо чародея с томностью, во сто крат более опасной, чем ее улыбка. Мерлин почувствовал, что ее руки обыскивают его. Он пробежал своими музыкальными пальцами по волосам феи, как по струнам нового инструмента. Он навил ее косу вокруг своей руки и воскликнул, охваченный непонятной дрожью: «О Вивиан! Ты моя живая арфа! И другая мне не нужна!» И Вивиан задрожала в его объятиях. Лес пел у них над головами, вселенную заполнили нарастающий шум океана музыки, а в их глазах открылось бесконечное небо.…Она прошептала: «Поцелуй нашего обручения!..» И, глаза в глаза, они сидели в отрешении на берегу залива, не решаясь прыгнуть в его воды.

Фея Моргана, легендарная кельтская волшебница, одна из хранительниц острова Авалон

(с картины А. Сандиса. XIX в.)