Великие легенды Франции - Эдуард Шюре

Фея Моргана, легендарная кельтская волшебница, одна из хранительниц острова Авалон

(с картины А. Сандиса. XIX в.)

Вдруг Мерлин поднял голову и вздрогнул. Мимо пролетел ворон, а вслед за вороном несся звук, который в неестественной тишине был похож на звук трубы далекого сражения. «Артур! Артур!» Этот зов перекрывал шум битвы. Прерывистый, яростный, безнадежный, этот зов раздавался так мощно, словно в нем слился крик всех народов, не желавших умирать. В конце концов, он растаял в воздухе, и лишь лесное эхо повторяло: «Артур! Артур!» Охваченная ужасом, Вивиан плотнее прижалась к Мерлину. Но он мягко отстранил ее, резко выпрямился и поднялся с распростертыми руками, вдыхая воздух. И вдруг в мертвой тишине леса откуда-то сверху раздался небесный глас: «Мерлин, что ты сделал со своей арфой?! Мерлин! Что ты сделал со своим королем?» И дрожащий и потерявший голову Мерлин вскричал: «Ко мне, мой Свет! Ко мне, моя арфа!» Потом он оглянулся и замер от ужаса. Вивиан, башня, роща – все исчезло. У источника был лишь он, а его серебряная арфа исчезла. Из глубины вод до него донесся страстный голос: «Прощай, Мерлин, прощай!.. Прощай!..» Как безумный, он склонился над источником. В темном зеркале воды он увидел лишь свое искаженное отражение и безумно пылавшие глаза. Тогда Мерлин, охваченный ужасом, схватился за голову, стал рвать волосы и бросился прочь из дикого леса.

Бриттские историки рассказывают, что в это время Мордред, племянник короля Артура, бежал в Шотландию вместе с королевой Гиневрой, чтобы поднять на восстание против короля пиктов и скоттов. В первой битве Артура разбили восставшие. Во время второй к нему присоединился Мерлин, но бегство королевских войск было еще более поспешным и страшным. Король погиб в сражении, его тело затерялось среди павших. Найти его так и не удалось, как и его знаменитый меч. Легенды перенесли обоих, и короля, и меч, на остров Авалон. Что же касается Мерлина, поражение стало для него ударом. Он сошел с ума, ведь его преследовали угрызения совести и ужасные видения. Его обвинили в том, что он стал причиной разгрома войск Артура. Гильд публично проклял его, назвав сыном дьявола и порока. Люди, обожествлявшие пророка, находившегося в зените славы, забрасывали пророка, потерпевшего поражение. Зрелище было ужасным: избранник бардов, вдохновитель Артура, предсказатель побед носился, как безумец, по полям, требовал вернуть ему арфу, потерянную в лесах, призывал по очереди Бога и Люцифера, Вивиан и Свет, но добрый гений и голоса духов его оставили. Именно тогда он отправился к Кармелии, своей бедной матери, которая жила в уединении. Лишь она верила в его силы, лишь она пыталась его успокоить, говоря: «Мой милый сын, искупи свою ошибку. Прими страдания молча, но не теряй надежды. У тебя еще осталось кольцо Света. Не потеряй его, ибо оно поможет тебе вновь обрести твои знания, твою арфу и твоего гения!» Но темная страсть влекла Мерлина к Вивиан. Он знал, что Вивиан была причиной его несчастий. Он проклинал ее сотни раз. Но его сердце наполнялось яростью при одной лишь мысли: он даже не овладел очаровательной и губительной волшебницей и потерял ее. Вновь увидеть ее! Именно это следовало сделать, но не для того, чтобы ее наказать или убить! И здесь снова мы обращаемся к арморикской легенде.

Когда Мерлин вернулся в лес Броселианд, он нашел Вивиан в ее ольховой роще. Она полулежала, а ее руки крепко держали арфу чародея. Ее волосы падали на струны. Глаза феи были опущены, сама она спала в полном изнеможении. Мерлин осыпал ее упреками, обвинил ее в том, что она лишила его вдохновения, мудрости, отняла у него душу и жизнь. Вивиан не шевелилась и ничего не отвечала. «Отдай мне хотя бы арфу! Мне нужна лишь арфа и ты!» «Я сохранила ее для тебя, – сказала фея, не поднимая глаз, голос ее дрожал и был едва слышим, – но ты отверг меня, я этого никогда не забуду. Мы должны расстаться». Мерлина охватил ужас, он начал умолять фею, совершенно потеряв голову от любви. Она долгое время молчала и не двигалась. Наконец она сказала: «Есть лишь одна вещь, которая поможет мне забыть обиду, разбившую мое сердце. Это кольцо, которое ты носишь на пальце». «Кольцо Света?» «Да, – сказала фея страстно, – оно мне нужно! Обручальное кольцо, которое дарует мне бессмертие и вернет в круг постоянных умираний и возрождений!» «Лучше вырви душу из моего тела, но кольцо я тебе не отдам», – сказал Мерлин. «Ты совсем не любишь свою Вивиан, если не хочешь поделиться с ней частью твоего бессмертия! Тогда зачем ты разбудил меня? Зачем ты снова пробудил в моей душе желания? Чтобы снова бросить меня на растерзание демонам? Я снова отправлюсь в залив вселенского страха, из которого вырвалась с таким трудом!» И Вивиан скатилась со своего ложа и, как показалось Мерлину, растворилась в буре слез и судорожных вздохов.

Мерлин смотрел на рыдающую женщину, и, залитая слезами, она показалась ему еще более очаровательной, чем в те моменты, когда она улыбалась. Он смотрел на нее и не двигался, он разрывался между двумя мирами, висел между жизнью и смертью. Ведь эти заломленные руки, эти глаза, полные слез, этот нежный голос взывали к нему безумно. «Не будь таким жестоким, – говорили они, – не будь безумцем! Не отвергай чашу жизни. Получи поцелуй забвения Вивиан! Ведь в нем молчание и счастье, высшее наслаждение! Получи поцелуй забвения Вивиан! И ты снова станешь могущественным чародеем!» Но внутренний голос говорил ему: «Не отдавай кольцо, залог небесной любви! В нем разум, вера, божественные надежды! Не разрывай небесной цепи!» Громким голосом Мерлин сказал: «Падшая фея, вечный призрак, женщина нижнего мира, я уже потерял моего короля, мой народ, мою земную славу и всю мою жизнь. Ты хочешь отнять мою душу своими слезами! Ты ее никогда не получишь! Свет зовет меня! Я хочу закончить свою жизнь в одиночестве, и все, что мне нужно, – это моя арфа! Я найду небо внутри себя, а моего доброго гения – в ином мире!»

При этих словах Вивиан вскочила, как жрица, охваченная яростью: «Тогда я обрету бесконечность с другим, с Мордредом, – сказала она. – Он некогда любил меня, но я оттолкнула его. Я смогу отнять его у королевы; он вернется ко мне, и поцелуй забвения, тот поцелуй, которого ты так жаждешь, достанется ему, а я наконец-то умру!»

Мерлин и нимфа Нимуэ, околдовавшая Мерлина и забравшая у него волшебную книгу

(с картины Э.　Берн-Джонса, кон. XIX в.)

Эта угроза, брошенная с такой яростью, обеспокоила Мерлина. Он представил себе, как прекрасная фея забывается в объятиях Мордреда, и чародея поразил приступ ревности. В глазах Вивиан горел недобрый огонь, в ее голосе звучала безнадежность, ее тело излучало такую страшную энергию, что все чувства Мерлина смешались. Сострадание смешивалось с пламенем ревности, обжигавшей его сердце, и от жалости к фее плавилась его железная воля. «Я не хочу этого!» – вскричал Мерлин и схватил Вивиан за руку. Она ответила с нарастающей яростью: «Слишком поздно! Все это слишком поздно! Ко мне, Мордред!» Тогда Мерлин, забыв все на свете, надел кольцо Света на палец феи.

Вскоре она успокоилась. Она ощутила, как новые жизненные силы растекаются по ее телу. Она медленно встала, провела пальцами по волосам и улыбнулась. В тот же миг Мерлину показалось, что все лучшее, что было в его жизни, перешло от него к Вивиан, его память уходила через все поры его тела. Полностью уверенная в своих силах, волшебница схватила Мерлина, взглянула в глубины его глаз и прошептала заклинание забвения, которому он научил ее сам. Он пытался сопротивляться страшным чарам, охватывавшим его, как поток, но у него больше не было ни сил, ни воли.…Еще один раз перед глазами Мерлина скользнул образ Света,…потом исчез, как луч света в облаках. Он почувствовал, что сознание оставляет его, и забылся. Сияющая, великолепная Вивиан хищно держала свою добычу. Трижды ее губы коснулись глаз Мерлина, уст чародея.…Вскоре на его ослепшие глаза пала пелена. Море забвения подхватило его тело, поглотило его члены – и исчезло небо со звездами и духами!..

В тот же день Талиесин со своими учениками сидел на берегу моря около грота Оссиана в стране гэлов и созерцал бесчисленные видения, бесчисленные, как и его воспоминания, и слушал ветер. Его руки лежали на коленях, его усталая душа была охвачена беспокойством. Вдруг он сказал: «Я вижу Мерлина, пророка бриттов. Его усыпила женщина. Он погружается, погружается в бездну вместе с ней. Он летит на мертвенно-бледном облаке, его окровавленная арфа погружается в пропасть вместе с ним. В небе я вижу ангела в слезах. Он говорит: ЈМерлин, несчастный Мерлин! В какой же бездне мне тебя искать?“» И Талиесин продолжил, будто во сне: «Увы! Где же теперь арфа пророка? Я вижу, как падают ветви и цветы. С ними уходит мудрость. Время бардов скоро пройдет».

И оно прошло уже давно. Но песни и легенды все еще помнят Мерлина и сожалеют о нем. Он спит, говорят они нам, в лесу Броселианд. Он околдован и окружен непроходимой стеной, его голова покоится на коленях Вивиан. Чародея зачаровали. И никто не сможет разбудить его, кельтского Орфея, никому не дано прервать его вечный сон.