Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы - Айзек Азимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, что для Макбета все складывается идеально. Как предсказала Третья ведьма, он стал королем. Но в картине есть изъяны. Ясно, что Макдуф не принял официальную версию. Когда Росс спрашивает, поедет ли он в Скон, Макдуф отвечает:
Нет, дружок, я в Файф.
Акт II, сцена 4, строка 36Это явный признак неодобрения. Резонно предположить, что отказ ехать на коронацию продиктован нежеланием произносить клятву верности Макбету как новому королю. Это предвещает будущий мятеж против Макбета, но не противоречит понятию феодальной чести.
Но что-то подозревает не один Макдуф. Банко знает о Макбете нечто такое, чего не знают другие. Он был рядом с ним, когда давали предсказание роковые сестры.
Банко появляется в Форресе, где был казнен старый кавдорский тан и возле которого им явились роковые сестры. Теперь это столица Макбета. Оставшись на сцене один, Банко размышляет:
Теперь ты все, что предсказали сестры:
Гламисский и кавдорский тан, король,
И я боюсь, ты сплутовал немного.
Акт III, сцена 1, строки 1–3У Холиншеда Банко является соучастником: «Он (Макбет) связался со своими доверенными друзьями, главным из которых был Банко, обсудил с ними свое намерение и, заручившись обещанием помощи, сразил короля…»
Речь явно идет не о предательском убийстве из-за угла, о котором рассказывают лишь избранным (а лучше вообще никому). Для такого убийства помощь посторонних не требуется. Ясно, что это было заранее подготовленное вооруженное восстание, для которого нужны союзники, способные привести с собой отряды воинов.
Конечно, в Средние века вооруженное восстание было самой обычной процедурой. То же самое вплоть до XV в. происходило и в самой Англии, о чем свидетельствуют многие пьесы Шекспира. Участие в таком мятеже не могло повредить репутации Банко, тем более что мятеж оказался успешным.
Однако Шекспир решил изобразить гибель Дункана как трусливое убийство, нарушавшее законы гостеприимства, а потому Банко следовало исключить из этой истории. В конце концов, среди публики присутствовал Яков I, объявивший себя потомком Банко.
Поэтому в пьесе Банко не подозревает о замысле Макбета и может только догадываться, что тот «сплутовал немного». Следует признать, что подобный учет вкусов публики не улучшил пьесу. Раз уж у Макдуфа, ничего не знавшего о роковых сестрах, зародились сомнения, настолько серьезные, что он отказался присутствовать на коронации, то недогадливость Банко, бывшего свидетелем этой встречи, говорит либо о его сверхнаивности, либо об умственной неполноценности.
«Я верю в то, что мне они сулили»В целях усиления драматизма Шекспир значительно уплотняет время, охватывающее события пьесы. Исторический Макбет правил долгих семнадцать лет. У Холиншеда указано, что первые десять лет прошли мирно и, как можно догадаться, более успешно по сравнению с недолгим царствованием некомпетентного Дункана, отмеченным многочисленными мятежами. Холиншед пишет: «После побега сыновей Дункана Макбет наладил хорошие отношения со своими вассалами, завоевал их симпатии, а затем, поняв, что никто не собирается причинять ему хлопоты, решил установить справедливость, покарать все злоупотребления и преступления, которые пышно цвели во время слабого и неумелого правления Дункана… Он утвердил многие законы и издал указы, полезные для его подданных».
Но затем, по словам Холиншеда, «муки совести (которые всегда испытывают тираны и люди, захватившие власть незаконным путем) заставили Макбета жить в вечном страхе, боясь, что с ним обойдутся так же, как он сам обошелся со своим предшественником».
Не приходится сомневаться в том, что все возраставшая подозрительность Макбета заставила его жестоко искоренять малейшие намеки на нарушение лояльности или мятеж, однако едва ли причиной этого были «муки совести». Для такого поведения была куда более прозаическая причина: через десять лет сыновья Дункана выросли и принялись день и ночь строить планы свержения Макбета.
В пьесе Шекспир пропускает десять лет мира, процветания и верховенства закона, как будто их не было вовсе. После коронации, описанной в конце второго акта, он сразу переходит к последним годам правления Макбета. Тот предстает подозрительным тираном уже в начале третьего акта.
Страх Макбета перед тем, что ему отплатят той же монетой, заставляет его выбрать своей следующей жертвой Банко. Это совершенно логично, поскольку Банко тоже получил свои прорицания. Роковые сестры предрекли, что сам Банко королем не станет, но трон перейдет к его потомкам.
Тем более что сам Банко не забыл о случившемся. В монологе, которым начинается третий акт, он говорит:
Однако ими же возвещено,
Что твой престол не перейдет к потомкам,
А я — начало ветви королей.
Но если все сбылось с тобой, не вижу
Причины не надеяться и мне.
Я верю в то, что мне они сулили.
Акт III, сцена 1, строки 3–10 «…И сеют басни для отвода глаз»Входит Макбет. В первом акте он был храбрым полководцем; во втором — предателем и убийцей; в третьем он — подозревающий всех тиран.
Однако даже в пьесе подозрения, которые мучают нового короля, не лишены оснований. В ходе беседы, следующей сразу за монологом Банко, Макбет говорит:
Один из братьев-кровопийц, по слухам,
В Ирландии, и в Англии — другой.
Они отцеубийство отрицают
И сеют басни для отвода глаз.
Акт III, сцена 1, строки 29–32Из-за спрессованности событий пьесы создается впечатление, что интриги Малькольма и Дональбайна начинаются сразу после их побега за границу. На самом же деле понадобилось десять лет, чтобы мальчики превратились в молодых людей, способных командовать армиями; в конце концов, именно это делает их опасными.
«Мой дух мельчает…»Однако Банко представляет для Макбета куда большую опасность. Немного погодя, дождавшись ухода Банко, Макбет размышляет:
Из всех людей мне страшен он один.
В его присутствии мой дух мельчает,
Как Марк Антоний Цезаря робел.
Акт III, сцена 1, строки 54–57[48]О взаимоотношениях гениев (то есть духов-хранителей) Марка Антония и Октавия Цезаря упоминается в пьесе Шекспира «Антоний и Клеопатра», созданной сразу после «Макбета»; возможно, драматург уже обдумывал новый сюжет, когда писал эти строки.
Похоже, у Макбета нет причин опасаться Банко. Чуть раньше он сам говорит о своем товарище:
Мой страх пред Банко
Понятен. Банко создан вызывать
Боязнь в душе. При царственном размахе
И смелости он действует с умом,
Обдумывая до конца поступки.
Акт III, сцена 1, строки 50–54Однако ничто в пьесе не подтверждает эти хвалебные слова. Роль Банко совершенно пассивна. Мудрость, прозорливость и смелость проявляет Макдуф; но подозрения (куда более основательные, чем у Макдуфа) не мешают Банко оставаться сторонником Макбета. Складывается впечатление, что он честолюбив не меньше Макбета и относится к смерти Дункана всего лишь как к способу получения короны, обещанной его потомкам.
Легко предположить, что Шекспир посвятил Банко этот ничем не заслуженный панегирик только ради потомка Банко, находившегося в зрительном зале.
«Для внуков Банко…»Ради собственной безопасности Макбету необходимо избавиться от Банко. Король не может казнить его открыто; для этого нет оснований. А казнь без суда оттолкнула бы от него всю шотландскую знать и заставила ее перейти на сторону бежавших сыновей Дункана.
Макбет вынужден использовать против Банко ту же тактику, которую он использовал против Дункана, а именно тайное убийство. Ради этого он выясняет у Банко его планы на вечер.
Король устраивает пир, но Банко должен уехать по делам, а потому первую половину вечера его не будет. Макбет задумчиво спрашивает:
Вы с Флинсом едете?
Акт III, сцена 1, строка 35Банко действительно едет с Флинсом; для Макбета это чрезвычайно важно. Если он собирается опровергнуть предсказание о том, что трон займут потомки Банко, то Флинса, его единственного сына, придется тоже убить.
Уже после ухода Банко Макбет приходит к выводу, что, если он этого не сделает, получится, что
Для внуков Банко зло я совершил,
Для них убил я доброго Дункана…
Акт III, сцена 1, строки 65–66И все же стоит Банко появиться на сцене, как возникают проблемы. Существует четкий сюжет о Дункане, Макбете и мести сыновей Дункана. То, что Шекспир превращает гибель на поле боя в предательское убийство, не слишком портит рассказ. Однако инспирированная Стюартами легенда о Банко ему не соответствует. С этим ничего не может поделать даже такой гений, как Шекспир.
