Седая целительница - Зарина Солнцева

Будто услышав мои мысли, из широкой двери дома вышел высокий незнакомец. Белые волнистые локоны, аккуратная бородка. Добротный кафтан, кожаные штаны, да высокие сапоги.

Весело насвистывая себе под нос, он спустился с крыльца и направился к моей матушке. Она как раз нагнулась, чтобы ножом отрезать ботву у свеклы. Да неловко двинула лезвием по пальцу и порезалась.

— Ай!

Мужчина тут же ускорил шаг.

— Что случилось, Любавушка? — кинулся он рассматривать рану и тут же усадил матушку себе на колени. Сам присев на поваленный пень.

— Да вот… Порезалась. Смущенно отвела взгляд моя мамочка, и мужчина нахмурил белесые брови.

— Обережней надо быть, птичка моя. Смотри, сколько кровушки вытекла.

И, нагнувшись, лизнул ранку на пальце. Покрывшись пятнами смущения, матушка не оттолкнула наглеца, а лишь легонько погладила по серебристой макушке здоровой рукой.

— Это… это мой отец.

Неверующе молвила я, глядя распахнутыми очами на видения перед собой. Дух за спиной колыхнулся и отпустился уже возле левого плеча.

— Правильно, любушка. Твой папка, младший брат нынешнего альфы белых волкодаков. Он тебя ищет, молодка. Свою дочку, своего первенца. А найдет холодный труп в объятьях Горана черного. Война лютая начнется… Кровушка рекой польется.

С придыханием молвил голос, пугая меня каждым своим словечком. Резко дернувшись в сторону и осев на моем правом плече, шепнул на ушко.

— Но это не все… Гляди, милая, получше на живот своей матери. Внимательно гляди, ты же целительница. Что чуешь?

Я напряглась, глянула прямо на маму, призвала все крошки своей силы, которая безумно плескалась в крови после треска печати.

— Жизнь. — на выдохе молвила, не веря своим глазам. — Я чую в ней крохотную жизнь, недавно зародившуюся.

— Праааааааавильно.

Довольно протянул дух.

— Твои братцы, седая целительница. Такие беззащитные и крохотные. Не родятся они, милая моя. Мать твоя их потеряет, когда вести о твоей смерти до нее дойдет.

По щекам потекли слезы, я отчаянно мотнула головой. Схватившись за волосы, и больно потянула их на себя.

— Нет… нет… Матушка сильная. Она сможет пережить. Сможет.

— А твой клан? Клан белых волкодаков? Думаешь, они переживут новую войну? А твой муж, клан черных, как они будут? Как же они без наследника будут?

Вспомнились злые слова Горана. Его поступок. Боль и жестокость.

— Нет, — шепнула я пересохшими губами. — Нет, нет, нет. Не муж он мне. Я же избавилась от него! Не жена я ему, не было брачного ритуала! Нету наследника! Я умерла!

— Как это не жена? — хмыкнул издевательски голос. — Душа дитя же есть. Гляди.

Белая ладонь выскочила из-за моего плеча, пальцем показывая снова на пар над огнем. В мгновение ока дождь усилился, рассеяв густое белое облако. И по ту сторону костра изо кустов выбрался, словно медвежонок на четырех лапках, маленький мальчик.

Кудрявые черные волосики, безусая улыбка. Живые, чистые глазки — голубые.

В одной рубашонке по сырой земле, он поднял милое личико и широко растянул пухлые губки в улыбке.

— Ма-ма! Ма-ма!

Агукнул малыш. А у меня сердце сжалось в груди. Сжалось и больно бьется. Как же сильно он похож на Горана.

— Это ваш с Гораном первенец. Слейдущий альфа черных волков. Семя твоего мужа еще не созрело в тебе, нужны еще две ночи. Но ваша магия уже слилась в новую душу. Ваша слейдущая близость с черным зародит в тебе тело этого богатыря.

— Мертвые не рожают. — шепнула я бесжизненно, с болью глянув на малыша.

— Тут ты права.

Легко согласился со мной незнакомец, и малыш, встав на ручки и ножки, пополз прямо в огонь.

— Стой!!! Нет! Нет, не надо!

Я подалась к нему, но крепкие руки не отпустили. Пронзительный детский плач рассек поляну. Слышать крики и мучения маленького мальчика было выше моих сил. Я закричала, извиваясь в руках незнакомца.

— Отпусти меня!!! Отпусти! Это мое дитя, отпусти! Не надо! Не трогайте его! Нет его вины!

Властный шепот отпустился у моего уха.

— Нет его вины. Чистые они все, как утренняя роса, и твой нерожденный сын, и братцы твои. Но должны сгнить. Ты ведь тоже невинной была, когда Горан тебя замучил? Одно у вас отличие, милая, эти младенцы слабы и беспомощны. Нет кому их защитить.

Кровавыми слезами обливалась душа. Мне выть по-волчьи хотелось. Разорвать всех в клочья. Тем временем дух продолжил терзать мою совесть.

— А ты подумай-ка, снежинка моя. Сколько народу поляжет в этой войне. Сколько детишек сиротами останутся. Стоит ли это того? — Если на то воля богов. — безжизненно шепнула, прикрыв от боли глаза.

Боги, ну почему так больно?

Мама…

Братья…

Отец…

— Воля богов⁈ — хмыкнул дух за спиной. — Ты, кажись, уже доказала, что судьбу можно избежать. Ну так, может, попробуешь еще раз?

— Как?

Мой голос непривычно громко звенел в пустоте, слезы неожиданно иссякли. Сердце обхватил нежный шелест теплого ветра, будто все боли разом исчезли.

За спиной заколохала трава, раздался треск веточек на земле. И, обогнув меня, незнакомец встал напротив, опустившись на карточки.

Передо мной стоял не дух, а светловолосый парень. Из плоти и крови, с чистыми синими глазами. В одной рубахе и черных штанах. Босой. Протянув ладонь, светловолосый стер костяшками пальцев слезы на моих ресницах.

— Вертайся обратно, Снежинка. К живым. Нет тебе пока места здесь, целительница. Спасти тебе надо непутевых волков да наследников обеих престолов.

— Кто ты?

Я непонимающе глянула на молодца, что-то знакомое было в его взгляде да лице. И волосы, они седые… как и у меня.

Но кто же он такой?

Кто⁈

— Тш-ш-ш

Мужской палец накрыл мои губы, призвав замолчать.

— Успеется, милая. А теперь пора тебе. Задержалась ты тут. — Он спешно оглянулся позади себя, и дождь усилился, вдали раздался испуганный крик ночных птиц. Что-то приближалось. Нахмурившись, незнакомец снова вернулся взглядом ко мне, одарив доброй улыбкой. В последний раз нежно огладил мою щеку своей ладонью.

— Зовут тебя, Снежинка. Иди на зов. Беги! Не оборачивайся. И помни, что бы ни было. Ненавидь Горана. Проелинай. Ругай. Но не бросай его, иначе сгинет род волчий. Ну же, беги!!!

Он толкнул меня в лесную чащу, заставляя бежать, не разглядывая дороги. Я бежала, не зная куда и почему. Спотыкаясь, падая, но бежала.

Ради мамы…

Ради нерожденных братьев.

Ради моего сына.

Внезапно я шагнула в пустоту, все вокруг завертелось в черной воронке. Испуганно вскрикнуть не успела. Знакомая магия оплела меня причими жгутами. Будто арканом вытягивая на землю грешную.

Вдали зажурчали знакомые голосочки.

— Она умерла? Мертва, да?

— Да замолчи ты, ворона! — рявкнула Стешка незнакомке, и