Седая целительница - Зарина Солнцева

— А черные-то примут⁈ — яростно вскрикнула она, и я сжала пальцы до хруста, пожав плечами.

— Не ведомо мне это, матушка. Не ведома.

— Сгубят они тебя, милая. Чую сердцем, сгубят. И так измучили голубушку мою, словно смертница передо мной сидит.

А я ею и была, родная моя. Но вслух говорю другое.

— Береги себя и детей в утробе. Молю тебя богами. А об остальном не волнуйся. Если… не вмоготу будет, сбегу. Обещаю. Найду как и убегу. А пока…

Прижалась лбом к ее лбу.

— Пока надо сохранить мир, любыми силами. Я устала от войны, матушка. Я знаю, что такое смерть, боль и реки крови. Этого стоит предотвратить.

— Как же мне тебя здесь оставить, кровинушка моя?

Всхлипнула мама.

С ответом я не нашлась, разве что…

— Просьба у меня к тебе будет, маменька.

— Говори, заря моя. Всё для тебя сделаю!

Решительно глянула она на меня, и я покосилась на узкое окошко в предбаннике.

— Возьми моих девок с собой. У твоего бока, знаю, в безопасности они будут. Волкодавы их обманом сюда притащили, трофеями назвали. Сказали, в жены возьмут, но нет мне веры в их словах после того, что пришлось проить на собственной шкуре. Забери их, матушка, за дочерей своих считай. Сироты они обе.

Мама глянула поверх моего плеча в окно и поджала губы.

— Будь по-твоему, душа моя. Только… В лодке еще одно свободное место. Только одну взять смогу.

Вот оно как.

Дверь скрипнула, мы обе вздрогнули, глянув на входящего, и облегченно вздохнули при виде Яринки.

Девчушка поджала губы и по-взрослому глянула на меня.

— Прощаться вам надобно, эта карга говорит, что скоро волкодавы заметят пропажу. — я благодарно ей кивнула, но девчушка не спешила уходить. — Я… Слышала, о чем вы беседовали. Заберите Стешку с собой, тетенька Любава. А я останусь тут со Снежкой. И лечением помогу.

— Ярин… Пробовала я возразить, но впервые эта тихая, словно мышонок, девонька мне возразила.

— Нет времени, чтобы всю мою историю рассказать. Только не дурная ты, Снеж, и так понимаешь, зачем волкодавы нас притащили сюда. А этот светловолосый Деян уже облизывается на Стешку. Погубит он ее, как тебя Горан. Только сестрица наша не так сильна, как ты, не оклемается.

И развернулась к моей матушке.

— Заберите ее, а не меня. Я девчина нескладная, и ростом не вымахала, и лицом не вышла. Одни кости да кожа, на меня не позариться. Марфа с недугом борется, второй день лихорадит. А Матришу и Наталку мы потеряли в лесу, когда от волкодавов сбежать пытались.

Переглянулись с матушкой, и та молча кивнула, крепко прижав меня к груди напоследок. Одарив лоб материнским прощальным поцелуем.

* * *

— Почему сюда ее приволокли⁈ Кто позволил? Всем бошки поотрываю! Русала! Куда глядела, девка непутевая⁈ Прямо у границы с белыми!

— Утихни свой гнев, альфа! Да не ори, девке и без тебя тошно.

Голос старой Янины мало того, что от страха не дрожал. Так еще и высказывал открыто пренебрежение.

— Опять ты, Янинка! — рявкнул Горан, не щадя легких. — Смерти захотела, старая⁈ Не живеться спокойно на свете!

— Если бы я была робкой да краткой, и ты бы уродился поспокойней, племяничек. — вздохнула с сожалением старуха. — А так, вот теперь пожинай плоды своего блудоства. Не смог хотелки в узде держать, вот и полюбуйся…

— Замолчи! И где Снежинка? Зачем ты сюда ее приволокла⁈ Смотри, надумаешь что-то ей худое сделать, не посмотрю, что внучатая бабка ты мне!

— Тфью на тебя, окоянный! — от души плюнула женщина. — Куда же мне после тебя к бедняжке со злым умыслом лезтьти? Пускай хоть оклемается чуток, а уж потом.

— Янина!!!

— Да будет тебе, Горан, злиться. Вода здесь ключевая, прямо из горного родника, целебная она. Искупали в ней твою жену, и бедняжка наконец уснула. Хоть немного боль ослабла.

Старушка безбожно врала, с трудом меня укачала на сон Яринка, лишившись сознания от того, сколько магии потеряла. Но сон оказался хрупким, как весенний лед, одного звука голоса Горана стало достаточно, чтобы я испуганно вздрогнула и пробудилась.

Яринка и Русала спали рядом, усевшись на лавке, да прислонившись плечом к плечу. Эта ночь выдалась для них тяжелой, и устали они изрядно. Оттого и спали, как младенцы. Пока за окном стыдливо изо макушек деревьев выглядывала первая заря.

Кое-как привстав, я, шатаясь, подошла к оконцу. Увидела я все-таки этот рассвет.

Ладонь бережно накрыла мой живот поверх начнушки. Пока еще плод не созрел, а его магию уже чую. Душу сына. Так ярко и сильно.

Если семя Горана не попадет во мне до новой луны, душа младенца уйдет в небытье. И ребенка не будет. Вроде надо радоваться, дождаться нужного срока. Или нужного отвара выпить.

Да только перед глазами стоит тот самый кудрявый мальчик, безубо мне улыбаясь.

Как же подло вы со мной поступили, предки! Хотите сделать то ли мученицей, то ли душегубкой⁈

Как я могу убить дитя, которого видала своими очами? Тянулась защитить, слышала невинное агуканье крошечного существа. И его предсмертные крики в языках пламени! А смогу ли я вновь лечь под Горана? Терпеть боль и унижение? Похоронить себя заживо? Лишить себя искренней любви и нежности? Любимого мужчины рядом? Женского счастья?

— Еще кровит?

В твердом голосе едва ли можно было различить заботу. Да и не было ее там. Старушка не сумела удержаться от колкости.

— А что, не хватило тебе ее крови?

— Аррррррр!!! — от рычания лютого зверя девки испуганно подпрыгнули, стекла в окошке затряслись. Уже звериным голосом молвил Горан: — Даньяр, возьми лучших воинов и глаз не своди со своей госпожи. Отныне ты за нее в ответе. Вацлав, за мной.

Немного погодя, когда, видимо, Горан ушел, молодой юношеский голос молвил:

— Договоришься ты, бабка. Как пить дать.

— Ой, не учи меня жизни, сопляк. — как ни в чем не бывало отмахнулась волчица. — А лучше гляди на брата и его ошибок не повторяй!

У Горана есть брат?

Резкий укол внизу живота сбил у меня дыхание и заставил согнуться надвое.

— Снежа!!!

Русала и Яринка подорвались с лавки и тут же подбежали ко мне. Обхватив за плечи и не дав упасть.

Кое-как дотащив меня до лавки, девчонки уложили на теплую древесину. И Яринка принялась водить руками по моему телу. Да я не дала.

Схватила за узкое запястье и мотнула головой.

— Пустая ты почти. Надо сил набраться, да для Марфы приберечь. Сама сказала — худо там. Что у нее?

Яринка поджала губы